Называя многих поименно

Татарский район в некотором роде особенный. С приходом первых секретарей в 60 — 70-е годы, таких как Анатолий Петухов и Анатолий Незавитин, он стал ходить в лидерах. Здесь получали на зависть соседей прекрасные урожаи зерновых и высокие надои молока. В район ездили учиться со всех концов области, и татарцы сами постоянно учились. То и дело проходили семинары, агрономические конференции и просто совещания, на которых разговор шел все о том же — как поднять урожайность, повысить продуктивность общественного скота. И награды, что называется, сыпались дождем. Переходящие красные знамена ЦК КПСС, Совета Министров ССР, профсоюза, ЦК ВЛКСМ. А лучшим труженикам полей и ферм — ордена, медали, звания Героев. К сожалению, многих нет уже в живых, иные разьехались. Только Любовь Живетьева, бывший зоотехник, по-прежнему проживает в своей Кузнецовке.

Из Героев Социалистического Труда очень памятен Владимир Демиденко, бывший председатель колхоза «Сибирь». Человек сильного, волевого характера, он никогда не жил заемным умом. Был, к примеру, горячим приверженцем глубокой безотвальной пахоты, доказывая всем и каждому, что именно такая обработка больше всего подходит для района. Даже выступил с критической статьей в газете «Правда», которую обсуждали на бюро горкома партии и признали критику справедливой. Но случилась беда с самим Демиденко: он серьезно заболел, собрался в Москву на лечение. Я был в Никулино перед его отъездом и не узнал председателя: огорченный, подавленный, он тем не менее сохранял мужество.

— Знаешь, — очень откровенно говорил он, — мне не себя жалко. Я немало пожил на белом свете, многое повидал. Но вот колхоз жалко. Столько вложено труда, столько построено и все это может в одночасье рухнуть. Как подумаю — сердце заболит, заноет.

Зафиксировав беседу с председателем в свой журналистский блокнот, направился к выходу, но он вдруг догнал меня у порога и, приобняв за плечи, горячо зашептал:

— На всякий случай давай простимся, чем черт не шутит, когда Бог спит... Признаюсь, бывал с вашим братом, газетчиком, порой несправедлив, жесток и прошу простить за это.

Мы расстались. Минутная слабость сильного человека всегда вызывает в душе ответные порывы, хотелось сделать что-то необычное, но обязательно благородное.

К великому счастью, беды не произошло. Демиденко вернулся из Москвы живым и здоровым: столичные врачи постарались. И мы снова поехали с ним по колхозным полям, благо началась новая жатва. Объехали с председателем несколько бригад, а когда стало смеркаться, поужинали в одной из них. Молодая симпатичная повариха налила нам по большой тарелке душистого полевого супа и положила по большому куску вареной говядины. Мы все это с превеликим аппетитом смели.

— Славно поработали, — усмехнулся Демиденко. — Вот какие молодцы. В его словах я услышал неприкрытый оптимизм вернувшегося к жизни человека.

...Идет внеочередное заседание бюро, трясут «буржуев», все того же Демиденко, директора племзавода «Первомайский» Зайцева, председателя колхоза имени Ленина Тищенко, колхоза «Гигант» Николаева, хотя в районе еще много других хозяйств. Но все они в стороне, это скромные середнячки, которые наблюдают за разыгравшейся драмой со стороны. «Хлебные олигархи» обещают подкинуть зернишка еще, коли Родина требует, и только Николаев уперся как бык — и ни с места.

— Зерна не дам, — говорит он, — мне зимой скот кормить надо.

Первый необыкновенно строг.

— Не дашь, сами возьмем, — припечатывает он ладонью по столу.

Ночью колонна из большегрузных автомобилей приезжает в «Гигант» и увозит в город весь хлеб до зернышка.
И такое было. Слава не дается легко...

Так совпало, что и у районной «Народной газеты» тоже юбилей — ей будет 80. Начинал в ней свою журналистскую карьеру, и мне есть что сказать о людях, которые здесь работали. Журналистов, в отличие от хлеборобов и животноводов, награждали крайне редко. Единственное исключение — ленинские юбилейные медали, которую получил и автор этих строк, чем немало гордится.

Но люди в районке работали много, не жалея сил и здоровья. Самым знаменитым из всей газетной братии в те далекие годы без всякого сомнения был Иван Иванов, о котором в народе дружески говорили: «Его каждая собака в городе и в районе знает». Фронтовик, газетчик по призванию, он тем не менее звезд с неба не хватал и больше нажимал на количество, нежели на качество. Тому была очень важная причина: Иван Петрович был обременен большим семейством: шестеро детей мал мала меньше. Кроме районки, рассылал свои корреспонденции в другие издания, и утром, когда приходил почтальон, торопливо просматривал газеты и журналы. Если встречал что-то свое, издавал на всю редакцию победный клич. Тем не менее ничто не мешало ему долгие годы быть королем информации в районе и области.

Когда в нашу общую комнату входила ответственный секретарь Ольга Коростылева, он не давал ей рта раскрыть.

— Сколько нужно строк?

Она отвечала, что «дырка» на первой полосе, и он, схватив блокнот, летел к машинке. Свои материалы никогда не писал, сразу диктовал — и вот уже отрывистые, как пулеметные очереди, слова:

— Точка, тире, абзац.

Через несколько минут информация на первую полосу готова.

Он был моим первым учителем. По заданию редактора едем с ним в колхоз имени Ленина, готовим разворот по уборке урожая. К какому комбайну ни подъедем, он сразу:

— Сейчас я, а ты после.

За весь день у меня в блокноте ни строчки. И все-таки он был добрым человеком. Когда я вернулся из армии и негде было даже переночевать, он повел меня к себе, накормил обедом и оставлял на постоянное местожительство. Но было стыдно стеснять большое семейство. Однажды он крепко погорел. Готовил к печати соцобязательства колхоза «Рассвет» по уборке урожая и без всякого согласования завысил цифры урожайности и хлебосдачи, показавшиеся ему несолидными. Сразу после выхода газеты — бюро горкома. Нашего Ивана Петровича строго наказывают по партийной линии и понижают в должности с заместителя редактора до заведующего промышленно-транспортным отделом. На даже если бы его сделали рядовым «литрабом», он бы трудился с тем же усердием, потому что любил газету, как мать родную. Транспорта в редакции не было, зато в типографии имелись две лошади и конюх: низенький веселый человечек в огромной собачьей шапке- ушанке и таких же огромных мохнатых рукавицах. Мы звали его «Алитет уходит в горы». Так назывался роман писателя Семушкина о народах Крайнего Севера, сейчас, естественно, напрочь забытый. Алитет запрягал нам лошадку и мы отправлялись на ней в село, сдавали ее колхозному конюху, который распрягал повозку, а как ехать назад, снова закладывал.

Как-то лошади были заняты, и мы пошли с Иваном Петровичем в Константиновку за сорок пять верст пешком. И вот сразу за городом нас нагнал первый секретарь горкома партии Шайдоров и посадил в легковушку. Это событие запало в душу на всю оставшуюся жизнь. Иван Петрович воспринял его так же.

Он был страшно доверчив. Скажи ему, что за городом приземлились космонавты, тут же схватит блокнот и полетит будто на крыльях за интересной информацией. На этой почве у него порой случались неприятности, но в материале, посвященном его памяти и юбилею газеты, зачем об этом?! Гораздо хуже другое. Фамилии прекрасного журналиста в городе уже, считай, никто не помнит. Да что журналиста, стали и героев забывать. Спроси сейчас, кто такой Иван Самоличенко из Орловки, кем он работал, чем был знаменит, убежден: никто не скажет ни слова в ответ. Глава района Валерий Носков принял решение построить аллею Героев Советского Союза и Социалистического Труда у Дома культуры «Родина». Люди, ковавшие славу района в течение многих лет, это заслужили.