Наука и коммерция

Увы, потенциала у нас всегда больше, чем реализованных проектов. Поэтому сторонний опыт необходим. Да и просто всегда полезно непредвзято, без пропагандистского налета, сравнивать, как у них и как у нас.

Инженер во Франции — это ученый
Для начала сообщу, что в рамках проекта уже проведены первые семинары и конкурс по отбору центров коммерциализации. Выбрано таких центров в России пока семь. Один в Екатеринбурге на базе Института металлургии РАН, второй — в Томске, третий — во Владивостоке. Они тоже будут на базе подразделений РАН.

Посещая во Франции и Германии различные министерства, научные центры, фирмы и предприятия, члены российской делегации набирались опыта и со знаком плюс, и минус. Например, во Франции всего 250 тысяч инженеров. Кажется, очень мало для такой страны. Но во Франции инженерами называют людей с высшим образованием, работающих в науке. Из них около 170 тысяч ученых, занимающихся фундаментальными и прикладными исследованиями. Все они (наряду с преподавателями вузов, учителями школ и воспитателями детских садов) относятся во Франции к государственным служащим. А это означает очень многое. Заработная плата у них не слишком большая в сравнении, положим, с бизнесом, но им гарантированы весьма большие социальные привилегии. Положим, пенсия должна составлять 80 процентов зарплаты. Уволить их практически невозможно. На другую работу они переходят вместе со ставкой. Финансирование оплаты ученых — централизованное. По статье «Оплата государственных служащих».

Во Франции на разных уровнях занимаются фундаментальными и другими исследованиями прежде всего в 85 университетах страны и в государственных промышленно-коммерческих и научно-технических учреждениях. Из общего объема бюджетного пирога 22 процента получают университеты, 20 идут на фундаментальные исследования, 30 — в приоритетные отрасли (космос, здравоохранение, охрана окружающей среды), 13 процентов — на программы экономического развития и 23 — на оборону (в сумме это не сто процентов, но часть средств «пересекается», то есть идет и туда, и сюда).

Запад поворачивается к науке
В последние годы Запад пришел к убеждению, что надо увеличивать инвестиции в научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР). Но многие инициативы глохнут и не поддерживаются, как и у нас. Во Франции не довелось довести финансирование НИОКРов до трех процентов от ВВП, как предполагалось. Сейчас в этой стране на исследования тратится всего 2,1 процента ВВП. А в Швеции — больше четырех процентов. Видя, что отстают, французы принимают радикальные решения. Менее двух лет назад они создали Национальное агентство по исследованиям. В конце прошлого года появилось у них Национальное агентство по инновациям (для решения проблем крупной промышленности). Создано также Агентство по региональному развитию и реализации. Национальное инновационное агентство слили с инновационным банком. Кроме того, сейчас во Франции завершается работа по Закону об исследованиях. Он закрепит три процента ВВП на научные исследования. Вводятся программно-целевые принципы финансирования научных учреждений. При этом, что относить к приоритетным исследованиям для каждой лаборатории, определяют сами научные организации. Никаких директивных государственных списков у них нет.

Франция всячески стремится к укреплению связей между тремя ветвями науки. В новом законодательстве предусматривается создание интеграционных структур. Не думаю, что для нас это откровение. Не знаю, как во всей РАН, но хорошо знаю, что в СО РАН успешно работают по интеграционным проектам уже много лет.

В некоторых французских университетах появились даже междисциплинарные научные департаменты. Интересно, что во Франции уже семь лет назад принят Закон об инновациях. Он разрешает научным организациям и отдельным ученым создавать инновационные предприятия и даже участвовать в их работе. При определенных условиях разрешено использовать для их создания бюджетные деньги. Сегодня, например, в одном из центров (CNRS) четыре крупные лаборатории имеют дочерние предприятия, семьдесят процентов акций которых принадлежат этому самому CNRS.

Изменен подход и к интеллектуальной собственности. Теперь законодательно пятьдесят процентов этой собственности принадлежит организациям-работодателям. Двадцать пять — лабораториям и столько же — исследователям. Интересна была для российских специалистов и работа национальных центров Франции. Например, компания CEA — центр по атомной энергетике (энергетика, оборона, промышленные технологии). Создан он был сразу после войны. Сейчас в нем работают 15 тысяч сотрудников. Из них пятьдесят процентов инженеров (то есть ученых). Бюджет составляет три миллиарда евро. Сорок процентов средств — государственное финансирование, а остальные шестьдесят зарабатываются за счет контрактов с промышленностью. Схема вполне сопоставимая с тем, как распределяются средства и у нас. Но вот сумма финансирования французского центра, конечно, не такая, как в наших институтах. Центр по всей Франции имеет как бы свои филиалы. Один — в Бордо — занимается лазерными технологиями, другой — термоядерным синтезом, третий — новыми материалами и водородной энергетикой, а четвертый организует совместные научные коллективы с другими структурами. Для реализации полученных результатов CEA создала более трехсот компаний, она регистрирует свыше 300 патентов в год, поддерживает около 1200 лицензий.

Критерии, по которым судят
Сотрудники CEA, не теряя работы, могут на один-два года переходить в создаваемые частные фирмы или другие структуры. Масштаб работы этого центра проиллюстрирую таким примером: более сорока процентов используемых в мире тестов на коровье бешенство произведены в компании CEA. Странно, казалось бы, если учесть, что компания занимается обороной, термоядом, водородной энергетикой и т. п. О критериях успеха CEA судят по таким показателям: тесное переплетение фундаментальных и прикладных исследований; междисциплинарный состав исполнителей (и исследований); изначальные тесные связи с промышленностью; ресурс с молодежью (связь с университетом); международный имидж и быстрое реагирование (выделение ресурсов).

Во Франции крупные проекты — свыше ста миллионов евро — рассматриваются как... мобилизаторы промышленных инноваций. Длительность таких проектов — пять лет. Но максимум через десять продукт должен быть на рынке. Свою главную цель недавно созданное Агентство регионального развития видит в создании сети региональных центров конкурентоспособности. Идея этих центров — объединить ученых, университеты и промышленность вокруг проектов по реализации критических технологий.

При организации центров был объявлен трехмесячный конкурс. Такой сжатый срок выбрали сознательно. Чтобы быстрее мобилизовать людей. Предполагается, что в проекте этом должны участвовать не менее двух промышленных компаний, один университет и одна научная организация. На первом этапе более ста специалистов провели экспертизу по двум параметрам: с технической стороны — насколько новы по сравнению с мировым и национальным уровнем рассматриваемые критические технологии, и с рыночной стороны — насколько они будут конкурентоспособны во Франции, Европе и в мире, а также есть ли рынок спроса. При этом специально отслеживалось, чтобы Парижский регион не получил бы больше грантов, то есть свыше двадцати. Франция озабочена проблемами равноправия регионов.

В прошлом году по центрам конкурентоспособности были уже решены все организационные проекты. С нового года начинается их финансирование. Нам бы такой темп при «утряске» проблем! Премьер-министр Франции обязал все министерства не менее одной трети бюджета развития направить на поддержку центров конкурентоспособности.

«Партнерство во имя инноваций»
В Германии НИОКРы финансируются слабее в сравнении с другими развитыми странами.Улучшить ситуацию призвана инициатива под названием «Повестка дня 2010». Провозглашено «Партнерство во имя инноваций». Уже реализуется ряд новых программ. Например, пакт «Во имя исследований и разработок», «План действий для инноваций в мелком и среднем предпринимательстве», «Инициатива по формированию... центров превосходства». Ни больше ни меньше!

К этим инициативам сейчас привлечены правительство, парламент, промышленные предприятия и университеты, которых в Германии 350. Уже предрешено, что на все эти цели заметно увеличится бюджет. Поставлена задача — в ближайшее время уровень затрат на НИОКРы поднять до трех процентов от ВВП. Власть заключает договоры с крупными научными организациями, гарантируя им, что каждый год бюджет для них будет повышаться на три процента. Также, как им давно определено, что в инновационной сфере не будет никаких дополнительных налоговых льгот. Считается, что освобождение от налогов подрывает основы конкуренции. И если компания платит много налогов, значит, она успешна. А помощь оказывается другими способами — госзаказами, устранением бюрократических препон и т. д.

...Чрезвычайно интересны, на мой взгляд, выводы наших специалистов, которые они сделали после партнерского визита во Францию и Германию. Главный, пожалуй, из них — невозможно и недопустимо переносить чужой инновационный опыт в практику российской жизни без учета наших национальных особенностей. Даже скорректированный перенос, как показывает практика, оказывается у нас невозможным. В том числе и потому, что у нас примитивная рыночная среда с приметами деградации.

Второй вывод достаточно старый, но нисколько не устаревший по сути: без опережающего развития фундаментальной и прикладной науки, а также образования на базе новейших достижений инновационный процесс даже у передовых стран (Германия — тому пример) начинает отставать вместе со всей страной.

Еще один вывод (предельно сжато изложенный): в инновационной политике государства должна быть ярко выражена региональная компонента, а отдельные инициативы правительства, даже с крупными капиталовложениями, не могут привести страну к новой экономике, а это экономика знаний. Есть немало и других выводов, но для сегодняшней публикации, как думается, достаточно и тех, которые приведены.

На снимках: Париж. Сорбоннский университет.