Простонародные корни

Искать в них какие-то дворянские или другие помпезные корни, чем сейчас некоторые охотно занимаются, не стоит. У одного отец был незаконнорожденным, а у другого — купцом очень «средней» гильдии. Так что знаменитый писатель и ученый сделали себя такими сами, как говорится, своим горбом. Какая духовная и необыкновенная интеллектуальная сила была им передана по наследству — вопрос весьма непроясненный. Они не в переносном, а в буквальном виде выходцы из русского народа, который много раз выпускал в жизнь необыкновенно одаренный подрост.

Общее между этими людьми видится мне и в другом. Они были преобразователями с такими смелыми и неожиданными идеями и работами, которые питают культуру и науку с такой силой, что, похоже, они не устареют никогда. К примеру, пьесы Чехова едва ли когда-то устареют, а система поиска, воспитания и обучения талантливой молодежи для науки, о которой всегда заботился Лаврентьев, еще не раз поможет России, а то и выручит ее.

Была между Чеховым и Лаврентьевым некоторая схожесть и в жизни, в поведении и поступках. Один, будучи доктором и уже не совсем здоровым человеком, поехал помогать страждущим на Сахалин. Другой страстно, и уже в почтенном возрасте, занялся преобразованием Сибири, поднимая уровень науки здесь. А, в сущности, поднимая в этом огромном крае уровень всей интеллектуальной культуры. Это были, как можно смело утверждать на нынешнем новоязе, трудовые подвиги двух великих людей России.

Объединяла их и простота отношений с людьми. Но никакой идеализации нашего народа, в том числе и русской интеллигенции, в них не было. Они хорошо знали жизнь. Из переписки Чехова я взял слова, которые стали эпиграфом к моему роману «Капустник». Это очень честная и жесткая оценка русской интеллигенции.

Лаврентьев тоже редко обманывался в людях, хотя иногда и ошибался. Он светлел и восторгался при встрече с теми, кто был талантлив. Особенно в молодежной среде. Он был прост, доброжелателен и скромен в личной жизни, как и Чехов. В нем и тени не было сегодняшнего буржуазного потребительства. Необыкновенной скромностью отличался и Антон Павлович. Его дача в Крыму, в которой он умирал от туберкулеза, по сравнению с коттеджами, которые строят ныне, просто изба. Напомню тут же, что Лаврентьев в коттедж не переехал — тоже жил в избе.

Дни рождения Чехова и Лавреньева стоят неподалеку. Это, конечно, случайная близость. Но она позволяет вспомнить о масштабах людей, которых Россия давно вписала в свой золотой фонд.