Новосибирск в шоколаде и без

Из наблюдений Андреаса Херцау

Франция в нашем сознании ассоциируется с Эйфелевой башней, Англия — с Большим Беном… Неочевидно, однако, что сами французы и англичане соединяют свою страну именно с этими символами. Как совершенно не обязательно, что гости нашего мегаполиса замечают в первую очередь собор Александра Невского, Никольскую часовню или факел в сквере Героев революции. Именно об этом подумалось в первую очередь после знакомства с немецкими писателями, поэтами, художниками и фотографами, которые осенью прошлого года по договору с немецким Культурным центром им. Гете в течение нескольких недель проживали в Новосибирске. И теперь в рамках фестиваля немецкой культуры sibСТАНЦИЯ_09 представили свои впечатления от путешествия в Сибирь на выставках, литературных чтениях и в двуязычной книге «ново-ТЕКСТ».

«Логика сладости»

Открывая рассказ одного из самых известных писателей Германии Георга Кляйна о Новосибирске с названием «Логика сладости», мы, признаться, ожидали найти там что-то подобное заметкам Рудольфа Волтерса. Немецкого архитектора и писателя, прибывшего в наш город в 1932 году в качестве «иностранного специалиста» и оставившего свои потрясающие впечатления о его быте и нравах. (Книга Волтерса была переведена на русский язык и увидела свет в одном из новосибирских издательств). Его шокирующие зарисовки жизни Новосибирска образца 30-х по-настоящему впечатляют. А его картинки с натуры — будь то Красный проспект с лохматыми сибирскими лошадками (основным средством передвижения тех лет) и ежедневными похоронными процессиями; «нахаловки»; производственные собрания или посиделки русских, где было принято пить на брудершафт и целоваться даже мужчинам, — могли бы стать хорошим посылом к созданию целого цикла живописных полотен…

Георг Кляйн, однако, создает свои тексты по совсем иным законам. Они не содержат фотографически точных бытовых зарисовок. Мало того, писатель вообще заявляет, что художественный текст «не обязан являться отражением действительности». И он очень благодарен новосибирцам, которые восприняли его адекватно и на творческих встречах и литературных чтениях не требовали от писателя того, чего не предполагал его творческий метод…

Новосибирск для г-на Кляйна начался с хриплоголосого таксиста, который забрал его ранним утром из Толмачевского аэропорта. Едва успев расслабиться и откинуться на спинку сиденья, немец услышал весьма знакомый ему звук разрываемой упаковки известного сорта немецкого шоколада. Избавившись от обертки, «водитель поднес темный квадрат ко рту и с такой легкостью впился в него зубами, точно это был ломоть хлеба». Потом он братским жестом протянул надкушенную плитку гостю. «Одного этого было бы достаточно, — заявляет писатель, — чтобы полюбить Россию». Любовь не разрушил даже тот факт, что гостеприимному водителю пришлось отдать всю свою наличность, а в багажнике его такси — как потом оказалось — гость оставил свою дорожную сумку…

Возникшая близость с далеким сибирским «братом по шоколаду» настроила писателя на философский лад и дала базовое ощущение, что все в этом мире взаимосвязано и всякому событию есть своя причина. «Логика сладости» позволила ему выстроить в линейной последовательности события, разведенные во времени и географии, перемешать настоящее и прошлое, переплести реалии с фантазией, а сон с явью…

Монументальное здание сталинской архитектуры в центре города, рядом с которым он оказался, унесло его воспоминаниями к истории об отношениях двух диктаторов — «пышноусом» и «узкоусом». «Когда мой дед носил костюм молодого человека, а затем серый мундир солдата, властелин с менее густыми усами, говоривший по-немецки, приказал напасть на империю пышноусого деспота. И в одно время, когда казалось, что армия узкоусого одержит победу, пышноусый, на случай вынужденного отступления на восток, приказал построить через каждые 500 км огромные бетонные бункеры». Один из таких огромных бункеров как раз и был сооружен под тем самым строением сталинской архитектуры, у которого он очутился.

Это здание, возведенное над бомбоустойчивыми этажами, оказывается не чем иным, как нашим Театром оперы и балета. И, переступив порог этого храма муз, немецкий гость со ртом, испачканным шоколадом, встречается с элегантной дамой, назвавшейся Ольгой Ивановной, — в белоснежном трико и стоптанных балетных туфлях. «В правой руке стройная, но явно уж никак не слабосильная девушка держала знаменитый ППШ-55 Красной армии, в левой — скопированный с него лишь с минимальным отклонением и потому не менее надежный МР-56 бывшего вермахта». Фантасмагория, впрочем, заканчивается полным взаимопониманием и дружбой. Это, однако, не мешает автору подтрунить над тем кошмарным положением, в которое поставил его страну «узкоусый» диктатор. И признаться, что и теперь, по прошествии многих лет, во всех своих зарубежных поездках ему всегда приходится соблюдать первое правило осторожности: хранить глаза, уши и спину от ударов из недавнего прошлого…

«Штуки_НСК»

— Здесь в городе нагие женщины моют по ночам шикарные машины! — делится одним из поразивших его фактов немецкий фотограф Андреас Херцау.

Свою выставку о нашем городе он назвал «Штуки_НСК». Среди «объектов», попавших в его поле зрения: большеносый новосибирский школьник, больше похожий на героя романов Кафки, чем на учащегося средней школы; гастарбайтер, продающий урюк; работяга с лицом доброго Шарикова — под яблоней в мелких ранетках; джинсы, сохнущие на веревке на лоджии, многочисленные новосибирские гаражи… Гаражам он посвятил целую серию своих работ. Педантичному, законопослушному немцу не понять, почему до сих пор жив-здоров металлический феномен с надписью черным по белому: «Убрать до 10.10.2003 г. Администрация»… Фотограф, впрочем, скорее на стороне владельцев, а не строгих властей:

— Много гаражей, которые радуют. Маленькие, уродливые, заржавевшие — стоят домишки то там, то здесь. Скоро все они исчезнут, земля и место нынче дороги, — с сожалением говорит он.

Специально к выставке Андреаса Херцау электронщик Александр Бутцынов, основатель фестиваля электронной музыки SUNVIBES в Горном Алтае, написал музыку, где звуки новосибирских улиц весьма своеобразно слились с отрывками русских мелодий и меняющимся ритмом ударных установок. Теперь сибирские образы и мотивы займут достойное место среди других «портретов городов» фотографа, которые он сделал во время своих путешествий по миру. Таких, как «Гражданская война в Руанде, Либерии и Сьерра-Леоне«, «Нью-Йорк после 11 сентября» или «Москва. Здравствуй. До свидания!»

Город в движении

«Красив ли Новосибирск?» — задается вопросом поэтесса и прозаик Марица Бодрожич, которая родилась в Югославии, а теперь живет в Берлине. И отвечает:

— Конечно, Новосибирск некрасив. Но Берлин тоже некрасив, тем не менее, и именно поэтому, я люблю Берлин. Видимую красоту любить легко. Париж красив. Но после трех лет жизни в Париже мне хотелось видеть только безобразное, оно так благотворно действовало на мое зрение. Красота в Париже всегда и повсюду явственна и осязаема, но она какая-то округлая, отшлифованная — я вообще не вписываюсь в нее. Достаточно просто скользить по ней взглядом. Берлин — иной. Новосибирск кажется мне его меньшим братцем…

Как и ее земляк-фотограф, Марица тоже нашла в Новосибирске много интересных «штук». Ее женский взгляд, например, отметил приверженность российских женщин к высоким каблукам:

— Я точно могу сказать, что никогда не смогла бы часами ходить на высоких каблуках, как это делают они. И как они это делают! От Минска до Ташкента, от Новосибирска до Москвы — везде одна и та же картина: грациозные ноги женщин, идущих по грязи, пыли, по асфальту тротуаров — идущих так, точно они родились с этими убийственными каблуками.

Это, конечно, не единственное ее впечатление. Новосибирск она нашла городом очень динамичным. Этому способствовал и тот факт, что жила она рядом с вокзалом: засыпала и просыпалась под шум поездов:

— В этом городе все в движении, нет ни одной культуры, которая не была бы здесь представлена. Но движение в Новосибирске — особого рода: оно лучится покоем. Объясняется это условиями жизни в Сибири — с ее суровыми зимами…

Наблюдая за людьми, кутающимися в теплые пальто, шапки-ушанки и шарфы, она особенно ясно осознала, что родилась на побережье Средиземного моря, в разгар лета, и первыми ее деревьями были смоковницы и пальмы, что заставило еще больше уважать сибиряков, как людей выносливых, стойких, с мужеством в сердце…

«Маршрут в небытие»

Каждый из них, согласившихся на эту добровольную ссылку в Сибирь, не только погружался в чужую культуру, но и лучше познавал свою страну и самого себя. Йоване Попич идею для ее арт-проекта подсказал один из экспонатов Новосибирского аэроклуба. В музее она нашла пластмассовую пластину, содержащую радий и флуоресцирующую после светового облучения. До начала эры цифровых технологий пилоты использовали пластину в темное время суток как светящийся фон для расчета при прокладывании ими маршрутов. Пластины наносили вред здоровью пилотов, поскольку радий является радиоактивным элементом.

Свою эффектную мультимедийную инсталляцию, созданную с помощью видео, фото и звука, Йована назвала «Маршрут в небытие» и посвятила, по ее словам, «этим отважным людям и всем тем, кто следует своему внутреннему духовному маршруту. Даже если это требует жертв»…

Они работают в разных жанрах и стилях, у них разный метод и разные тексты…

До путешествия в Сибирь они, возможно, даже не были знакомы. Познакомились только здесь, когда, сменяя друг друга, проживали в «обычных» квартирах с их «обычными» проблемами, писали репортажи в немецкие газеты и интернет-издания, выступали на радио, в университетах и библиотеках… Они разрушали устойчивый миф о том, что в Сибири ходят медведи с мороженым в лапах. Они открывали наш город, и они открыли его нам…

— Мне кажется, я стал лучше понимать загадочную русскую душу, — говорит Георг Кляйн.

Возможно, мы и сами стали понимать себя чуть-чуть лучше…