Но страсть одна — театр

Об одном из таких людей — Лоллии Александровиче Баландине, известном в Сибири литературном и театральном критике, историке театра и режиссере, написала нам его дочь Ирина Елизарова. Ее отец чуть-чуть не дотянул до восьмидесяти пяти. Но в день его несостоявшегося юбилея Ирина села за компьютер. Ей хотелось, чтобы отца помнили. Не зря ведь говорят, что человек бессмертен, пока жива память.

Отец прожил большую, насыщенную событиями и встречами жизнь.
В нем всегда бурлила энергия. Ко всему он подходил творчески, побуждая к тому же окружающих, что испытали на себе и мы с братом, и наши дети. Мы постоянно что-то сочиняли, придумывали, играли в творческие игры, которые нам показывал отец. Его искреннее восхищение удачами другого человека очень нас стимулировало. У него была привычка вести записи удачных выражений, интересных сценок, связанных с детьми и внуками. Когда же мы все выросли, до чего интересно было читать о себе давно забытые забавные случаи. Отец сохранил записи изобретенных его маленькой внучкой Машей смешных словообразований, а потом и устных рассказов, пьес. Он читал ей свои заметки, постоянно подхваливая. Я уверена: в том, что Мария уже во взрослом возрасте стала писать, а затем и окончила Литературный институт, очень большую роль сыграли такие чтения с комментариями деда.

По натуре своей отец был исследователем, ученым, стремящимся обосновать теоретически то, что делает практик. Сколько у него всегда было идей, которыми он щедро делился с окружающими! Когда я училась в университете и писала первую в своей жизни научную работу, именно он одной фразой помог мне понять всю глубину исследуемого произведения, найти изюминку в работе.

Его всегда влекли новые аспекты, но страсть с детства была одна — театр и все, что с ним связано. Его интересовали люди творчества. Во всех его работах он шел от человека, от личности художника. Заинтересовавшись историей тетра «Красный факел», он начал сбор материалов, прежде всего с поисков старых краснофакельцев. Ездил по городам и весям, восстанавливал живые картинки из жизни театра и его работников, а затем обобщал услышанное, рассматривал определенные периоды существования театра уже как ученый-театровед. Однако писал он всегда легко и доступно для широкой публики. В нем постоянно жил еще и пропагандист. Несмотря на очень большую загруженность (одно время он работал актером, режиссером и завлитом в театре, совмещая все это еще и с работой на радио, с подготовкой своей первой книги о Владимире Зазубрине), он умудрялся еще читать лекции по культуре речи, в народном театре обучал ремеслу актеров и режиссеров-любителей. При его участии на радио стали проводить семинар «В помощь художественной самодеятельности», где ведущие деятели театра делились премудростями своей профессии. Это было так важно для жителей отдаленных районов! После Новосибирска подобные передачи стали появляться и в других городах.

К слову, речь у отца всегда была правильной и очень красивой. Даже много лет спустя радиослушатели вспоминали, как он вел передачу «Театр у микрофона». Дома у нас было много разнообразных словарей и энциклопедий, которыми он и сам постоянно пользовался и нас приучал.

К каждому делу он подходил страстно, отдаваясь целиком тому, что делал в данный момент. Например, в бытность свою заведующим литературной частью «Красного факела» он оказался причастным к театрально-литературному открытию неоконченной пьесы Горького, которую в театре назвали «Яков Богомолов». В поисках финала он списывался с самыми известными горьковедами того времени Бяликом и Юзовским. Они откликнулись и на основании архивных материалов даже написали свои варианты финала. Но это были скорее научные работы. Финал в театре придумали свой. С легкой руки новосибирцев пьеса пошла по стране и даже была экранизирована под названием «Преждевременный человек».

Как актер отец сыграл несколько очень удачных ролей. Себя он считал лириком, но при этом неплохо играл и характерные роли. Особенно выделял роль Карандышева в «Бесприданнице» Островского, между прочим, ему доверили ее со знаменитой Алисовой — Лариса в первой экранизации этой пьесы Островского. Известный в то время актер и режиссер Михаил Малинин считал, что главное качество актерского облика отца — изящество. Наверное, так оно и было. Он вырос в семье, где любили музыку, театр. Его отец, наш дед, профессор-медик, выступал в одной из первых оперных трупп Сибири, а мать, пока не заболела, играла в театральной студии и была очень неплохой трагической актрисой. С детства Баландин-младший был приучен к музыке, сам неплохо играл на пианино, был хорошо образован. Видимо, все это и проявлялось в его актерской индивидуальности.

Разбирая отцовский архив, я очень многое почерпнула из писем, заметок, черновиков статей и рецензий. Размышления отца о специфике радиотеатра, на мой взгляд, актуальны и сейчас. В своих записках он рассказывал, как добивался достоверности в работе с актерами. Ведь на радио артисты лишены большей части тех возможностей, которые используются в театре. Здесь — только звуки и голос. Как-то, записывая радиоспектакль о шахтерах, отец предложил исполнителям ролей поползать между стульями, чтобы тяжелое дыхание, сбивчивая речь правдиво передавали состояние человека, оказавшегося в завале. Для другого радиоспектакля, где героями были мальчик — артист Вячеслав Гарин, и его верный друг сторожевой пес, в студию привели огромную овчарку. Собака исправно выполняла команды хозяина: гавкала, скулила, повизгивала, но категорически отказывалась от злобного рычания. И тогда отец зашел в студию и замахнулся на хозяина. Раздалось страшное рычание и в нескольких сантиметрах от лица оказалась распахнутая пасть. Не ожидавший такой прыти хозяин пса буквально повис на поводке.

Радиоработы отца ценили и зрители, неоднократно отмечались дипломами первой степени, звучали по Центральному радио. Все инсценировки он делал сам, при этом часто использовал прозу малоизвестных авторов. По его инициативе на радио появился цикл передач «Писатели-сибиряки». Кстати, именно инсценировка романа никому тогда не известного писателя Анатолия Иванова «Тени исчезают в полдень», прозвучавшая по Центральному радио, принесла автору известность.

Активно занимался отец и литературной работой, писал статьи, рецензии, театральные очерки. Первым в стране воскресил из забвения имя Владимира Зазубрина, автора первого советского романа «Два мира», которого высоко ценил Горький. Зазубрин был одним из создателей в Новосибирске журнала «Сибирские огни», участвовал в объединении сибирских писателей в Союз. Но это не спасло его от репрессии. Он был арестован и погиб. Отец не просто анализировал его произведения, но пытался найти живые свидетельства об этом человеке. Как и в случае с «Красным факелом, ездил по стране, записывал беседы с людьми, хорошо знавшими писателя.

Как я уже говорила, отец писал легко, достаточно образно. Об этом можно судить не только по его книгам и статьям, но и по письмам к матери. Мать занимала особое место в его жизни. Он писал ей практически ежедневно. И это не были обыкновенные письма. Отчеты о работе, раздумья, замыслы, мини-рецензии, зарисовки с натуры... Недаром его письма с фронта хранятся в Омском архиве, а часть их была опубликована.

Одним из первых он занялся возрождением практики массовых театрализованных представлений. В Новосибирске был режиссером трех праздников песни на стадионе «Спартак», многих торжественных концертов в оперном театре, посвященных различным торжествам. Вел репортажи демонстраций.

Ему все было интересно. И этот интерес к жизни он сохранил до последнего дня, несмотря на страшную и затяжную болезнь, которая лишала его постепенно всего, что он так любил. Но пока мог работать, он собирал материалы для новых книг об актерах Новосибирска.

Его архив интересен тем, что там собраны и фотографии, и живые свидетельства о людях, которые составляли гордость культуры Сибири. Часть архива он подарил театральному музею, но часть еще хранится дома. Очень бы не хотелось, чтобы эти ценные и интересные материалы пропали. Это очень беспокоило и отца. Нужно ли все его богатство современному прагматическому обществу?