Под сенью Cеребряного века

Новосибирские «шестидесятники» с триумфом выступили в Музее Валерия Брюсова в Москве

В свое время в этом уютном особнячке в стиле «модерн», что расположен в самом центре столицы, жил Валерий Брюсов. Частыми гостями здесь бывали Блок, Белый, Бальмонт, Северянин, Гиппиус…

Недавно в этих, ко многому обязывающих, стенах презентовали свои новые поэтические книги Геннадий Прашкевич («Большие снега»), Владимир Бойков («По обе стороны глаз») и Владимир Захаров («Весь мир — провинция»). У авторов — разные судьбы, профессии, разные поэтические миры и адреса проживания. Но всех троих объединяет одно: начинали они в 60-е годы в новосибирском Академгородке, с его воздухом головокружительной свободы, брожения умов, стихов, которые тогда писали буквально все — и «физики» и «лирики». Все они были членами созданного тогда поэтического клуба при университете, откуда вышло немало замечательных писателей и поэтов.

«Над той главой нашей жизни встала охранная радуга, чем дальше отходишь, тем она ярче, вблизи контуры зыбки, — читаем в романе Татьяны Янушевич «Мое время«. — Все мы были немножко поэтами. Одни из нас писали стихи, другие только внимали, но смотрели на мир глазами одного цвета. С каждой строчкой сочинивший бежал к ближайшему, вместе — к другому и к следующему — за час собирались все. И остаток дня проводили не разлучаясь, с какой бы минуты этого дня встреча ни случилась. Остаток дня часто доходил до начала следующего. Своей неразъемностью мы сцепляли сутки в сплошную праздничность…». И еще: «Мы были переполнены удалью, щедростью, влюбленностью (той вообще-влюбленностью, без конкретного предмета, когда она не есть временное состояние, но суть души); мы «влипали« друг в друга сразу, при первом же столкновении, и образовали в считанные дни снежный ком».

Из того же поэтического клуба вышел и Владимир Свиньин — автор иронических стихов, а теперь еще и автор-составитель многих интересных книг, о которых не раз писала наша газета. Он — директор новосибирского книжного издательства «Свиньин и сыновья», в котором и увидели свет все поэтические сборники.

Идея презентовать книги в Музее Брюсова родилась не случайно. Именно поэты Серебряного века (особенно Ахматова, Гумилев и Мандельштам) были в числе главных кумиров высоколобых мальчиков из Академгородка. И часто именно по поводу символизма, акмеизма, имажинизма ломались копья на заседаниях их поэтического клуба. Самоуверенные молодые люди даже позволили себе написать письмо Анне Ахматовой с просьбой прислать свои новые стихи, чем доставили поэтессе массу хлопот. Заседания клуба, несмотря на издержки молодости — шумиху, выпендреж, эпатаж и некоторое «дуракаваляние», — были настоящей школой словесности. И трепет за слово сотворенное был настолько свят, что юношеские увлечения очень многое определили в их жизни.

Владимир Захаров — физик-теоретик с мировым именем, действительный член Российской академии наук, лауреат Государственных премий. При этом он член Союза российских писателей, автор нескольких книг стихов. Живет в Америке.

Владимир Бойков — в прошлом математик, автор полутора десятков научных статей, теперь полностью ушел в литературу. Живет в Москве, член Союза писателей Москвы, автор пяти книг лирики. О его математическом прошлом напоминает разве что острота мышления и точность стихов, в которых он, прежде всего, остается лириком. И многие из его стихов обращены в сторону Востока. (Ему, кстати, принадлежит экзотическая книга переводов с тибетского — стихов VI далай-ламы Цаньян Чжамцо «Слуху приятные строфы», выпущенная в Новосибирске в 1998 году).

Геннадий Прашкевич, как человек активно и интересно работающий на литературной ниве нашего города, — частый герой публикаций на страницах «ВН». Он больше известен как фантаст, автор исторических книг и документальных романов. Теперь есть возможность поближе узнать его как поэта. В его поэтической книге кроме стихов и поэм, созданных им на протяжении чуть ли не полувека, собраны также переводы с болгарского и корейского.

В предисловии к поэтическому сборнику Владимира Захарова Геннадий Прашкевич процитировал его замечательную научную статью «Пространство как предмет поэзии и науки». Где Захаров, в частности, писал: «Большинство математических пространств имеет узкоспециальные названия. И все же многие математики мечтают, чтобы какое-нибудь из вновь появившихся на свет пространств было названо их именем. Потому что главнейшие из пространств, изучаемые в математике, названы именами великих. Таково, прежде всего, пространство Евклида, таковы же пространство Римана, пространство Лобачевского, пространство Эйнштейна…» «В поэзии, — проводит параллель Прашкевич, — особенно российской, пространств не меньше. И совершенно точно, в российской поэзии давно уже существует пространство Захарова…» Те же самые слова можно отнести и к поэтическому пространству самого Прашкевича, и к пространству Владимира Бойкова… Их поэтические миры многогранны, своеобразны и наделены множеством новых понятий, прожитые здесь истории увлекательны и достоверны, а образы изящны и точны. Это поэзия, созданная умными, эрудированными, много пережившими и передумавшими людьми. Очень многое из новых книг можно и хочется цитировать, выбрав какую-нибудь произвольную точку отсчета — «итоговое», или «новосибирское», или «просто нравится». Мы решили остановиться на том, что пришло на память первым — из поэтического цикла Геннадия Прашкевича «Двойное эхо». Эти строки, как нам представляется, прозвучат хорошим заключительным аккордом к рассказу о замечательном вечере, который удивительным образом все увязал и объединил, расставив, где надо, точки над i, а где не надо, оставив знаки многоточий… Эти стихи вполне могли бы стать хорошим послесловием ко всей этой поэтической серии. Или хорошим тостом на дружеской вечеринке поэтов, где нет убеленных сединами, обремененных наградами и научными степенями… А есть «издержки молодости» — выпендреж, фасонность и дуракавалянье, как это было на заседаниях их клуба, с которых, собственно, все это и начиналось…