Непридуманные пьесы Юрия Мирошниченко

Герои Мирошниченко не спинозы, но мыслящие тростники. Порой по поводу самых ординарных событий они приходят к умозаключениям, равным каким-нибудь высоким словам классической трагедии, как, например, астроном из комедии «Кукла»: «Я наблюдал за жизнью планет, бродил по дорогам Вселенной. Я узнавал небесный мир, и он становился мне ближе и понятнее, чего, к сожалению, не скажешь о моем земном существовании. Сказать, что все в этой жизни взаимосвязано, что, обретая в одном, мы теряем в другом, что за все надо платить и т. д. и т. п. — значит не сказать ничего. Земля, деревня с ее обитателями так и остались для меня тайной, терра инкогнита».

На фантастической способности услышать вечность в «мусоре жизни» основаны приемы, казалось бы, неожиданных, но на самом деле очень точных сюжетных параллелей. Так, в пьесе «Зверь Машка» бытовая ситуация выходит на уровень фантасмагории, анекдотичный случай (чудик Федор соглашается с просьбой владельцев перекормленной свиньи убить животное, долго борется с ней и не возвращается после охоты, о чем все благополучно забывают, а после в банальной бытовой суете даже не способны оплакать соседа) становится притчей: низменная, свинская жизнь людей все человеческое измельчает до крайности. Но, как ни смешно, новый виток жизни убогих, приземленных персонажей идет по новому свинскому кругу — в финале они бегут по случаю купить дешевых поросят.

О своеобразии пьес Юрия Мирошниченко немало размышляли критики и режиссеры, ищущие стилистику будущих постановок. Самый распространенный термин, найденный для его сочинений, — фантастический реализм. И комедии, и трагедии его объединяет видение темы, пронизанное юмором и сочувствием. Абсурд, дурацкость, бездуховность и скудость мира не явлены отдельно — все беды, весь распад одновременны с духом родной, воспроизводимой для театра жизни, полной дружбы, мужества, терпимости, силы и права быть собой.

Похоже, драматург изобрел свой собственный способ рисовать абсурд жизни, на который он смотрит не только со стороны, но понимает изнутри и любит эту нелепую и по-своему святую Родину. Будучи выпускником ВГИКа и сценаристом многих замечательных документальных фильмов, в том числе и о российской глубинке, он мыслит не только сценически. Его писательское око еще и кинематографично — отсюда пьесы, как картинки жизни запечатленные, как будто смотришь на них в натуре.