Такой пост и такой вуз —большой груз

У него были другие итоги, иной тональности.

Суть их сводилась, например, к тому, что высшая школа нуждается в кардинальной реконструкции и модернизации с учетом запросов рынка труда и мировых тенденций в образовании. Докладчик, конечно, перечислил давние достоинства нашего высшего образования — его фундаментальность, традиции в воспитании специалистов, подготовку элитных кадров, сильные научные школы, но гораздо больше времени он отвел анализу недостатков. Их было столько, что привычка считать российское образование лучшим слабела прямо на глазах. Мы, как оказалось, выпускаем недостаточно компетентных специалистов, так как учимся, в сущности, один раз и на всю жизнь.

Вузы при подготовке специалистов пользуются технологиями и методиками устаревшими. Лабораторная база в них сплошь и рядом — вчерашний день. У нас полностью отсутствует соответствие с международными классификаторами специальностей. Если грубо этот недостаток сформулировать, то мы часто готовим специалистов, не зная, для кого и для чего. Я уж не ссылаюсь на систему учета знаний студентов, да и всех других, потому что совсем недавно с горечью писал «заметки про отметки».

Некоторые наши недостатки, судя по имеющемуся опыту, вытекают из наших достоинств. Мы умеем готовить элитных специалистов. Об этом уже знает весь мир. Но мы чуть ли не разучились готовить специалистов массовых профессий. Хотя бакалавров все больше, а магистров все меньше. Почему? Вопросов к ректору НГТУ накопилось много. Но самый первый был такой.

Особенности новой должности
— Николай Васильевич! Вы долго в университете были первым проректором. Ректор вы молодой. Но едва ли на новой должности вы встретились с какими-то неожиданностями. Или это не так?

— Не так, — ответил профессор Пустовой и улыбнулся. — Сегодня как раз исполнился год, как я стал ректором. Так что не совсем уже молодой. Кроме того, между ректором и первым проректором есть две кардинальные особенности. Окончательное решение принимает ректор. Этому надо учиться. И он же определяет вектор развития вуза. Только эти две особенности уже показывают, какой тяжести разный груз лежит на плечах первого проректора и ректора. У нас в вузе достаточно демократическая атмосфера. Противоположных точек зрения полно. И мы их обсуждаем на всевозможных встречах. Но окончательное решение принимается одно. Ректором. И вся ответственность лежит на нем.

Кроме того, у ректора расширяется информативная среда. Он знает больше просто по должности. К нему стекается вся информация. В частности, от других ректоров, от коллегии министерства и т. д. Он раньше узнает и видит пути развития, прогрессивные и опасные тенденции в высшей школе. А раз информационное поле больше, то и шире поле для принятия решений. Оно далеко не всегда пересекается с информационным полем вуза. Поэтому в правильности своих решений приходится коллег убеждать. Тем более что задачи развития, стратегии вуза и в целом высшей школы Новосибирска я вынужден формулировать и как ректор, и как председатель совета ректоров.

— В соответствии с этими представлениями вы, видимо, и формировали свою команду?

— Я всегда считал так: если большая часть решений ректора совпадает с твоими решениями и взглядами, то ты работаешь в его команде. Если нет, то из команды уходишь и ищешь другую.

— А какие решения на новом посту все-таки вам давались особенно трудно?

— Очевидно, что самые тяжелые решения кадровые. Например, важно, чтобы заместители понимали твою систему взглядов, были динамичными в своем развитии, эрудированными и, безусловно, порядочными людьми. Например, мы очень долго принимали решение по новому первому проректору. Я во многом сомневался, стараясь, чтобы в управлении вузом было широкое, равномерное представительство разных факультетов. Это весьма длительная процедура. Не только ректор этой работой занимается. На должность проректора объявляется конкурс, подаются заявления, ректор в конце концов предлагает ученому совету одну кандидатуру, приводя свои аргументы. И тогда ученый совет университета тайным голосованием либо утверждает эту кандидатуру, либо нет. Если кандидатура проходит, то ректор утверждает человека на должность.

— И кто-то же стал первым проректором?

— Профессор и доктор наук Геннадий Иванович Расторгуев, он был деканом самолетостроительного факультета. Признаюсь вам: это мой ученик. И я очень долго колебался, не хотел его назначать. Но пришлось. За него проголосовал ученый совет. Вуз большой, проблем много, и назначения в ректорате должны быть очень точными.

Масштаб вуза
— Давайте хотя бы кратко представим читателям сегодняшний масштаб вуза.

— В университете около трех тысяч сотрудников. Почти двадцать пять тысяч обучающихся в нем. Студентов дневного отделения порядка пятнадцати тысяч. Примерно шесть тысяч студентов — заочников и вечерников.У нас проходит переподготовка кадров, многие в вузе повышают квалификацию. Преподавателей в НГТУ 1100 человек, своих докторов наук 135, а работает около двухсот, это совместители. Утвержденный бюджет университета на нынешний год чуть более миллиарда рублей. 450 миллионов получаем из бюджета, а 560 миллионов зарабатываем сами, это внебюджетные средства. Но уточню сразу как ректор: структура внебюджетных средств меня совершенно не устраивает.

— Вы как-то мельком, Николай Васильевич, обмолвились про совместителей. Между тем на юбилее академика Скринского было сказано, что только в ИЯФе работает более 400 выпускников НГТУ.

Они все «оседают» в СО РАН или кто-то из них, став докторами и кандидатами наук, возвращается в НГТУ и работает в нем в качестве преподавателя?

— Наш выпускник, который сейчас стал деканом физико-технического факультета, долгое время работал заместителем директора Института лазерной физики СО РАН.

— О ваших выпускниках еще очень хорошо отзываются в институтах физики полупроводников, теоретической и прикладной механики.

— Тут нечему удивляться. У нас с ними давние связи. Кстати, благодаря выпускникам НГТУ в некоторых из этих институтов заметно снижен средний возраст работающих. Кроме того, я убежден, что на кафедрах не могут быть и не должны быть все преподаватели штатные. С совместителями в вуз приходят не только новые специалисты, но и новые знания. В научной деятельности вузов, не исключая и нашего, много пробелов и недостатков. На это нельзя закрывать глаза. Численность аспирантов и докторантов снижается и не соответствует возможностям образовательного комплекса Новосибирска. Доля науки в бюджете вузов очень низка — всего одиннадцать процентов. Наши вузы часто в стороне от конкурсов и грантов, проводимых за счет средств федерального бюджета. Приведу вам по вузам цифры объема финансирования госбюджетных научно-исследовательских работ: НГУ — 38,3 млн рублей, НГТУ — 13, 3, а все остальные намного меньше. И еще несколько цифр: докторантов в НГТУ — 23, в НГУ — 12, в НГПУ — 10. Аспирантов: в НГТУ — 328, в НГУ — 256, в НГМА ( по-старому — медицинский институт) — 244, НГУЭУ (бывший нархоз) — 201.

— Николай Васильевич! Эти цифры сразу подталкивают ко многим вопросам и выводам. Один из них такой: молодежь в науку тянется — аспирантов сотни, но она словно вянет со временем, ее интерес к науке в вузах заметно снижается. Да и в целом складывается впечатление, что наука в вузах словно ущемлена…

— Вот поэтому я и считаю, — сказал Пустовой, — что процентов тридцать, а то и сорок преподавателей должны быть совместителями. В том числе и потому, что вторая часть преподавателей более мобильна в замене. Отчитал профессор свой курс студентам, можно приглашать другого, который работает на переднем крае науки. Кроме того, совместители расширяют научную среду кафедры, она не консервируется, не застаивается. Еще резче скажу. Кафедра, которая полностью штатная, не имеет другого варианта, кроме загнивания и застоя.

— Тем более если речь идет о новых специальностях. Например, по нанохимии или нанофизике. У вас идет обучение по таким специальностям?

— Такие специальности у нас есть. Как раз для этого в последнее время мы предприняли немало усилий. Вместе с учеными СО РАН создали интеграционный совет, разработали специальную программу по взаимодействию нашего вуза с академическими институтами. Знаете, по своей жизненной философии я прагматик, меня прежде всего интересует дело, работа. И если со стороны фундаментальной науки будет предложено конкретное дело, то поддержка ректора НГТУ гарантируется.

Многое неразрешимо в одиночку
...Надо признать, что в высшей школе существуют уязвимые, слабые места, которые она в одиночку никогда не ликвидирует. Например, лабораторная база. Я посчитал: для того, чтобы только в НГТУ обновить эту базу и сделать ее такой, какой надо, потребуется от 600 до 800 миллионов рублей. Никто нам столько не даст. Причем расчет сделан по минимуму, а не по максимуму. И это тупик, из которого пока выхода нет. Выход в одном: создавать межвузовские центры коллективного пользования и использовать те, которые работают в СО РАН. Это настолько очевидно, что уже и обсуждать не хочется. Для подготовки специалистов самого высокого уровня в нашем городе нужно использовать все, чем Новосибирск располагает.

Многие западные и другие фирмы, хорошо разобравшись в нашем рынке, поняли, что в России надо делать то же самое, что у них уже стало привычной практикой. То есть чтобы заказчиков «посадить на иглу» определенного оборудования, сначала нужно посадить на эту иглу студентов. Вот почему они лучшее оборудование ставят в университетах, организуют в них центры коллективного пользования, лабораторную базу, ведут подготовку и переподготовку кадров. Иначе говоря, они смолоду приучают будущих специалистов работать на том оборудовании, которое эти фирмы выпускают. В НГТУ уже пришло несколько таких фирм со своими предложениями. Например, немецкая фирма по производству гидропневмосистем. «Самсунг» объявился, фирма по производству станков и т. д. Идея в принципе разумная. Фирма создает в университете свой центр, он организует выставки, ведет переподготовку кадров, обучает студентов.

— Николай Васильевич! Мы как-то прервали разговор о новых кафедрах и специальностях в НГТУ…

— В технической области мы усилили подготовку специалистов по оптическим системам, оптической связи. Преобразовали одну давно работающую кафедру, и теперь ее главная задача — подготовка кадров по нанотехнологиям. Мы только что договорились с директором Института теплофизики СО РАН Алексеенко развивать в рамках нашего физтеха направление по современным тепловым системам. Это теплоисточники, переработка энергии и т. д.

Для освоения передовых направлений в технике требуются магистры. Их подготовка весьма дорогостоящая. К сожалению, магистров мало. А в принципе в университете их должно быть много. Но пока не получается. Сейчас несколько вузов города и институтов СО РАН, прежде всего математики, объединили свои усилия и средства по корпоративной подготовке магистров, которым предстоит в будущем работать и в науке, и на фирмах, и в IT-парке, и, конечно, в вузах. Объединение позволит поднять качество подготовки.

— Мне не очень понятно, Николай Васильевич, почему вы считаете, что магистров мало. Вы мне дали статистику — она фиксирует сотни магистров в том же НГТУ.

— Магистров мало не вообще, а по многим конкретным специальностям. Хотя и вообще мало. Во всех вузах Новосибирска магистров всего около двух тысяч. Это не масштаб для нашего города.

— Несколько лет подряд в новосибирских вузах практически ничего не строили. Финансирование было убогим. Вы в какой-то степени были тогда счастливым исключением. Сейчас ситуация поменялась. Финансирование высшей школы заметно улучшилось. В общей сумме доходов средства федерального бюджета составили в прошлом году 41,3 процента, местного бюджета — 0,5 процента, а собственные доходы вузов — 58,2 процента. Словом, вузы помаленьку богатеют, приобретают финансовую устойчивость и крепость. Позволяет ли это вам вести новое строительство?

— Не очень согласен с тем, что вузы богатеют.

— Но я же сказал… помаленьку.

— Финансовая устойчивость появилась — это верно. Сейчас бюджет год от года увеличивается примерно на двадцать-двадцать пять процентов. Но 70 процентов собственных доходов вузов — это платные образовательные услуги, а не доход, положим, от научно-исследовательских работ. Тем не менее у нас есть возможность развивать университет и вести новое строительство. Да это и необходимо.

Спрос на высшее образование огромный. На 1370 бюджетных мест в прошлом году у нас было порядка 7000 тысяч заявлений. И это притом, что приближается демографическая яма, и число бюджетных мест ежегодно, пусть и понемногу, но сокращается. А сдали экзамены положительно более пяти тысяч. Мы приняли 1370, то есть «закрыли» бюджет, и еще две тысячи контрактников. Больше брать не стали никого. У нас уже нет мест, площадей для обучения. Кроме того, надо иметь понимание, некую мерку того, какого качества абитуриенты, стремящиеся в наш университет. В прошлом году мы отказали примерно двум тысячам абитуриентам, которые готовы были учиться за деньги. У каждого вуза есть свои пределы. Могу признать, что сегодня все вузы в какой-то степени нарушают закон. Контрактников не должно быть больше пятидесяти процентов. Но их больше, чем бюджетников.

Появится центр культуры
— Николай Васильевич, но все- таки что вы будете строить или уже строите?

— Бюджетные средства мы как раз направляем на строительство, на развитие университета. Прежде всего они идут на ремонт наших корпусов или на обновление материально-технической базы. Из одного миллиарда рублей на этот год мы запланировали на развитие примерно 150 миллионов. Пятьдесят миллионов из них — на ремонт. Для нас это очень мало. Мы хотели бы, чтобы весной, уходя на отдых, старый корпус к осени превратился бы в новый. Так далеко не всегда получается. Мы выделяем почти 60 миллионов для завершения работ на двух объектах: строим общежитие для молодых преподавателей, сотрудников, докторантов и аспирантов. Это пятиэтажное здание европейского типа с достаточной комфортностью. К концу года собираемся его сдать в эксплуатацию.

Второй объект — создаваемый нами центр культуры. Это здание старой студенческой столовой, которую мы полностью обновляем. Внутри уже все вырвано и переделано. Огромного зала, правда, здесь не будет. Но уютный зал на 350 мест появится. Кроме того, в центре будут репетиционные залы для наших оркестров, хоров, танцевальных и театральный студий и т. д. В бывшей столовой соберем все наши творческие коллективы, которые разбросаны сейчас по корпусам университета. Это будет их дом. С четырьмя этажами и с площадью в четыре тысячи квадратных метров, с хорошо оборудованным подвальным помещением.

Студенты сейчас другие
— Много лет назад я ходил на ваши «капустники», слушал хор Брагинского, ваш первоклассный оркестр, бывал на поэтических вечерах... Скажите, Николай Васильевич, какой сейчас пошел студент? Интересно ли ему все это?! Будет ли он посещать ваш центр культуры? Время другое... Многие студенты подрабатывают, занимаются своей карьерой, и, кажется, что гуманитарно, культурно ослаблены. Или я ошибаюсь?

— Студенты сейчас не хуже и не лучше, чем мы были с вами. Просто они другие. Это не та молодежь, что была ранее, но от этого она не перестает быть хорошей. Я вам приведу пример, который меня потряс, очень люблю его вспоминать. Он полностью опрокидывает представление о нынешней молодежи, как об инфантильной и безразличной ко всему, кроме своих собственных интересов. Ей далеко не все, как говорится в студенческой среде, по барабану. Вспомните акцию «Кровь — народу», которая никем не была организована. Она продолжается третий год. Это был отклик сердца, стихийное и искреннее движение молодежи. Пришло столько студентов сдавать кровь, что этого медики никак не ожидали. Они поначалу не справлялись с работой. Был всего лишь скромный по форме призыв центра по переливанию крови, а отклик он получил массовый. Нас этот призыв попросили отпечатать. И не более того. А молодежь откликнулась сразу. Да как откликнулась!

Уверен, что откликнется молодежь и на многие культурные мероприятия. Не сомневаюсь, что наш центр культуры пустовать не будет.

Молодежь достойно преодолела последние семь-восемь лет жизни, хотя ей и не позавидуешь. Это были годы неопределенности, скомканности, безработицы, неясности, очень жестких условий жизни. Но молодежь выстояла и не сломалась. Она училась, освоилась в рынке, нашла свой путь в жизни. Словом, нынешних студентов есть за что уважать, хотя и приходится спорить с ними по многим вопросам. Но так всегда и было. Разные поколения притираются друг к другу. Кроме того, студенты сейчас стали требовательнее. В мое время они не приходили в деканаты и ректораты с претензиями по учебному процессу, с требованием ввести дополнительные курсы. А сейчас приходят и требуют полноценных знаний. Дополнительная работа их не страшит. У нас центр языковой подготовки «переварить» не может всех желающих. Едва появляется мотивация, как студенты спешат изучать то, что им нужно. Университет должен дать студенту возможность проявить себя. А уж он этими возможностями воспользуется. Он хочет быть личностью и всячески проявлять себя в учебе, в спорте, в дружбе, в культуре, в бизнесе, в аэробике…

Иностранцы к нам почти не едут
— У вас сохранился факультет для иностранных студентов?

— Скажу с полной откровенностью: иностранных студентов в Новосибирске безобразно мало. На все вузы человек двести пятьдесят, не более. Я имею в виду, конечно, дальнее зарубежье, а не Казахстан, к примеру. Из них примерно 120 в НГТУ. Так что факультет сохранился. Перечислю несколько проблем.

Первая из них — наша социальная среда, в которой мы принимаем иностранных студентов. Если десять лет назад в комнате китайского студенческого общежития жили 16 человек, размещавшиеся на трех ярусах, то сейчас у них первоклассно оборудованные общежития с хорошими комнатами, в которых живут по два человека. Иначе говоря, уровень претензий иностранных студентов к нашей «социалке» поднимается, а мы их обеспечить даже минимальным комфортом не можем. Да и на требования своих студентов мы не отвечаем. Живем старыми представленями и установлениями. Вузы до сих пор не могут брать со студента за общежитие более пяти процентов от стипендии. К нам приезжают многие родители студентов и говорят:

— Мы готовы платить ежемесячно по 600 — 700 рублей, но дайте нашему ребенку нормальную комнату в общежитии.

Но мы не можем ни комнату дать, ни деньги брать.

— Я уже говорил, — продолжал рассказ Пустовой, — нашему министру Фурсенко: «Андрей Александрович! Ну когда вы отмените эти устаревшие нормативы?!» Это просто дурь.

Но вернемся к иностранным студентам. Многие из них отправляются учиться в Америку. Там за обучение платят пять, а то и шесть тысяч долларов в год. А у нас полторы, максимум две тысячи долларов. Казалось бы, выгоднее ехать к нам. Но выгоднее не получается. Родители, отправляя от нас своего сына на учебу в Америку, платят чаще всего только за первый семестр. А дальше сын занимается самообеспечением. Он находит себе вечернюю работу в баре, в каком-нибудь клубе, библиотеке и зарабатывает и на учебу, и на приличное жилье. Выясняется, что при подсчете студенту дешевле все пять лет учиться не у нас, а в Америке. У нас нет системы, которая бы позволяла студентам обеспеченно зарабатывать. В России большинство родителей жилы из себя тянут, чтобы дать детям образование. Некоторые наши студенты уезжают получать второе образование во Францию. Родители им покупают только билет до Парижа. А дальше они уже обживаются там сами, находят работу, подрабатывая в столовой, в летнем павильоне или на аттракционах.

Я был в одном из университетов Италии. В сопровождающие мне дали студента. Спрашиваю: я должен ему что-то заплатить? Нет, поясняют, он на работе. Это его обязанность. Правда, работает студент три часа в день. За каждый час платят ему семь евро. И меньше никто не имеет права платить. Есть строгий норматив стоимости труда. Вполне достойный. У нас ничего этого нет. Поэтому в нынешних условиях ожидать притока иностранных студентов в Новосибирск не приходится. Надо что-то делать, менять сложившуюся ситуацию. Мы многие проблемы решили, кардинально меняя ситуации. Например, проблему подготовки кадров высшей квалификации. Сейчас она словно накатана.

Лет пятнадцать назад у нас было всего тридцать докторов наук, очень мало для большого вуза. А сегодня у нас своих сто тридцать пять. Каждый год, словно это норма, у нас защищается десять-одиннадцать докторских диссертаций. Это стало в университете престижно. Но доктора появляются… из кандидатов наук. А вот этот слой у нас выедается временем. Вот что тревожно. Сейчас мы продумываем программу по поддержке молодых ученых, по их стимулированию. Для этого надо иметь хозяйственные договоры, создавать молодежные коллективы и давать им возможность хорошо зарабатывать. Тогда они останутся в университете и будут профессионально расти. Пока в наших вузах это недооценивается. Напомню, что бюджет высшей школы Новосибирска — пять миллиардов рублей, но из них всего 480 миллионов составляет объем хоздоговорных работ и науки. Если так будет продолжаться и далее, то вузы сами себя съедят. Львиная доля зарплаты наших сотрудников берется из оплаты за образование. Так бесконечно продолжаться не может. Высшей школе надо перестраиваться.

На снимке: ректор НГТУ Н. В. Пустовой.