Заброшенное

Проход заварили намертво
Дорога от железнодорожной станции в пригороде Новосибирска достаточно широка, но идти рядом не получается. Сквозь грязь пробираемся цепочкой, след в след — Кирилл, Лена и я. Молодой человек говорит, что самая лучшая одежда для него — камуфляжная форма и берцы. Её практичность он проверял не раз в коллекторах, подземных реках, бомбоубежищах, метрополитене, ведь его любимые объекты — подземные сооружения (людей, занимающиехся исследованием искусственных подземных сооружений, называют диггерами, а не сталкерами, как думают многие). За годы «странствий» по заброшенным местам и коммуникациям области Кирилл практически превратился в экскурсовода: любопытные новички сталкерского дела вроде нас с Леной регулярно обращаются к нему на предмет «а своди нас куда-нибудь».

— Это полузаброшенный санаторий, — объясняет Кирилл цель нашего путешествия. — Часть корпусов до сих пор используется, поэтому на территории есть охрана. Но это всё так, несерьёзно. Мы с ребятами были там в конце 2009 года. Нашли много интересного.

Сквозь густой еловый бор проглядывают коробки зданий бывшего санатория. Подходим к одному из них — двухэтажный дом буквой «П» с большими пустыми оконными рамами, балконом над входом, арочными проходами во дворик. Местные жители, видать, не оставляли здание без внимания: присмотрели для себя всё, что можно было утащить. Стёкол нет, полуразобранная кирпичная кладка одной из стен, а рядом — носилки, «взъерошенный» некогда дощатый пол.

— Вот это да! — Лена торопливо начала искать в сумке фотоаппарат. Сразу на входе мы попали в небольшой полукруглый холл с мощными обшарпанными колоннами. Должно быть, когда-то пожилые, интеллигентного вида пары собирались здесь по вечерам и, уютно устроившись в мягких креслах, читали книги. На потолке, откуда теперь торчали провода, висела люстра, на стенах — репродукции картин Брюллова и Пикассо, на окнах — кремовые занавески. Теперь от всей этой роскоши осталась лишь пара пыльных кресел, любезно оставленных за ненадобностью.

— Сколько уже мест вот так пропало, — огорчённо заметил Кирилл. — Люди узнают об объекте по «сарафанному радио» и через какое-то время либо разнесут всё, либо проход закроют. Вот было такое место — «Отель «Усталый сталкер», — рассказывает молодой человек, пока мы бредём до следующего корпуса, — он планировался как спецпомещение для метрополитена и соединялся с тоннелем метро, но был заброшен. Когда место стало популярным среди сталкеров, какие-то дураки напились, вылезли в тоннель и стали крыть матом ошарашенных монтёров. Проход туда заварили намертво.

Плохое место
От синей пятиэтажки, куда мы направились дальше, веет холодом. Её-то, кажется, больше всего покусал апокалиптичный дух этого места. Воздух пахнет штукатуркой и сыростью, в коридорах на всех этажах — вода и лёд. Иной раз заглянешь в «номер», а там все стены зелёные от плесени и вода по ним стекает струйкам. В некогда жилых комнатах до сих пор сохранились деревянные кровати, стулья, тумбочки, матрацы. От подушек остались только груды перьев на всех этажах, некстати липнущие к промокшим ботинкам. Весельчаки побросали из окон холодильники и мебель. На каждом шагу — разгромленная сантехника. Да, «разруха не в клозетах, а в головах». Выходим из «хрущёвки» с неприятным чувством. Плохое место. Даже не заброшенное — мёртвое.

— Ого как оказывается на улице тепло! — удивляется Лена. И впрямь за какие-то двадцать минут в синей коробке промёрзли так, что отнюдь не весенняя погода показалась сказочно тёплой.

Идём дальше и оказываемся в лечебном корпусе. Наверное, от его использования отказались значительно позже, чем от двух других. Отделанные кафелем стены и пол создают впечатление опрятности, стёкла в больших рамах мало-мальски сохраняют тепло.

— Пойдёмте, покажу одно интересное место, — говорит наш проводник. В длинной комнате, куда привёл нас Кирилл, с двух сторон, отделённые железобетонными перегородками и дверьми, стоят ванны. В некоторых кабинках — большая, отделанная, как и всё вокруг, кафелем ёмкость, прототип современного джакузи. Понятно, что всё это стоило миллионы. А может, и сейчас ещё имеет немалую цену.

— Смотрите, цветок в кастрюле, — улыбается подруга своей находке. Растение давно завяло, но стоит на подоконнике, будто с тех пор здесь никого не было. — А вот ещё тарелка. Целая.

Быть разрушенными
По пути в подвал встречаем таблички, которые диггеры обычно воспринимают как указание к действию: «Посторонним вход воспрещен!», «В подвальном помещении курить запрещается!». Когда-то медсёстры обрабатывали здесь инструменты, о чём красноречиво свидетельствуют емкости для кипячения. Теперь пол покрыт сантиметровым слоем льда, в который вмёрзли листы бумаги, жгуты и другие остатки человеческого пребывания. А вот истории болезни обнаружились в другом месте.

Даже не дом, а настоящий особняк оставили владельцы на растерзание мародёрам. Издалека и не поймёшь, что он заброшен. Лишь побитые местами окна расскажут об этом. Строение стоически выдерживает атаку времени. Совершенно очевидно, что здесь была кухня и столовая. Проржавевшие печи, распахнутые морозильные камеры, разгромленные шкафы, вытяжки, непонятные механизмы. С таких мест срисовывают картинки для компьютерных игр, где главный герой попадает в будущее и становится участником войны землян с марсианами. Архив — это, пожалуй, единственное, что сохранилось в этом небывало красивом здании. Наваленные пачками отсыревшие больничные листы не пришлись по вкусу молодёжи, которая неоднократно, по всей видимости, устраивала здесь вечеринки. Оставили в покое тысячи историй чьих-то болезней. Может, это судьба всех заброшенных зданий — быть разрушенными, а, может, суть всех людей — разрушить всё, до чего дойдут руки. Но что-то есть в этих заброшенных, полуразрушенных стенах, что-то привлекает в такие места десятки сталкеров и диггеров. Тонкая, едва уловимая красота, протоны истории и электроны тайн.