«Строй, фанатик, свой храм!»

Причина не в том, что у святого места появилась надежная охрана, ничего подобного, — кроме самого настоятеля, здесь проживает только один послушник из России — просто израильские власти наконец-то дали официальное разрешение на строительство храма. Но чего стоил этот долгожданный и такой хрупкий мир...

— Господь любил молиться на Елеонской горе, об этом много написано в Новом завете. Оглянитесь вокруг, вот они — любимые места отдыха и молитвы Господа нашего, — отец Иоаким разводит руки в стороны, и сразу становится видно, что это ладони не праздного человека. Он пришел сюда по благословению патриарха двадцать два года назад и поселился среди чуждых по традициям и вере людей. Долгие годы иеромонах Иоаким подвижнически строил храм в одиночку.

Территория арабская, но совсем недалеко, не более чем метрах в двухстах иудейское кладбище, из-за которого и загорелась «холодная война». Чуть ниже по левой стороне видны развалины какого-то строения. Здесь возвышался верхний храм, поясняет наш новый знакомый. Нижний храм был почти достроен, когда по приказу властей пришли бульдозеры и практически сровняли новостройку с землей. Под лязг и скрежет громоздкой техники в нижнем храме со стены упала икона Господа Вседержителя, и в ту же минуту бульдозеры встали.

Не сумев выжить поселенца официальным путем и при свете дня, к нему подослали убийц. Ночью. Но жертвой их стал не сам Иоаким, а его мать, которая, приняв монашество, приехала к сыну, чтобы помочь в его подвижническом труде. Беда случилась в 1993 году.

— Это был удивительный день, он начался с чуда, — рассказывает отец Иоаким. — Мама неожиданно сказала: «Поцелуй мне руку, потому что я твоя мать. А я поцелую твою руку, так как ты священник. Я иду в настоящую, истинную жизнь… Не печалься. Они тебя не убьют, потому что тебя защитит молитва Богородицы. Она просила о тебе Господа». Смысл этих слов тогда мне не был ясен. Лишь потом я понял, что это пророчество. Вечером кто-то постучал в калитку и попросил о приюте. Я спросил: «Кто там?» Тот человек назвался русским паломником Владимиром, сказал, что уже десять дней на улице и давно ничего не ел. «Пусти меня переночевать. Господь воздаст тебе», — попросил он.

Гость оказался человеком богатырского сложения, хоть и очень утомленным скитаниями. Поужинав чем Бог послал, легли спать; мужчины в одной стороне сада, чуть поодаль друг от друга, а мать Иоакима в другой. Дальнейший рассказ всех слышавших его привел в трепет.

— Я проснулся от того, что меня кто-то душил. Пальцы так крепко сжали горло, что я не мог даже шепотом позвать на помощь. Только хрипел: «Владимир, Владимир...»

Видимо, все-таки услышав шум борьбы, русский паломник вскочил и бросился на помощь. Встретив неожиданное сопротивление, ночные гости убрались прочь. А Иоаким, кинувшись к месту, где спала его мать, нашел ее бездыханной.

И по истечении трех лет после ужасного убийства тело матери Иоакима оставалось нетленным и благоухало, а пальцы ее правой руки находились в крестном знамении. Патриарх Диодор принял решение о признании Анастасии Иерусалимской новомученицей. Ее мощи сейчас хранятся в храме, возводимом ее сыном. Анастасия глядит на паломников с иконы и с фотографий, на которых она еще не монахиня, а профессор и мэр греческого острова Хиос.

Тот самый русский паломник, что спас отца Иоакима, сегодня не кто иной, как отец Варсонуфий в монастыре на Афоне. Иоаким показал нам фотографию, на которой маленький греческий священник и огромный русский батюшка стоят рядом у дверей недостроенного храма.

Трагические события (как водится, в убийстве обвинили психически нездорового человека) не прекратили попыток выжить христианина с его земли. Не раз ночные гости пытались сжечь возводимый Иоакимом храм. Об этом напоминают обгоревшие иконы здесь же, в храме.

Великомученица Анастасия по-прежнему оберегает детище своего сына. Однажды ночью Иоаким увидел тревожный сон. Светлая женская фигура, в которой он узнал свою мать, шла по направлению к недостроенной церкви. Поднявшись, Иоаким бросился к храму, внутри которого пылал огонь.

«Если бы я пришел чуть раньше и увидел поджигателей, меня, скорее всего, убили бы, а если бы пришел позже, все сгорело бы дотла», — горестно говорит он. Убедившись, что упрямый грек никуда не уйдет с этого места, израильские власти наконец выдали разрешение на строительство храма. «Мы убедились, что ты — фанатик, — заметил чиновник. — Строй свой храм». Казалось бы, жить бы да радоваться, но дело движется медленно. Непросто возводятся христианские церкви на этой земле. Патриархия, благословившая иеромонаха на его труд, не особенно содействует ему. Иеромонах терпеливо несет свой крест. Не ропщет.

На прощание каждому из нас грек подарил маленькую, меньше карманного календарика, икону. На ней изображено, как на острове Хиос турки убивают мучеников. «Пусть благословение моей родины будет с вами!» — сказал отец Иоаким.

Почему, спросите вы, такое жесткое противодействие? Почему одна из сторон не могла уступить? Неужели все из-за соседнего иудейского кладбища?

Однажды вечером, часу в восьмом, мы стали свидетелями странной сцены. По улице мимо гостиницы и сада отца Иоакима проехали несколько автобусов с людьми в черных одеждах и остановились метрах в трехстах, как раз над тем кладбищем, что стало камнем преткновения. Часть прибывших прошли к могилам, но многие остались на месте и горячо что-то обсуждали, активно жестикулируя и тревожно поглядывая в нашу сторону, где в свою очередь собралась большая группа молодых арабов, производивших примерно те же действия. Но тут прибыл военный автомобиль, и патрульные решительно направились в сторону людей в черном. Через несколько минут автобусы стали отбывать в обратном направлении. Когда мы повернули назад, к гостинице, оказалось, что арабов тоже уже нет на горячем пятачке, только мальчишки, оседлав забор, о чем-то пересмеиваются. Неспокойное соседство у маленького православного монастыря.

(Продолжение следует.)