Узники родственных уз

Пять лет назад в апреле была ликвидирована одна из самых влиятельных фигур в руководстве чеченских боевиков — арабский наемник Абу аль-Валид, который готовил взрывы в Москве и Волгодонске. В том же 2004 году были уничтожены и такие одиозные главари бандформирований, как Зелимхан Яндарбиев и Руслан Гелаев. Они и им подобные принесли немало горя народу, за который, по их словам, воевали. Сегодня основной их части нет в живых, но плоды их «работы» сказываются до сих пор.

В основном это изуродованные судьбы тысяч чеченских мальчишек, которые ушли в боевики, повелись на невнятные идеалы «маленького, но гордого государства» Ичкерии. Это те, кто стал материалом в руках бандитов, выдававших себя за доблестных воинов. Их «доблесть» неоднократно подтвердилась позже расстрелами детей и женщин в Буденновске и Беслане, казнями журналистов, торговлей людьми и массовым вовлечением в свою «борьбу» молодых чеченцев, не способных отличить правду от циничной дезинформации. Последних не так уж и мало. В колониях одной только Новосибирской области таких 19 человек. Двое из них рассказали о своих судьбах анонимно.

Один участвовал в обстреле воинской части. Как он говорит, «без злого умысла»:

— Место расположения я прекрасно знал. Если бы надо было убивать людей, я знал, с какой стороны надо было стрелять.

Учился в вузе, долго занимался спортом, хотел жить мирно. Родственник в 2002 году попросил «в интересах народа, чтобы был вывод войск» сделать «шумовой эффект». Постреляли по забору военчасти и ушли. После, конечно, наступило сильное раскаяние.

— Но жалеть было поздно, дело уже сделано. Я думал, что посчитают как хулиганство, но судили по фактам.

Кстати, «сдали» его другие участники обстрела.

— Я бы мог отказаться идти на обстрел, но было стыдно. Могли посчитать, что побоялся. Ну, и у нас не принято родственникам отказывать.

Другой сиделец тоже попал в переделку благодаря узам родства. Он помогал родственнику-боевику, находившемуся в бегах.

— Так и получилось, что, спасая его, попал туда.

Лагерь в горах, у каждого свои обязанности. Инструкторов, по его словам, не было, все были новичками, показывали друг другу, как разобраться с оружием. Через полгода вернулся, стал жить в Грозном. Его тоже осудили «ни за что». Хотя все эти «ни за что» уже давно известны из трофейных видеозаписей, которые отсылали боевики своим спонсорам:

— Я не за свое сижу. Осудили за то, чего не делал.

Что будет делать, когда выйдет, не знает. Время покажет:

— Все хотят семью, и я тоже.

Досада и горечь — общее для обоих чувство. Оба верили в благонамеренность сепаратистского движения. Оба преступили закон из-за кланового менталитета.

Годы вынужденной изоляции и безделья — слишком большая цена. По сравнению с возможностью видеть свою семью идеалы кавказского эмирата или независимой Ичкерии даже не проигрывают — вообще сводятся к нулю. А по сравнению с правом на собственную судьбу узы родства мало что могут предложить.

— Конечно, хотелось бы жить нормальной жизнью, а не здесь, — говорит один из них о тюрьме и добавляет: — Война уже тогда надоела. Вернусь — буду жить, как все нормальные люди.