За гранью - новая грань

Ну во-первых, «Бессмертие в любви», за полтора послепремьерных года ставшее новосибирской классикой — без этого балета уже немыслима афиша театра, — порадовало гармонией, соразмерностью танца мужской группы солистов и существования на сцене героя Игоря Зеленского — жреца искусства, художника, божества, для которого пространство, время, люди преходящи и суждена жизнь и слава в вечности. Контраст между ними перешел наконец из сферы сугубо исполнительской в содержательную. Что ярче высветило философский аспект коллизии, облагородив в целом и тон повествования. Благодаря чему избранность и одиночество героя обрели еще больший онтологический смысл.

Последовавший за этим во втором отделении дуэт из балета Иржи Килиана на музыку Моцарта «Маленькая смерть» в исполнении артистов Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Натальи Сомовой и Семена Чудина демонстрировал изысканный танец именно на этой грани — когда чувственное, земное прочитывается в системе координат бытия, что присуще, по мнению критики, «провокационно сексуальному, но эстетскому до целомудрия» стилю известного чешского хореографа. Неповторимым форсайтовским драйвом при размашисто-монументальном рисунке поз отличался дуэт солистов Semperoper Dresden Елены Востротиной и Олега Климюка из балета «In the Middle, Somewhat Elevated» на музыку Т. Виллемса, Л. Штук. Драйв, но уже другого плана — внутренней борьбы с обстоятельствами, судьбой и бесконечного духовного искания — через блистательный танец показал в «Лебеде» на музыку Сен-Санса (хореография Раду Поклитару) и в «Реквиеме» Моцарта премьер Мариинского театра Игорь Колб. И если первый номер был полон шутливых обертонов, то второй, представлявший «истинного и нагого» человека на пороге вечности, по-настоящему пронзал зрителя какими-то невербализуемыми прозрениями и откровениями.

Адажио из балета Баланчина на музыку Гершвина «Не все ли равно?» в свободном и изящном исполнении новосибирцев Веры Сабанцевой и Романа Полковникова было оптимистично-светлым, ликующе-красивым, как фрагмент старого голливудского фильма о любви и сбывшейся мечте. Превратности любовного чувства в испанских реалиях азартно и вдохновенно интерпретировали в сцене из «Кармен-сюиты» Бизе-Щедрина премьер Мариинки Евгений Иванченко и солистка Ирина Голуб. (Признаться, тень Плисецкой, для которой Алонсо поставил эту вещь, конечно, несколько «путала карты» зрительского восприятия данной версии, и герои казались то слишком юными, то непосредственными — чуть ли не Ромео и Джульеттой.) Романтичностью, а также легкостью паренья героини в многочисленных поддержках запомнилось адажио Золушки (Елена Лыткина) и Принца (Семен Величко) из балета Прокофьева «Золушка»; заявкой на серьезное прочтение драматургии образов — сцена из «Спартака» Хачатуряна в исполнении Натальи Ершовой (Эгина) и Михаила Лифенцева (Спартак).

И вот — «Sinatra Suite». Она произвела впечатление прорыва, выхода в какое-то новое пространство — космос не космос, но что-то в этом роде…
Он (Игорь Зеленский) и Она (Татьяна Горохова) — лав стори. На голубом, небесного цвета, заднике — танцующая пара, и через танец (именно танец в танцзале — не балет как таковой) — история взаимоотношений. От страсти к угасанию чувства, стремлению сделать больно и испытать свою власть, обидеть и разорвать навсегда…

Разорвать навсегда, и что? Освобождение от опостылевшей связи, свобода, о которой мужчина так давно мечтал… Заключительное соло оставшегося в одиночестве героя трогает до слез: он один в пространстве, которое когда-то занимали двое. И он действительно вначале парит, будто бы обретя второе дыхание, — свобода нужна ему буквально как воздух: для жизни, для творчества, для… Затем его прыжки, скольжения, вращения словно обретают несколько другой оттенок. Какой? И он, и мы можем только догадываться: воздух свободы иногда имеет свойство обращаться в безвоздушный ад.

Такого Игоря Зеленского новосибирцы еще не видели: хореография Твайлы Тарп позволила в этой истории открыть нам новые грани большого артиста, создавшего запоминающийся и обаятельный сценический образ современного героя — талантливого и эгоистичного, циничного и ранимого, всегда, в общем-то, одинокого. А главное, воплотившего этот образ в танце, который сегодня — явление, которое никому не повторить.