Непридуманные истории

Колоски надежды
Антонина Евдокимовна СИДОРКИНА, жительница Новосибирска:

— Война, война!.. — с каким неистовым азартом наша ребячья ватага неслась по улочкам Тюкалинска (Омская область), звонко выкрикивая это страшное слово. Мы были детьми и, конечно, не понимали, сколько горя принесет война в наши семьи.

Ушел на фронт старший брат Сережа. Я помню, как на проводах плакала мама, всё тянула руки, не отпускала, будто сердцем чувствовала, что видит сыночка в последний раз. Его призвали в марте 1942 года, а в ноябре принесли письмо со словами «пропал без вести». Отец пошел в военкомат, чтобы расспросить о судьбе сына, а ему там говорят: «Может, ваш сын в плену, предатель Родины?» Не верили мы, что Сережка способен на такую подлость. Не верили и ждали, ждали, ждали...

Совсем недавно отыскали в архивах сведения, что Сергей Сидоркин умер в эвакогоспитале и захоронен в братской могиле под Сталинградом.
Где-то далеко грохотали канонады, шли кровопролитные бои, а в глубоком тылу всё население маленького Тюкалинска работало для фронта. Нас, малышей, отправляли на колхозное поле собирать колоски. Мы старались изо всех сил, уставали, плакали, но очень надеялись, что эти золотистые колоски, превратившись в хлеб, накормят наших солдат, и они обязательно победят врага.

Долгая дорога домой
Виктор Александрович КОВАЛЕНКО, преподаватель НГПУ:

— Когда началась война, мне было восемь лет. Киев бомбили ночью, а утром я сказал маме: «Это война началась». Я ничего не боялся, паника и страх пришли потом, когда началась эвакуация. Нас погрузили на баржу и больше недели мы плыли по Днепру. Женщины, старики, дети сидели на палубе под открытым небом, на несколько сотен человек— один туалет. Из вещей у нас с мамой был маленький чемоданчик и детский матрасик — всё, что мы успели взять из киевской квартиры. Ночью, когда баржа причалила к берегу, начался воздушный налет. Фашистские асы летели бомбить мост, а тут мы на пути подвернулись. Мама крепко прижимала меня к себе, плакала и молилась. От неминуемой гибели нас спасли зенитки.

От Днепропетровска до Урала ехали в поезде. При посадке была такая давка, что меня сбросили под колеса состава, мама умоляла о помощи, кричала, но люди не обращали никакого внимания, все стремились первыми забраться на ступеньки вагона. Помог мужчина, вытащил меня из-под поезда и передал в руки мамы. С Урала мы переехали в Киргизию, там было очень тепло, только голодно. Я так ослаб, что даже южное солнце не помогало. Состояние ужасное, когда сядешь, а встать не можешь.

10 мая 1944 года мы с мамой вернулись в Киев. Наш семиэтажный дом стоял среди развалин, квартира уцелела. Это был подарок судьбы за наши страдания, за долгую дорогу домой.


Лучший друг моего отца
Любовь Александровна РЕШЕТНИКОВА, жительница Карасука:

— Я дочь ветерана Великой Отечественной войны, майора в отставке Александра Павловича Решетникова. У моего отца был друг — однополчанин Иван Иванович Григорьев. Во время войны семья Ивана Ивановича жила в эвакуации в доме моей бабушки в Карасукском районе Новосибирской области, а после победы наши семьи поддерживали теплые дружеские отношения.

По воспоминаниям отца, фронтовая судьба его друга Ивана Григорьева сложилась трагически. Летом 1943 года самолет молодого летчика был сбит. Ему, раненному в руку, удалось выпрыгнуть с парашютом. Он оказался на оккупированной фашистами территории, в полусознательном состоянии добрел до деревеньки, постучался в избу. Хозяева помогли летчику, накормили, переодели, обработали рану, но соседи донесли немцам, что в деревне появился чужой. Так Иван Иванович оказался в концлагере для военнопленных. Ему удалось выжить только благодаря упорству и вере в то, что в далекой Сибири его ждет любимая семья.

После войны его долго не восстанавливали в партии, не принимали на работу, старшего сына — в институт. Плен в те годы считался несмываемым позором. И всё же Иван Иванович отстоял свое доброе имя.

Земной поклон вам, дорогие наши ветераны!

Вызываем огонь на себя
Николай Павлович КУРАКИН, житель села Бадажки Барабинского района:

— На фронт я попал в 1943 году. Мне как раз 17 лет исполнилось, учился в педагогическом училище, в разгаре была зимняя сессия. Со Дня Победы прошло 66 лет, а до сих пор всё перед глазами. Не сотрешь войну из памяти и думу о ней не передумаешь.

Со Вторым Украинским фронтом всю Европу прошел. Был радистом, обеспечивал связь с передовыми частями, когда требовалось — и с Москвой. Радисты, конечно, в атаку не ходили, но погибали часто. Развернешь радиостанцию в положенное время, вызываешь корреспондента (радиста, с которым держишь связь), а он не отвечает. Убит.

Особенно опасной была эта фронтовая профессия во время боев, когда приходилось координировать удары артиллерии, в том числе и «катюш». Мы докладывали, поражена цель или нет. Из далекого безопасного укрытия это не определишь, надо быть как можно ближе к объекту обстрела. А тут и немцы могут накрыть ответным огнем, и свои — по ошибке. У меня тоже ранения были и тяжелая контузия. Война есть война.

Самую обидную смерть видел 6 мая 1945 года. Стояли мы в Чехословакии. Со дня на день ждали конца войны. Радисты ведь все новости узнают первыми, и тут 5 мая сообщение: немцы согласились на капитуляцию и прекратили военные действия. Сдаются. Новость не официальная, но какая радостная! Мы бросились обниматься, палили в небо из всех стволов. У каждого душа ликовала. А ночью случился налет немецкого бомбардировщика. И погибли несколько человек. Они уже, считай, вещмешки упаковали, строили планы на мирную жизнь…

Демобилизовался я только в апреле 1946 года, успев повоевать на Дальнем Востоке. Окончил педагогический институт и вплоть до пенсии работал в школах Барабинского района. Часто рассказывал ученикам о своих боевых товарищах. А теперь уже не могу: слезы душат. Жалко всех, кто не дожил до Победы.

ФАКТ
Более 4 500 трудящихся области были награждены орденами и медалями Советского Союза, 201 тыс. человек — медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг».