Весна без выстрелов от 02.04.2010

Москва, правда, в основном отфутболивала усилиями многочисленных секретарш, блестяще выучивших слова «совещание», «командировка», «работа с документами». Михаил Михайлович, однако, был настойчив, и его озабоченность можно было понять: Закон об охоте, принятый еще в июле прошлого года и сейчас вступающий в силу, этой самой силы, по сути, не имеет.

Есть 72 статьи Закона, но по состоянию на этот понедельник абсолютно отсутствовали подзаконные акты, которые, как известно, являются циркулярами к руководству, инструкциями по применению норм закона и без которых закон если не мертв, то весьма сыроват. Впрочем, без подзаконных актов закон не останется, ряд документов будет принят на уровне местных парламентов — в некоторых статьях такие полномочия делегированы регионам. Пройдет время, и все отрегулируется, войдет в привычное русло. Проблема в том, что времени уже нет: со вчерашнего дня все предыдущие инструкции, правила и прочие бумаги, регламентировавшие жизнь охотничьего сообщества, утратили свою силу. В новом же Законе об охоте пока элементарно не прописаны её правила, как и многое другое. А как работать, когда нет возможности ни разрешать, ни запрещать? Михаил Стукало, как начальник управления, как последняя инстанция в охотничьем мире области, больше всех заинтересован в скорейших ответах на многочисленные вопросы. Пока же он готов говорить только о том, что уже предельно ясно по новому закону:

— С 1 апреля 2010 года (момента вступления закона в силу) и до 1 июля 2011 года право выдавать, заменять и аннулировать охотничьи билеты передано нашему управлению по охране, контролю и регулированию использования объектов животного мира и среды их обитания. До появления постановления Правительства РФ от 27.01.2010 года эти функции выполнял Россельхознадзор, с 28 января этого года — Росприроднадзор в лице департамента Федеральной службы по надзору в сфере природопользования по Сибирскому федеральному округу.

С 1 июля 2011 года все действующие охотничьи билеты разных образцов будут отменены и заменены на новые билеты единого федерального образца, по типу водительских прав.

— Помимо очевидных преимуществ этого новшества, а именно приведения всего к порядку и единообразию, наверняка есть и какие-то скрытые от простых людей подтексты?

— Их, как минимум, два. Во-первых, ежегодно, до 31 марта, охотничьи билеты подлежали обязательной регистрации (подтверждению) в выдавших их органах. И были организации-охотопользователи, бравшие за эту услугу до 600 рублей. Так что новый закон прикроет для них серьезный источник легкого и ничем не обоснованного дохода.

Во-вторых, все зарегистрированные охотники будут вноситься в государственный охотохозяйственный реестр и сдавать что-то вроде квалификационного экзамена на знание правил охоты. Что, безусловно, сыграет только положительную роль.

Также закон меняет правила взаимоотношений между исполнительными органами государственной власти (в лице управления) и частными охотопользователями. Теперь не менее 20% охотничьих угодий должны оставаться в Госфонде, где делается упор на охрану и размножение зверей, а охота либо запрещена полностью, либо серьезно ограничена. В этом контексте интересно рассмотреть ситуацию в нашем регионе. В Новосибирской области из 17 миллионов гектаров охотничьих угодий только около половины управляется частными или общественными организациями. Казалось бы, мы более чем вписываемся в отпущенную квоту в 20%. Но есть хитрость: частники практически не берут в аренду труднодоступные и малонаселенные, как людьми, так и животными, районы севернее трассы «Байкал» и железной дороги. В более богатых краях ситуация обратная, а в восьми районах области сейчас вообще нет охотугодий в Госфонде. Судя по тому, что есть мысли о принятии областного закона, позволяющего возвращать угодья в Госфонд, реализация подобных планов весьма вероятна. Хотя, как подчеркнул Михаил Стукало, никаких заказных наездов и карательных мер со стороны государства не будет. А вот по жалобам от населения прокуратура может провести внеплановую проверку и принять непопулярное для частных охотопользователей решение. Тем более что кандидатов хватает, благо сейчас появился закон в помощь.

Кстати, за тот период, пока в области шло общественное обсуждение еще не вступившего в действие Закона об охоте, именно частных охотопользователей государство хотело услышать в первую очередь. Многие в целом одобрили принятие единых правил игры, но хотели бы находиться в равных условиях с государством, играть в одном правовом поле. Сейчас же они вновь в роли догоняющих. К примеру, егеря, работающие на частников, совершенно не имеют права задерживать браконьеров, составлять протоколы — то есть заниматься тем, чем сейчас заняты государственные инспектора. Но и этих уполномоченных людей всего 48 человек на всю область. Да, они сейчас лучше оснащены и работают в разы эффективнее своих коллег 80 — 90-х годов, но их штат требуется увеличить минимум вдвое, чтобы «закрыть» и частные угодья.

Хотя и в таком численном составе за полтора года работы коллектив управления под руководством Михаила Стукало навел немало шороха в браконьерских кругах и среди недобросовестных охотопользователей. Дело даже не в существенном увеличении административных протоколов и уголовных дел по браконьерству, и не в достаточно широком освещении деятельности в средствах массовой информации. А в том, что серьезные шаги по сохранению и приумножению животного мира, которые недоброжелатели и просто горлопаны воспринимают в штыки от лица всей охотничьей братии, на самом деле пользуются гораздо более широкой поддержкой последней. Видимо, по той простой причине, что нормальных и добропорядочных людей всегда больше, вне зависимости от рода деятельности. Поэтому и запрет на весеннюю охоту на водоплавающую птицу, который считается делом практически решенным, никаких революций в среде охотников не вызовет.

Хотя, если следовать букве закона, то и запретом это назвать нельзя. Все по той же причине — нет подзаконных актов, нет правил охоты. И господина Стукало на следующий день пригласят в прокуратуру, если он издаст какой-либо запрет или разрешение — без разницы. А вот ограничение — совсем другой вариант, это можно использовать. И решение об ограничении весенней охоты на водоплавающую птицу назревало давно: все последние годы сами же охотники жаловались, что популяция заметно сократилась. Поэтому дать птице спокойно встретить весну, сыграть свои свадьбы — гуманное дело, которое принесет пользу в самое ближайшее будущее. Это подтверждено и результатами последнего зимнего маршрутного учета (ЗМУ) животных, которые выявили естественную закономерность: в тех охотугодьях, где была организована нормальная защита от браконьеров, количество зверей быстро возрастает. Так же будет и с птицей. Тем более что еще в 70-х годах прошлого века в нашей области на целых восемь лет закрывали весеннюю охоту на птицу. И ничего, никто не жаловался. Так же с одобрением большинство охотников относится и к мораторию на отстрел лосей (на 3 — 5 лет), который активно лоббировало ведомство Стукало. И, судя по всему, вскоре и этот запрет вступит в силу.

А пока нас ожидает первая, за многие десятилетия, весна, не оглашенная дружными залпами охотников. Кое-где в местах с высокой численностью будет открыта охота на боровую дичь (тетерева, глухаря и др.). Но водоплавающие пернатые получат необходимую передышку. И это один из немногих случаев, когда достаточно суровый запрет влечет за собой огромную пользу.