Песенка про зайца

Я помню всех своих зайцев из детства. Игрушечных. У меня была большая коллекция — плюшевых, пластмассовых, резиновых, надувных. Родители знали о моем пристрастии и покупали их, когда и где могли, но существовал ещё один способ пополнения этого семейства…

Если мы приходили в гости, и я вдруг у хозяев обнаруживала зайца, то замирала возле него, всплескивала ручками, долго и умиленно любовалась, а потом громко и восторженно заявляла — все в превосходной степени: «Ах, какой прекрасный зайчик!» А так как я была ребенком пухленьким и безумно обаятельным, к тому же совсем еще маленьким, как правило, это срабатывало: хозяева с радостью дарили игрушку, и моя охота на зайцев завершалась успешно — очередной зверь появлялся у нас дома. И напрасно мама пыталась объяснить мне, что ничего ни у кого нельзя выпрашивать — я и не выпрашивала. Но все зайцы нашей округи жили в одном месте… У меня сохранился один — лежит на антресолях чумазый, похудевший и несчастный, иногда я достаю его и вспоминаю детство. Порой совсем не верится, что оно когда-то было, но, пожалуй, любимая игрушка — самый верный свидетель прошлого. Прижмешь ее к себе, и сразу становишься таким маленьким.

Заведующая детским садом N 303 Татьяна Тверякова придумала устроить выставку старых игрушек. Видимо, эта идея ей пришла в голову, когда она смотрела на своего невзрослеющего мужа Игоря и на его многочисленные игрушки из детства. С модельками машинок он расставаться отказался наотрез, но две шикарные гоночные металлические машины родом из 70-х годов, с открывающимися дверками Татьяне все же удалось выпросить. Он их отдал с трудом: решающий фактор — на выставке машинки находятся под присмотром жены. На днище автомобильчиков надпись: Прибалтика, цена — 18 рублей 50 копеек. Мама привезла, когда ездила на курорт. Старший сын Тверяковых потом играл с папиными игрушками, но уже тоже подрос, а младший предпочитает компьютер. Словом, у папы все равно не нашлось аргументов оставить автомобильчики дома. А то еще скажут, что жадный. А так, может, хоть модельки не заберут.

Игрушек на выставке не так уж и много — видимо, не все решились на тяжелое расставание, но сразу видно — любимые и совсем не старые — просто с историей. Некоторые из них всегда жили в этом детском саду — к примеру, большой пластмассовый Дед Мороз, на котором слегка облупилась краска. Он «работал» почти на всех новогодних праздниках. Некоторые родители, которые сами воспитывались в этом детском саду, а потом привели сюда и своих детей, удивлялись: «Сколько лет прошло: я вырос и даже слегка постарел, а Дед Мороз тот же, только краска на носу немного поблекла…». И большие разноцветные кубики, на которые можно присесть, тоже здесь. Жаль, что нет солдатиков и сабель — по всей видимости, для больших мальчиков и девочек расстаться с ними было уж совсем выше сил.

Родители пятилетней Насти Гридиной — Алексей и Юля — тоже вспомнили детство и принесли самый старый «экспонат» — новогоднюю искусственную елочку 1935 года. С крошечными блестящими шариками на веточках. И еще — заводного плюшевого зайца, уже 70-х годов.

— Эту елочку еще из своего детства моя бабушка привезла из Красноярска, — рассказывает Алексей. — Но у нас была большая искусственная елка, поэтому маленькую мои родители не особенно любили, но берегли, как фамильную реликвию. Елочка у нас жила на чердаках и антресолях во всех квартирах, в которых мы жили. Мама боялась, что мы по глупости проглотим какую-нибудь игрушечку. Иногда мы все-таки ее доставали, вытирали пыль и ставили рядом с большой. Но все же самой моей любимой игрушкой почему-то был самодельный клоун. Я его сделал на уроках труда, когда учился в первом классе. Из яичной скорлупы. Клоуна я красиво раскрасил, приклеил волосы из шерстяных ниток, смастерил бумажную одежду и ужасно берег, но иногда, на Новый год, аккуратненько вешал на бабушкину елочку.

Юля добавляет:

— А заводного зайчика нам подарила одна моя знакомая бабушка, которой я помогала. Я вообще страшно люблю такие игрушки и иногда покупаю их у бабушек на блошином рынке. Выбираю самые интересные, не старые, а по-настоящему живые. От обыкновенных старых игрушек веет тоской, а от живых становится радостнее и теплее на душе, такие игрушки со временем становятся даже интересней. У меня, кстати, почти с рождения живет обезьянка Чича, кудрявая, коричневая и худенькая, я когда читала книгу про Жаконю, ее еще больше полюбила.

Этот детский садик на самом деле немного сказочный, кроме игрушек с историей, в нем еще работали и продолжают работать слегка волшебные воспитатели, которые любили поиграть, и даже старый дворник Григорий мастерил для ребятишек всевозможные поделки.

Воспитательница Александра Сивкова работала в этом детском саду с 1966 года, тогда ей было 18 лет.

— В детстве я жила в деревне Полянки, — вспоминает Александра Васильевна. — Деревня маленькая, всего шестьдесят домов, и магазинных игрушек, конечно, у нас не было. Мама очень хорошо шила, но так как ткань в то время было трудно купить, маме со всей деревни приносили яркие лоскуты, и она из них шила красивые одеяла, а еще — кукол. Да мы и сами с сестрами, глядя на маму, брали иголку и тоже делали кукол. Хотя у мамы, конечно, получалось лучше. А потом играли с ними на русской печке — почему-то так казалось более таинственным. Пластмассовых игрушек у нас тоже не было, и как только начиналась весна, мы выбегали на улицу, набирали глину и лепили все, что хотели. Я для своих кукол слепила диван и креслица, а еще самовар. Мы пили чай из огромного самовара — его бока всегда сверкали, а мы, девчонки, в него смотрелись, как в зеркало, каждое воскресенье мама чистила его и натирала. Так вот, я тоже слепила самоварчик из глины для своих кукол, поэтому у меня, можно сказать, было много игрушек.

Но самой любимой куклой стала та, которую сшила моя слепая тетя. Она совсем ничего не видела, но тем не менее как-то умудрилась это сделать, и у нас появилась огромная тряпичная кукла Катя. Мы, три сестры, очень любили Катю и водили ее по улице за тряпичную руку. Тетя даже приделала ей деревянный нос, но не смогла разрисовать лицо. Мы сами нарисовали глаза, губы и щеки. Уже потом, работая воспитателем, я учила детей делать таких кукол, а еще из соломы, из травы, из желудей. И дети с удовольствием играли с такими игрушками!

— Мне очень хотелось деревянного коня, но у меня его не было, хотя так хотелось! — продолжает Александра Васильевна. — Но мой папа, хороший бондарь, смастерил лыжи, даже загнул концы и покрасил их черной краской. И вот как-то мама увидела, как я летела с горы на своих новеньких лыжах, и — кувырком с горы, головой в сугроб. Мама в тот день мне ничего не сказала, а потом улучила момент и лыжи продала татарам, даже не отдала, а продала! А я долгое время и не знала ничего, плакала, думала, что их украли. Только спустя год, наверное, мама призналась в содеянном. А папа нам потом сделал тележки для кукол, деревянные кроватки. Помню, мальчишки играли в кости, а девочкам в кости играть неинтересно, но мы их раскрашивали разноцветными красками.

Телефон — из спичечных коробков, провода — нитки: протягивали нитки в другую комнату или даже на другую сторону улицы и «разговаривали». Сейчас все можно купить в магазине, но мне кажется, что дети с большим удовольствием «поработают» деревянной лопатой, но самодельной, чем пластмассовой из магазина. Пластмасса — неестественный, неживой материал. Я недавно внучке, ей пять лет, купила деревянную каталку — она очень ее любит. А еще нашла на даче резинового журавлика, которого я когда-то купила, помыла его и привезла к себе домой. Ведь этим журавликом играл ее папа.

Самодельные игрушки — это, конечно, здорово, но и некоторые магазинные тоже бывают вполне ничего. Есть подозрение, что Александра Васильевна, кроме любви к детям, еще и по этой причине — поиграть с фабричными куклами — пошла работать в детский сад.

— Наша заведующая очень старалась покупать хорошие игрушки, — рассказывает Александра Васильевна. — Поэтому в детском саду были прекрасные куклы. У меня таких в детстве не было. Мы с девочками, моими воспитанницами, очень любили в них играть: подстригали им волосы, делали прически, наряжали, шили платья для них, даже тапочки мастерили.

С одной воспитанницей Александра Васильевна так сдружилась во время совместных игр, что та впоследствии вышла замуж за ее сына. Одно из увлечений — собирают коллекцию фарфоровых игрушек.

— В 80-х годах, после Олимпиады, у нас в детском саду появились олимпийские мишки, очень хорошие, меховые, заводные, с олимпийскими кольцами на груди. К сожалению, ни одного почему-то не сохранилось. Зато сохранилась божья коровка на колесиках, металлическая, тяжелая, ею даже можно покалечить при желании. А ролевые игры у нас были серьезные, все по-настоящему. Например, для игры в «больницу» те родители, которые работали в поликлинике или больнице, приносили вату, белые халаты и даже металлические шприцы, разумеется, без иголок.

В этом детском саду происходили разные таинственные исчезновения. Как-то исчез всеми любимый мишка, набитый опилками. Его искали, но безуспешно, подумали плохое. А несколько лет спустя мишка нашелся — на чердаке, где он никак не мог оказаться. И выглядел он при этом замечательно.

У каждого времени — свои игрушки. После войны появились игрушки из ГДР, после полета Гагарина в космос стали делать космонавтов, в честь Олимпиады — олимпийских мишек, после мультфильма про Чебурашку — чебурашек. Сейчас чебурашки поменяли окрас с коричневого на белый. Появились Лунтики и Смешарики — они тоже сидят на выставке. Но игрушки, в которые не вложена частица любви, уходят и забываются, а вот солдатики, зайчики, а, главное, мишки, набитые соломой, опилками, ватой, живут и, кажется, разговаривают по ночам. И если мы этого не слышим — значит, стареем. Увы…