Тонкий психологизм крупного монументалиста

Не только известные люди
Но про ещё одну грань таланта профессора архитектурно-художественной академии до открытия его персональной выставки «40 портретов» в Краеведческом музее знали очень немногие.

Несмотря на кажущуюся статичность и некоторую постановочность картин, каждая из них имеет уникальную деталь, понятную лишь автору и его герою, но от этого ещё более интригующую и интересную для размышлений. Так, режиссёр-документалист Юрий Шиллер в пуховике и с кинокамерой в руках задумчиво смотрит куда-то вдаль, на бескрайние просторы Сибири, а народного артиста России Ивана Ромашко мы видим в образе Василия Тёркина.

Среди прочих заметно выделяется триада портретов Гарина-Михайловского, Будагова и Тихомирова из серии «Основатели». Их фоном является детально прорисованная история Новосибирска начала прошлого века. А сами лица основателей как будто пытаются просверлить взглядом стекло и заглянуть в настоящее, но не могут, отчего выглядят чрезвычайно угрюмо и разочарованно.

Нужно отметить, что на портретах Александра Чернобровцева изображены не только известные люди города. Художник пишет и своих студентов, старых знакомых, коллег-художников, утверждая, что людей, недостойных изображения, просто не существует.

Выставка будет работать до 21 августа, и посетить её стоит всем, кому не безразличны люди и жизнь во всех её проявлениях, ведь за каждым портретом стоит отдельная судьба, своя история, свой характер.

Рискнул написать автопортрет
Рассказать об истории создания экспозиции и технике выполненных работ мы попросили самого Александра Сергеевича.

— Все представленные на выставке картины выполнены пастелью. Что вас привлекает в работе с ней?

— Я действительно больше художник-монументалист и мне ближе такие материалы, как металл, дерево, бетон. Есть несколько картин, написанных маслом… Увлечение же пастелью началось чуть больше 30 лет назад. На 50-летие я получил в подарок от председателя местного отделения Союза художников набор голландской пастели. Целых 300 оттенков, небывалая для тех времён роскошь! Некоторое время просто любовался всей этой красотой, а потом мне посчастливилось раздобыть 11 листков французской бумаги, предназначенной специально для рисования пастелью. Ещё немного посомневавшись, рискнул написать автопортрет. Затем взялся нарисовать соседку по квартире — и пошло дело: ученики, знакомые, коллеги… Техника исполнения совпала с моим темпераментом, поэтому и доставляет столько удовольствия.

— А почему вы назвали выставку именно «40 портретов»?

— Знаете, есть такой старинный фразеологизм «сорок сороков», образованный в результате слияния числительного 40 и существительного «сорук», обозначавшего церковное объединение. Для меня 40 — это некое истинно русское число, и я решил назвать выставку именно так. Изначально портретов было написано намного больше, но какие-то ушли по заказу и живут теперь своей жизнью.

— Что для вас сложнее: создать масштабную скульптурную работу или написать портрет? Это же более интимная сфера творчества, насколько я понимаю?

— Любая моя работа в первую очередь — работа о человеке. Так, например, панно «Реквием» в сквере Героев революции включает в себя 50 действующих лиц. Но техника пастели действительно более интимна, камерна, предполагает небольшие размеры. Я назвал свои картины новеллами, потому что вокруг каждого портрета есть ещё что-то, что я придумывал в процессе работы. Какие-то детали характера, оформления, цвета… Хотелось бы, чтобы гостей выставки заинтересовала сама техника выполнения работ, а не просто знакомые лица.

Не все картины завершены
— Скажите, а картина, которая стоит на мольберте в углу зала, ведь тоже ваша? Почему вы решились выставить её без стекла, ведь всего несколько прикосновений — и придётся делать всё заново!

— О да, это одна из самых последних работ, и, надо сказать, весьма интересная девушка на ней запечатлена! На всех её фотографиях, которые мне принесли для ознакомления, она смеётся. Смех — символ её жизни, который я постарался передать. И если верить известному выражению «устами младенца глаголет истина», это мне удалось. Дело в том, что когда на открытии выставки годовалого сына этой девушки спросили, кто изображён на картине, он сразу ответил: «Мама!» Но всё-таки это одна из незаконченных картин. У неё нет не только рамы, нет и названия. Если бы не счастливая случайность, она бы сейчас всё ещё стояла у меня в мастерской. Когда я раздумывал, перевозить её или нет, поблизости оказался председатель Союза художников, который сразу же решил все проблемы с транспортировкой. Так картина оказалась в музее и, надеюсь, стала некой изюминкой экспозиции, разбавив однообразные выставочные ряды своей динамичностью.

— Каковы ваши творческие планы? 100 портретов, может быть?

— Нет, пусть уж будет «сорок сороков»! (смеётся). Если 40 портретов заняли целый зал, где выставить сотню я просто не представляю! Мне прежде всего хотелось бы закончить начатое. Как я уже сказал, не все картины завершены. Возьмём, к примеру, «Царицу космоса». Это портрет Елены Михайловны Щукиной, директора Музея города Новосибирска. Она очень преданный своему делу человек. Не просто управляет музейным центром, но и находит время организовывать множество различных детских конкурсов и выставок. Так что для меня Щукина действительно царица космоса. В руках Елена Михайловна держит фотографию Кондратюка, доброе имя которого я когда-то помогал восстановить. Над портретом ещё стоит поработать. Я имею в виду не технически — «подрисовать что-то где-то», а тоньше — почувствовать героиню, постараться передать её неиссякаемую энергию.

С серией «Основатели» тоже всё не просто. Обычно во время написания портрета я сажусь и рисую человека таким, каким его вижу, знаю. Здесь всё было немного иначе. Думаю, вы заметили, что лица Гарина-Михайловского, Будагова и Тихомирова более вытянуты, чем лица других портретируемых. Этим я хотел показать их значимость, то, что они не такие, как мы, что они уже сакральны для жителей Новосибирска. Помимо этих трёх портретов серия предполагает ещё два, уже по трое человек на каждом. Но я недоволен получившимся результатом. Когда композитор пишет, например, увертюру, какая-то композиция, комбинация звуков прямо-таки заставляет его работать в определённом русле. У художников так же. Портреты основателей города создали какое-то новое русло, а эти два в него не попадают. Любитель может этого и не заметить, но специалист обязательно захочет увидеть нужные пропорции, ему будет интересно посмотреть, как лицо того или иного героя сочетается с крышами города... И мне как специалисту не нравится получившееся сочетание. Когда на одной картине три лица, город оказывается практически не виден, но уменьшить лица — означает уменьшить их роль для города. Вот эту-то дилемму мне и предстоит решить. Как только закончу — возьмусь за новые работы. Чтобы написать достойный портрет, нужно жить героем, жить этим портретом. А жить сразу двумя-тремя очень сложно. Поэтому лучше не браться за всё сразу, а делать что-то одно, но так, чтобы люди выходили из зала не с мыслью: «Вот здорово, я всех их узнал», а с мыслью: «Ну ничего себе, я этого про него не знал».