Последний солдат села Николаевка

Они о детстве моего героя, о войне-пожарищах, о друзьях-товарищах.

— Хочу написать еще одну брошюру, — говорит он, — о нашей современной молодежи. Как жили мы в предвоенные и военные годы и как живут они сейчас, наши молодые современники, как пагубно влияет на них телевидение, пропагандируя легкую, веселую жизнь без труда и забот. Это настоящая зараза, и с ней надо бороться.

А что касается жизненного кредо Тимченко, оно в эпиграфе его первой книги: «Прожить отпущенные тебе годы достойно, с заботой о людях и о родной земле — разве это не счастье?»

Осиновая елка
Березовая елка — это я встречал в повести новосибирского писателя Петра Дедова, а вот об осиновой не слышал ни разу. Это сейчас в нашем районе довольно многочисленные посадки хвойного леса, в частности сосны, а до войны в Николаевке их не было совсем. Рубили осину и наряжали самодельными игрушками. «Мы были рады и такой елке, — пишет автор, — приводили в клуб своих родителей, ходили хороводом, пели песни, плясали, рассказывали Деду Морозу стишки».

А еще был труд с самого раннего детства. Нахожу в книжках много знакомого, родного, будто мы с Тимченко росли в одной деревне. Вот он рассказывает, как они пололи пшеницу. Над ребятишками ставили старшего, обычно колхозницу. Девчонки пололи сорняки, мальчишки выносили их с поля. На наших полях в Куйбышевском районе мы делали точно то же самое.

А еще был сенокос, который собирал на луга буквально все село, в том числе и ребятишек. Но пусть об этом расскажет сам автор. Ей-богу, у него лучше получается. «Сенокос мы очень любили. Ребятишки с 13 — 14 лет, также мужики, девчата находились в степи безвыездно целыми неделями. Только одинокие женщины уезжают на ночь домой, чтобы управиться по хозяйству, а утром снова в степь. Каждый день бригадир распределяет обязанности: кто и чем будет заниматься. Я был гребельщиком. Мне очень нравилась работа в поле, на свежем воздухе. Грудь дышит легко, свободно. Нравилось наблюдать, как в случае приближения грозы все дружно принимались за метку и ставили большущий стог. Метали обычно в поле, вывозить летом сено к местам зимовки скота не было возможности. Техника была далеко не та, что нынче».

Письма пишут разные
На фронт автор записок был призван в разгар войны, в 1943 году, в семнадцать лет. А перед этим проходил военную подготовку в селе Казаткуль. Молодых сельских ребят обучали военному делу. Осваивали матчасть, в первую очередь винтовку. Весной 1943 года была призвана молодежь 1925 года рождения. В Николаевке стало еще безлюднее. А у Ильи случилась вот какая оказия: он влюбился в девчонку, Надю Табалу. Что ж, семнадцать лет самая пора для этого. Надя и проводила своего возлюбленного на жестокую войну. Обещала писать письма и слово сдержала.

— О, как они были нам нужны, — рассказывал Илья Васильевич. — Письма читали всем взводом. И совсем неважно было, о чем они: объяснение в любви или о хозяйственных делах. В свободное от боев время отвечали девушкам на письма, и тоже всем взводом. И согревались душой. Очень сочувствовали тем ребятам, чей дом был занят врагом. Давали им адреса наших девчат, чтобы и им не было обидно, чтобы и им было тепло.

Тем не менее Надя Табола своего Илюшу не дождалась: он служил целых семь лет, до 1950 года. После войны был направлен в Западную Украину, где боролись с бандеровцами. И тем не менее Илья Васильевич до сих пор признателен девушке: «Она поддерживала меня в самую трудную минуту. Низкий поклон ей за это».

Первая атака
А вот как описывает пулеметчик станкового пулемета свой первый бой. «Первая моя атака не забудется никогда. Танки впереди, мы за ними с пулеметом. Старались не отставать, постоянно меняли позицию и беспрерывно вели огонь. Ствол пулемета раскалился докрасна, вода в кожухе уже кипела. Мы взяли первую траншею противника, немец отступал. Вот именно тогда мы поняли, что такое настоящий бой и какую роль играет в нем наш станковый. Осколком снаряда пробило кожух, вода стала вытекать, но мы по-прежнему вели огонь».

Дело происходило под Псковом. Летом 1944 года город был освобожден. В очередном бою Тимченко крупно не повезло. 20 июня он вместе со своим вторым номером, Павлом Ковченником, вел огонь по врагу, в упор расстреливая наступающего противника. Неподалеку разорвался снаряд. Пулемет был разбит. Тимченко ранило в голову, его второго номера в живот. Бойцов вынесли в укрытие и перевязали, после отправили в санчасть. Оттуда — в санбат, где Илье сделали операцию — удалили из головы осколок. Несколько часов он был без сознания. Очнулся уже перед отправкой в госпиталь на конной повозке — везли на станцию. А после погрузили в вагоны. По пути в госпиталь Илья неожиданно встретил земляка, Андрея Музыченко из Успенки Татарского района. Сколько было разговоров, милых сердцу воспоминаний. Андрея после госпиталя комиссовали и, вернувшись домой, он встретился с родителями Ильи и все рассказал им. За это Тимченко был очень благодарен ему.

У Ильи Васильевича много наград, но он говорит только о двух, о чисто солдатских медалях «За отвагу», которые давали за мужество и бесстрашие.

Здравствуй, поле!
В октябре 1950 года Тимченко возвращается домой, в свою родную Николаевку, о которой так часто вспоминал на полях сражений. Из Татарска ехал вместе с председателем колхоза Сергеем Петренко, который активно агитировал солдата остаться дома.

— Ты знаешь, какая оказия, — говорил он. — Молодежь, особенно служивая, в город все метит. Там хлеб вкуснее, пироги слаще. Да как бы не так. Илья покачал головой: уезжать он никуда не собирался, хотя год был довольно сложным, засушливым. В колхозе была электростанция, работавшая на дровах. Ее обслуживали три человека: Илья Тимченко, Сергей Дарченко и городской человек Зелинский, специалист. Он-то и обучал сельских ребят новой технике. В зиму Илья поехал в Чистоозерное учиться на курсах по обслуживанию десятиметровой сенокосилки и после этого перешел на работу в Константиновскую МТС. Жить сразу стало легче: механизаторы получали гарантийку, даже если был неурожай, в отличие от колхозников, которым писали палочки-трудодни и ничего за них не давали.

Илью избрали членом правления колхоза. А вскоре он женился. Пошли дети-сыновья Владимир и Виктор. Много лет он работал трактористом, потому что всей душой любил родное поле. Трактором буксировал прицепной комбайн «Коммунар», а в другое время пахал зябь и пары. Жена Надя работала дояркой. Скоро поставили себе крестовый домик, пришел и долгожданный достаток.

Остался романтиком
У него особый, романтический, склад души. Прозу в своих брошюрах то и дело перемежает стихами, посвящая их колосящейся пшенице, березам, родному полю. А то и задорную частушку бросит на страницы: «Мы с товарищем вдвоем заиграем, запоем. Он играет, я пою, весело в нашем краю».

Не могу удержаться от соблазна привести еще кусочек его прозы. «С детства полюбил встречать рассвет, а работая на технике в поле, далеко за селом, частенько наблюдал, как всходит солнце, яркое и чистое. На тракторе работали посменно: день, ночь, через сутки пересмена. А после захода солнца все смолкает, все идет на покой, только трактор под сурдинку тихонечко мурлычет. Чуть начнет светать, природа просыпается снова — от травинки до букашки, и все ждут не дождутся, когда же появится оно, солнышко красное. А весной по опушкам токуют, лихо выплясывают косачи. Подкрадешься поближе, посмотришь и вздохнешь: почему нет у меня фотоаппарата... И жить хочется долго-долго, хотя годы летят стремительно, как птицы, и как поется в песне: «Некогда нам оглянуться назад».

Фронтовики сейчас в преддверии юбилея нарасхват. Их зовут в школу, в клуб на самые разные мероприятия. Осталось-то их совсем мало. Во многих селах уже нет ни единого, и только Николаевке повезло. Последний солдат на селе, он несет людям правду о той войне, Великой и жестокой, и лучше этой правды нет ничего.