Невидимые миру слёзы

«…В стране просто нет системы защиты детей»

Эти слова, прозвучавшие на днях из уст главы государства, точно, коротко и жестко назвали самую опасную, опаснее всяких финансовых кризисов, проблему — защиту самых уязвимых, на которых, однако, государство рассчитывает в своем будущем. Отношение к детям — показатель, по которому можно судить «о зрелости, об уровне развития всего общества». Как судить, если на просторах родины маются 700 тысяч беспризорников, два миллиона неграмотных детей и шесть миллионов живущих в социально неблагоприятных условиях. Подростковая преступность колеблется: то возрастет, то чуть вниз пойдет, и мы уже говорим о тенденции к улучшению. А чаще всего это просто отражение демографических процессов. Сетуя на малолетних воров, грабителей, угонщиков, не забудем посмотреть и на другую сторону медали.

В нашей области в прошлом году каждый пятнадцатый от общего числа потерпевших — несовершеннолетний, всего больше трех тысяч человек, 11 убиты. В целом в России жертвами насилия стали 126 тысяч детей, в розыске 12 с половиной тысяч подростков, 1914 погибло от преступлений. А в последние годы, особенно весной, летом — страшные известия об исчезнувших детях, жертвах маньяков. И все громче раздающиеся голоса, что пора забыть о либерализме и псевдогуманизме, когда речь идет о страшных преступлениях против слабых и беззащитных. В скором времени законодательство в сфере защиты детей может быть серьезно ужесточено, особенно усилена уголовная ответственность за тяжкие и особо тяжкие преступления сексуального характера. Причем в законодательстве будет закреплена «невозможность условно-досрочного освобождения лиц, совершивших такие преступления, а в последующем необходимость вести контроль за ними».

Преступления сексуального характера — «невидимые миру слезы». То, что обыватель узнает из СМИ, лишь верхушка айсберга, «скелет в шкафу», который прячут от посторонних глаз. Из-за стыда, страха, боязни ответственности, наказания. Да просто потому, что в семье пьют, собираются полузнакомыми компаниями, водят чужих мужиков, дерутся ножами, сковородками, табуретками и… забывают кормить детей, отправлять их в школу. Половина семей, в которых дико произрастали дети и подростки до четырнадцати лет, пока не были доставлены в Центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей, это, так сказать, очаги именно такого образа жизни. Неблагополучные, как мы привыкли говорить. Но они хотя бы периодически находятся под присмотром. А что происходит за двойными железными дверями приличных жилищ…

«Теперь я боюсь людей мужского пола…»

…Три шестиклассницы в июне, когда уже начались долгожданные каникулы, собрались как-то на скамейке во дворе. Подружки разговаривали об отношениях в семье. И одна из них, назовем ее Надя, сказала, что у нее «все плохо». А что случилось? С мамой что-то? С отцом? У нее был отчим, которого она звала папой. Денег не дают? Девочки хотели помочь, хотя бы посочувствовать. Но Надя заплакала: «Я никому не могу об этом рассказать, я никому не доверяю. А если вам скажу, вы перестанете со мной общаться». Но, видимо, груз на детской душе был такой невыносимый, что девочка прибавила: «Я напишу в записке». И написала, на тетрадном листочке в клетку. Вот этот текст без всякой правки, с сохранением орфографии, пунктуации и стиля. «Все случилось 1 января. Когда мама ушла утром на работу, а отчим пришел с работы. Он принес два коктэля. Он налил мне коктеля половину в стакан. Ну я попробовала. Потом гдето через 15 мин меня поклонило в сон и я прилегла на кровать закрылась одеялом потомушто меня знобило. Я когда прилигла взяла с собой большого зайца. Это мягкая игрушка. Вера знает что я сплю с мягкими игрушками. Потом он полез ко мне и начал меня лапать руками. Я СИЛЬНО ИСПУГАЛАСЬ (так в записке. — Авт.) и не чего не смогла делать я просто застыла. Потом Произошло. Я скажу примером что делают маньяки? Не которые убивают! Он наверно маньяк который развращает Маленьких девочек. Он кажется Пидофил. Я наверно не девствинница!!! Теперь я боюсь людей мужского пола».

Девочке не было и тринадцати лет, когда все «Произошло». В записке ясно ощущается одно подавляющее чувство — страх.

Полгода девчушка носила эту ужасную тайну, полгода садилась за один стол с отчимом, оставалась с ним одна. Мать ее работала посменно и по ночам не всегда была дома. Представьте, что испытывал ребенок в эти часы. А ей надо было учиться, вести себя дома так, чтобы мать ничего не заподозрила. Стыд и страх — вот под каким прессом существовала шестиклассница, такое и не каждый взрослый выдержит. Как бы ни рассуждали нынешние «либералы», что, мол, дети теперь все знают лучше взрослых, они глубоко ошибаются, видимо, оценивая всех по себе самим…

Дальше события ускорились. Подружка показала записку своей матери. Та предложила привести Надю к ним домой, выспросила, успокоила, как могла, плачущую девочку, пообещала поговорить с Надиной мамой. Эта встреча еще не состоялась, к ней ведь надо было морально подготовиться, как через день, 12 июня, Надя снова сильно испугалась. Мама, хоть и праздничный день, но ушла на работу. А отчим объявил падчерице, что в честь праздника они выпьют коктейль и посмотрят телевизор. Пришлось бежать к подруге. Ее мама тут же, не мешкая, поехала с Надей прямо на работу ее матери. Та была так ошеломлена, что сначала не поверила. Девочка все время плакала. Мать оставила ее у себя на работе, и они проговорили всю ночь. Утром женщина пошла в милицию и написала заявление. В тот же день отчима арестовали.

Нет, он не изнасиловал падчерицу в самом прямом — физиологическом смысле слова и девственность ее не нарушил. Его преступление квалифицировано как совершение насильственных действий сексуального характера с использованием беспомощного состояния потерпевшей, в отношении лица, заведомо не достигшего 14-летнего возраста. И ведь это не посторонний сексуально озабоченный подонок, это муж мамы, его Надя звала папой. С ним жила бок о бок, доверяя ему, считая своим защитником, да и работал он охранником. Кто и как измерит психологический шок, испытанный двенадцатилетней девочкой, ее мучения и невозможность рассказать об этом даже маме. Шок лишил ее возможности даже сопротивляться, ведь она сама написала «я будто застыла». И еще боялась, что «человек мужского пола» будет ее бить, совсем не случайно в записке слово маньяк. А у этого тридцатипятилетнего «папы», как показала психологическая экспертиза, сочетается в характере «болезненное самолюбие, эгоцентричность и скрытое чувство собственной недостаточности». Суд за особо тяжкое преступление приговорил насильника к восьми годам колонии строгого режима. Кстати, это — минимум по приведенной выше уголовной статье, максимум — до пятнадцати лет.