На стройке, да без характера?! Так не бывает

Отца частенько перебрасывали с участка на участок, и семья неизменно следовала за ним, пожив и на разъездах, и на крупных станциях, не только в России, но и в Северном Казахстане, впрочем, тогда это была еще единая страна. Сначала бригадир, затем дорожный мастер, Николай Иванович Большаков в дальнейшем работал на разных ответственных должностях: заместителем начальника дистанции пути, а потом и начальником (как говорят железнодорожники — ПЧ) в Петропавловске, начальником отдела пути в Славгороде и Карасуке. И мальчишки, глядя на отца, постоянно варившегося в гуще дел и проблем, как-то незаметно втянулись в этот производственный ритм, стали примерять его на себя.

Юрий из мальчишеского патриотизма с юных лет даже стал играть за местную команду общества «Локомотив». Точнее, за две — баскетбольную и футбольную. На черно-белом снимке из личного альбома — два ряда удальцов в футбольной форме того времени. Молодые, сильные, с открытыми, одухотворенными лицами. А в центре — статный парень в стильной кепке, как у Льва Яшина, кумира всей страны. Это и есть шестнадцатилетний Юра Большаков, вратарь.

Юрию тогда в виде исключения разрешили, несмотря на «зеленый» возраст, участвовать в соревнованиях на первенство города среди взрослых команд. И, надо заметить, он совсем не смотрелся птенцом на фоне соколов. Только лицо очень юное.

Между прочим, именно спорт стал причиной, по которой наш герой… бросил школу. Вернее, ушел в вечернюю и, конечно, устроился работать. Надо ли уточнять, что первым местом работы паренька стало депо Карасук. Другие варианты даже не рассматривались.

— Это наша сборная отделения. Отличная команда была! Будь это не Карасук, а такой большой город, как Новосибирск, мы и тут бы прилично смотрелись, — с улыбкой рассказывает Юрий Николаевич. — Тренера у нас не было. Кадровик локомотивного депо немного помогал, а так — в основном сами. Главное было время выкроить, чтобы собраться вместе, все же парни работали, да порой в разных сменах…

Когда пришло время, Юрий поступил в НИИЖТ. Естественно, на факультет строительства железных дорог. «Строительством» своей собственной семьи он также занялся достаточно рано — на втором курсе. Посему вскоре пришлось (как и в случае со школой) перейти на вечерний, чтобы иметь возможность и учиться, и обеспечивать семью.

Читаю записи в «Трудовой книжке»: 1971 год — принят дворником. 1974 — переведен мастером по спецработам, 1975 — мастером по общестроительным работам, с 1977 года — прораб. Сам он говорит, что где-то в промежутке между первой и второй записью еще и слесарем был. Вы спросите: «Какое отношение домоуправление №1 НГЧ имеет к строительству железных дорог?» А секрет вот в чем.

Как-то получилось, что в двух группах, учившихся на вечернем, студентов осталось не так много, и тогда руководство вуза приняло решение группы объединить. А поскольку пэгээсников оказалось подавляющее большинство… Словом, выбирать не приходилось. С того момента вся работа и карьера нашего героя оказались связаны с гражданским строительством.

Обиды на вуз Юрий Николаевич в сердце не носит. Наоборот, с огромной теплотой вспоминает своих преподавателей по разным дисциплинам: Левинсона, Чарушникова, Луца и многих других. И, конечно, преподавателя физкультуры Валентина Александровича Нелаева.

«Они добренькими не были, — говорит Большаков, — спрашивали строго. Но справедливо. И знания мы усвоили крепко».

Оглядываясь на пройденный путь, Юрий Николаевич откровенно говорит: работать было трудно всегда. Мог меняться объем работы, характер трудностей, уровень ответственности, но для людей его профессии «золотых времен» не было.

Чем занимались? Ремонтировали здания. Промышленные, торговые, служебные и, конечно, жилье. Бывало, строили на линии двухквартирные дома для работников, но главной заботой все же оставался ремонт. А жилья у Новосибирского отделения дороги имелось около миллиона квадратных метров, в том числе старые, давно неремонтировавшиеся дома с обветшавшими коммуникациями и ветхие бараки. Словом, забот хватало: там сроки очередного ремонта подошли, тут крыша течет, а зима уж не за горами, там отопление менять надо.

И каждый объект большого приложения сил требует. А руководство за все спросит, только попробуй в сроки не уложиться. Для него мелочей нет. И не важно, довезли ли тебе материалы, хватало ли людей… Задача поставлена — значит должна быть выполнена.

Те, у кого в семье есть строители, отлично знают, какая это нервная работа. Каждый раз в конце квартала запарка и неуемная тревога на душе: то ли хвалить станут, то ли отругают. По одним показателям ты герой, по другим — в отстающих. А успеть везде просто невозможно, особенно, если жестко соблюдать все СНиПы и многочисленные инструкции. Так что порой перед тобой выбор: делать все точно и правильно, но медленно, или сделать в сроки, но… пойдя кое-где на риск. И главная опора в этой ситуации — люди.

Когда Большаков работал в должности мастера по спецработам, в его подчинении находились порядка пятидесяти человек: шестнадцать сварщиков, остальные — слесаря.

— Отличные работники были! Мощные. Не в физическом смысле, а в профессиональном. Специалисты высочайшего класса! Им не надо было ничего разжевывать, они сами все понимали, — говорит Юрий Николаевич. — Помню бесподобного сварщика Юрия Борисовича Кобрина. Врезки делает, вылезет из ямы, плюнет: «Все, больше не полезу!» Включаем: все отлично работает. Много было таких работников!

И руководители были хорошие. Анатолий Федорович Хромых, начальник НГЧ, к примеру. Требовательный страшно был, попробуй не выдержи положенный срок хоть на день, хоть на час, спросит по полной. Но и с него же в свою очередь спрашивали! Главный инженер Андрей Филиппович Саркисон, прекрасные инженеры технического отдела — Зоя Александровна Зимина, Раиса Егоровна... к сожалению, фамилию не припомню, нормировщик Надежда Филипповна Балясникова. Очень грамотные все, ответственные, всегда готовые помочь молодому. Они меня научили, натаскали, поддержали на первых порах.

Штат НГЧ-1 был укомплектован полностью. В то время люди держались за работу. Это позже, когда в целом в стране начнутся разброд и шатание, эта проблема частично коснется и железной дороги. А пока главное условие успешной работы — крепкий коллектив. И если вдруг какой аврал (а они случались довольно часто), ни рабочие, ни руководство, никто домой не уходил и условий никаких не ставил, все понимали: дело прежде всего. И в выходные работали, и вечерами задерживались допоздна, не считаясь с личным временем.

Прораб — должность ключевая. И нагрузка соответствующая. Большаков говорит, что объем работы в те годы был очень приличный, даже если оценивать по сегодняшним меркам, хотя сегодня такие материалы, что залюбуешься.

«А как вы работали в эпоху тотального дефицита?» — спрашиваю. Смеется в ответ: «Так и работали. Все время что-то придумывали».
— Например, непростое дело — гашение извести внутри помещения. Она же ядовитая. А потом ведь надо эту известь механизированным способом извлечь. Обычно люди просто спускались в яму и загружали ее в емкости. А мы сделали так: смастерили емкость, которая через компрессор поднималась наверх и нагружала бочки, затем бочки тельфером ставили в кузов, и машина с «механической рукой» развозила их по объектам, — рассказывает Юрий Николаевич.

Много разных приспособлений было придумано и сделано в те годы и в столярном, и в механическом цехах. В частности, подручные Большакова сами сделали приспособление для прессовки задвижек, водоразборных кранов, вентилей. Прессовали, шлифовали, ремонтировали их и снова в дело пускали.

Почитай, каждый второй в то время был Левша. Рационализаторская мысль приветствовалась руководством. Более того, порой даже заставляли заниматься рационализацией, ставя конкретные задачи. Еще одна головная боль, скажете? Верно. Зато многие узкие места устранялись. Отлаживалась технология, улучшались условия труда и техника безопасности. Взять ту же проблему с известью! Страна так жила, это было нормой.

— А вторичные материалы? Ремонтируем дом с печным отоплением, переводим его на централизованное. Печки ломаем, разбираем, кирпич оприходуем и снова в дело пускаем: укладываем в теплотрассу, к примеру, тогда же лотков не было! Пиломатериал тоже, крепкие балки снова в дело шли. В следующие годы, когда с материалами стало получше, к этому начали относиться иначе, а тогда каждая дощечка была на учете.

Еще одна характерная черта того времени — социалистическое соревнование. Соревновались все и по огромному множеству показателей. В бытность Большакова прорабом главные бои шли между первым и третьим прорабскими участками. То один вперед вырвется, то другой. Почти как в фильме «Девчата», где профорг едва успевал менять на Доске почета фотографии знатных лесорубов.

Соревнование было жестким, но это никак не сказывалось на личных контактах. Юрия Большакова и Алексея Гарагулю, начальников этих прорабских участков, связывали теплые товарищеские отношения. Они отлично знали и сильные, и слабые стороны друг друга, а главное — уважали за профессионализм. Как-никак в одном котле варились.

— И все же, Юрий Николаевич, какие годы для вас стали самыми сложными?

— Годы, когда все было фондовое. Статус государственного предприятия очень ограничивал. Фондов не хватало, материалов порой просто не было. Случалось так. Угля нет. Что делать? Собрались с начальником локомотивного отдела, машину взяли и поехали. Маршрут: Кемерово, Новокузнецк, Белово… Объезжали все шахты в поисках, кто бы мог дать угля. А шахты «лежали на боку».

Если что-то все же удавалось найти, выменивали на шпалы. Бывшие в употреблении, конечно. Или рассчитывались за счет перевозок того же самого угля. Это время, когда вся страна жила в условиях бартера.

— Это перед самой перестройкой. А в перестройку… вообще ничего не было, — с горькой усмешкой говорит Большаков. — Как мы выжили, не знаю. Бывшие министры все сделали — Аксененко и Фадеев. Главная заслуга Аксененко в том, по-моему, что он не дал распасться системе железных дорог.

В восемьдесят четвертом году Юрия Николаевича Большакова переводят в Инскую дистанцию гражданских сооружений заместителем начальника дистанции по капремонту. Через год он сменит на посту руководителя Инской НГЧ Николая Александровича Вергузова.

Дела шли не лучшим образом: частые аварии, порывы на теплосетях. «Порядка пятнадцати километров теплосетей надо было менять. А тут еще перестройка начиналась — самые лихие годы. Но мы за проблему взялись… И справились, потому что руководство поддержало. В первую очередь начальник отделения дороги Владимир Филиппович Зайко».

Руководство помогло с трубами и другими необходимыми материалами. За три года удалось справиться с этой, казавшейся невыполнимой, особенно в условиях перестройки, задачей. Аварий стало заметно меньше. Но забот хватало. Ремонт и обслуживание более ста котельных, подвозка угля… Потом, когда вышло постановление, запрещающее использование женского труда в котельных, возникла неожиданная кадровая проблема, потому что во многих местах кочегарами были именно женщины.

В перестройку к нехватке материалов добавился острый дефицит финансов. Не хватало денег на зарплату. Приходилось, чтобы рассчитаться с работниками, брать кредиты в банках. Большаков старался с банками рассчитываться вовремя, и потому выдюжили, как он сам говорит. Очень точное слово. Не просто устояли — вытерпели, справились.

Был такой год, когда возглавляемый Большаковым коллектив три квартала из четырех выходил победителем соревнования по сети дорог. Была вероятность и в четвертый раз знамя министерства получить, но в дело вмешалась политика. Экономическая.

Начальник службы Виктор Емельянович Жмака пригласил Большакова на разговор. Суть была в том, что, если бы коллектив и в четвертый раз добился лучшего результата, всем работникам надо было бы значительно увеличить заработную плату, а средств на это не было. Времена стояли тяжелые. Большаков, сам ежедневно решавший непростые финансовые задачи, все понимал.

— Когда стало полегче, Юрий Николаевич?

— А полегче так и не стало, — смеется Большаков. — Просто проблемы стали несколько другие. Надо было очень много строить. На Издревой два дома поставили. На Инской много чего сделали.

Из четырнадцати лет, что он был в должности начальника дистанции, самый напряженный период — когда были объединены две дистанции. В подчинении — 2,5 тысячи человек. Но не это главное, объем работы возрос многократно. И ответственность тоже. «Я как собака тогда был… На всех лаял, — говорит Большаков и тут же спохватывается: — Может, не надо об этом писать?!» Но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Иначе картина не будет правдивой. А Большаков — человек прямой.

Еще один момент, о котором, по мнению нашего героя, вряд ли стоит писать, это 1999 — 2001 годы, когда в его трудовой одна за другой появляются записи: «переведен заместителем начальника дистанции», «переведен на прорабский участок», и через короткий срок снова: «заместитель начальника дистанции».

Супруга поясняет: «Плохо себя вел — с начальством оговаривался. А начальство этого не любит».

Почетный железнодорожник, почетный ветеран Западно-Сибирской магистрали, многократный победитель социалистического соревнования, дважды награждавшийся часами министра, Большаков действительно обладает твердым характером. Не дерзким, а просто характером, без которого на производстве делать нечего. Он мог возразить по делу. Мог потребовать приказ в письменном виде, если внутренне был не согласен с устным распоряжением начальника. Страшно не любил показухи, зато за дело бился до последнего. И еще… Не будучи человеком амбициозным, стремящимся сделать карьеру, он никогда не хотел «идти выше», поскольку любил свое дело. А у руководства был свой взгляд на ситуацию.

— Чем сегодня вспоминается работа? — спрашиваю нашего героя.

— Людьми. Замечательные люди были рядом. И подчиненные, и руководители, с которыми отлично работалось. Прежде всего Владимир Филиппович Зайко, Владимир Иванович Старостенко.

Старостенко сначала был начальником отделения, потом начальником дороги. Я с теплотой вспоминаю его, хоть он меня и поругивал порой, и конфликтовали, бывало… Строгий, очень строгий был руководитель. Но справедливый. Если ты виноват — накажет. Но если ты попадал в какую-то неприятность, решая поставленную задачу, ты всегда чувствовал его плечо. И еще, я очень ценил такое его качество, как умение признавать ошибки. Есть же вопросы, тонкостей которых он понимал не до конца, и пытался ударом сабли решить проблему. Отсекает, отсекает… А потом осознает — не дело.

Сам Большаков тоже не любил перекладывать ответственность на подчиненных. Ему говорят: «Что твой заместитель наделал?!» А он в ответ: «Со мной решайте, а с замом я сам разберусь».

— Начальник локомотивного депо идет на планерку, берет с собой экономиста, инженера по безопасности труда, отдел кадров. Командой отчитываются. А я всегда ходил один и за всех отчитывался. Ругали меня за это не раз. А я говорю: «Я руководитель предприятия, я за все отвечаю».

Наверное, еще и поэтому подчиненные его не просто уважали, а любили Юрия Николаевича за человеческие качества. И отвечали ему тем же.

Не так давно влившийся в армию ветеранов дороги, Юрий Николаевич признается, что нет-нет, да и приснится ему … квартальный осмотр. Сон покруче иного боевика. Снова нормативы, показатели, сроки, авралы… Не отпускает работа. Крепко держит. Впрочем, только так и бывает, когда дело становится смыслом твоей жизни.