Приехала я как-то на лето к бабушке, играла во дворе в мячик, случайно попала в небольшое оконце и разбила стекло. Я так испугалась, что не пошла обедать и спряталась в огороде. Потом я захотела есть и пошла домой. Пришла и молчу. Боюсь сказать про разбитое стекло. А бабушка так мягко и спокойно говорит: «У нас кто-то оконное стекло разбил, ты не видела, кто это сделал?» Тут я заревела, слезы в три ручья, созналась, что это сделала я. «Тогда это — не беда. Главное, чтобы ты нарочно никогда этого не делала!» И больше не сказала ничего. Зря, видно, я боялась!
Второй случай. Гена Филимонов, мой двоюродный брат, что-то натворил, а было ему лет 15. Он был высокий, здоровый и очень смешливый парень. Бабушка была уже старенькая, худенькая, слабая. Я вбежала в комнату (мне было 12 лет) и вижу, как бабушка, намотав на руку полотенце, бьет Гену по спине.
Он крутится, увертывается, а физиономия его расплывается в улыбке. Он жа-а-лобно «скулит»: «Я больше так не бу-у-ду!» Я очень удивилась, что бабушка так серьезно бьет полотенцем такого большого парня, а он делает вид, что ему больно. Затем он заключил бабушку в свои объятья, забрал полотенце и бережно усадил на табурет. И тут... бабушка расплакалась. То ли от обиды за свою беспомощность, то ли от радости, что внуки уже стали взрослыми и ее полотенце им не угроза.
Зря, видно, я боялась
30.08.2006 00:00:00