Двое

Благоразумный читатель заметит: а зачем голосовать? Не проще ли взять до Яра билет на рейсовый автобус? Мой сосед по даче, кстати, так и делает. Но он живет на правом берегу Оби, где автовокзал, а мне, левобережцу, добираться до него через весь город. Есть и более серьезная причина. Попутки, особенно грузовые, — мое предпочтение. Пока едешь, разговоришься с водителем, и он тебе столько про себя или свою деревню выложит — только не ленись потом записывать. Долго мне перечислять сюжеты, которые я добыл таким вот образом — в пути. Не раз этим бравировал перед коллегами по перу.

А сегодня не везет. И мне, продрогшему, давно не до сюжетов. Откуда-то вылезает озлобление и на тех, кто, проносясь, обдает тебя снеговым ветром своего авто, и на все остальное наверняка черствеющее человечество. Не вернуться ли домой, чтобы назавтра с автовокзала...

Мою чечетку и паникерские мысли прервал визг тормозов КамАЗа с прицепом. Вот те на, я же и руку не поднимал, и заклинание не нашептывал... Хватай рюкзак да поскорей!.. Чем внушительнее попутка, тем сильнее суетишься и спешишь при посадке. А водитель сидел спокойно и тронул рычаги только тогда, когда я полностью угнездился и облегченно вздохнул.

Мой очередной попутчик явно не соответствовал габаритам машины — коротышка, правда, плотный, круглолицый. На лице ничего примечательного, кроме беззащитности синих безбровых глаз. Лихо заломленная шапка открывала голец, опушенный редкими сединками.

Мы перекинулись обычными фразами, из которых я сразу понял: сосед из молчунов и на доверительный разговор, а значит, и сюжет, не стоит рассчитывать. И бог с ним. Зато в кабине тепло, как у моей русской печки! Руки-ноги постепенно отходили от мороза, а вместе с благодарностью к молчаливому коротышке стала возвращаться и пошатнувшаяся надежда на моральное возрождение человечества.

Покостерив по обыкновению затяжные морозы, мы надолго замолчали. Благо в пути молчание не бывает тягостным. Смотришь на мелькающие перелески, величаво разворачивающиеся поля, на дальние, подернутые туманом, холмы и думаешь бог весть о чем.

Настроенный на лирический лад, я даже вздрогнул, когда водитель дал непривычно долгий гудок. Впереди никого не было.

— Кому вы сигналили?

Водитель, неловко улыбнувшись, пояснил:

— Вон там, на поле, видите сосенку? С ней я эдак поздоровался. Жалко ее. В бору-то все сосны в куче, а эта, как сирота, одна, в скукоте. Я, если тут еду, обязательно посигналю. Ей, поди-ка, и веселее.

Водитель смущенно умолк. Иной раз слова не нужны, а тут пришлось объясняться. И, чтобы сгладить неловкость и подтвердить, что собеседник понят с одобрением, я попросил: «Можно и мне?»

— Ради бога!

И над полем, где кручинилась одинокая сосна, полетел и мой приветственный гудок.