Поправки в «верховной ставке»

Все-таки ГАН
Как мы и предполагали в газете ранее, РАН стала ГАН. Иначе говоря, академии наук теперь не имеют государственного статуса, как формулировалось прежде. Теперь, после поправок, определено иначе, без обиняков: все академии, имевшие государственный статус, просто стали государственными. То есть ГАНами. Как кажется, слово «статус» давно раздражало чиновников. В нем им слышалась и виделась не только непомерная самостоятельность академической науки, но и ее независимость, некая отдаленность от государственной системы власти. А ныне встраивание науки во власть четко прописано и нечего, грубо говоря, академикам фыркать. То, что власть прикажет, то и будут делать.

В этих переменах, как мне представляется, есть немало от игры. И раньше, во времена Сталина, Хрущева и Брежнева, все академии, имевшие статус, были, конечно, государственными по сути. Судить можно хотя бы потому, что академии стерпели, за редкими исключениями, когда многих ученых с мировой известностью признавали «врагами народа», когда Хрущев кричал на академиков, как на конюхов, стращая отобрать у них статус и разогнать академии, когда Брежнев приписывал фактически к членам академии работников своего аппарата. Не стоит забывать, что и Суслов был академиком, но хоть кто-нибудь сейчас помнит труды этого, так сказать, ученого?! Между властью и научным сообществом были партнерские отношения, но с некоторыми либеральными послаблениями для науки. Принципы самоуправления существовали, но в очень широких рамках партийной дисциплины. Так что потеря статуса мало что меняет.

Тем более, что поправки к закону по некоторым позициям улучшают положение ГАН, а не ухудшают. В том числе и по самостоятельности, независимости. Академии, как уточняет заместитель председателя думского комитета по образованию и науке академик РАМН Сергей Иванович Колесников, начинавший свой путь в науку и власть в нашем Новосибирске, «академии получают право самим устанавливать численность сотрудников и систему оплаты труда», и самим решать, как расходовать средства. А при сокращении численности деньги, выделенные на очередной и последующие годы, не будут уменьшаться.

А если ученый «не вписывается»?
В соответствии с поправками численность академиков и членов-корреспондентов теперь будет определять правительство, и оно установит для них размер выплачиваемых стипендий. Со стипендиями — понятно. Власть содержит науку, власть и определяет, кого, как и за что поощрять. А вот с численностью понятно не совсем. В науке бывают такие случаи, когда ученого просто необходимо избрать в члены академии. Например, избрать за выдающиеся заслуги. Но он не вписывается в определяемую чиновниками стабильную численность. Ему что: ждать, когда впишется?! А он ждать не хочет, ему обидно и противно толкаться. И он отказывается оформлять документы, смиряясь добровольно с тем, что в первый ранг он уже не попадает. Я знаю такие случаи, потому и пишу. Думается, подобные ситуации правильнее и справедливее могли бы «разруливать» ученые, а не чиновники.

Даже в том случае, когда число членов ГАН, положим, растет совсем не в соответствии с достигнутыми наукой успехами.

Почему? Да потому, что любое вмешательство чиновников в России усиливает субъективный фактор. Сразу же увеличивается значение того, кто кому хорош, а кто — плох. Кому надо дать, а кому — поддать. Ученые объективнее не просто по назначению, а по привычкам, по среде своей, если хотите, то по воспитанности. Стяжательство в академической науке просто ничтожно в сравнении с чиновничьей средой. В ней субъективный фактор — господствующий, а в науке он малозначащий. В науке как было, так и остается: высший орган управления в РАНе (ГАНе) общее собрание. Оно избирает членов академии, президиум и президента, принимает устав и направляет его на утверждение правительства.

Президента ГАН утверждать будет Президент страны, а устав — правительство. Подчеркиваю, не премьер-министр, а правительство. И тут опять возникают размышления о субъективном факторе. Особенно по поводу отраслевых государственных академий. Президентов отраслевых академий тоже будет утверждать правительство. А в нем эта работа обязательно будет сброшена на какого-то чиновника. Вот уж он порезвится... и не исключено, что впишет в устав академии такие пункты, от которых вся профессура вздрогнет. Да и нет в России ничего более временного, чем правительство. Сегодня Зурабов есть, а завтра его уже нет. Сегодня Фурсенко есть, а завтра его не будет. Их не будет, а вписанные пункты в те же академические уставы останутся. Уставы у нас — от армии до науки — гораздо труднее заменить, чем любого министра. Они, как и Конституция, словно священные коровы.

Есть и такая опасность — передача отраслевых академий под крыло отдельных министерств. У нас уже были всякие департаменты и главки по науке. Они то возникали, то исчезали безропотно и без заметного следа. Это повторение возможно и сейчас. В составе министерств отраслевым академиям едва ли светит перспектива. Академическая наука по обыкновению не рассчитана на отдельную отрасль, она захватывает разные сферы знаний, а это будет вызывать раздражение у строго профилированных чиновников министерства.

Хорошо еще, что ныне академии создаются, организуются и упраздняются федеральным законом по представлению Президента России. Раньше все это могло решить правительство. А теперь для таких решений надо обратиться к закону и «преодолеть» Президента страны. А это едва ли удастся даже самым ретивым. Так что Президент страны после принятых поправок становится самым главным защитником науки и ее гарантом.

Оставьте себе, если заработали
Коснулись перемены и права академиям создавать различные подведомственные организации любой формы собственности, они сегодня могут распоряжаться заработанным наукой имуществом. Причем самостоятельно, без позволения государства. Сохранилась у региональных отделений науки и отдельная строка по финансированию ГАН, хотя атаки на нее возобновляются ежегодно. Всем чиновникам страстно хочется управлять финансами из Москвы. Но пока не вышло... Академии остаются получателями и распорядителями бюджетных средств. Но с одной смутной оговоркой. Как сказано в «Российской газете» в беседе с академиком Колесниковым, «средства выделяются в соответствии с их программой». А с какой программой — непонятно. Сейчас ее еще нет. Но и завтра ее может не быть. Многие исследования в академической науке на год никак не рассчитаны. Нередко они ведутся годами, пока «объявится» весомый результат. Фундаментальная наука, если она подлинная, всегда поиск. И часто длительный. А чиновнику все подай по графику, им же составленному. Можно планировать ремонт и хозработы, а открытие — нет. А на нет, по логике почти любого ведомства, и суда нет, то есть средства пока не выделим.

Эти споры и несоответствия в законодательстве опять, видимо, будет разрешать Президент страны. Потому что теперь все государственные академии обязаны представлять ему и правительству (в конце года все-таки, наверное) доклады о состоянии фундаментальных и прикладных работ в России с важнейшими результатами проведенных работ. А также о научно-организационной и финансовой деятельности. И еще от науки потребуют предложений по приоритетным направлениям развития.

Вообще говоря, такие доклады и отчеты представлялись и ранее. Я их ежегодно читал, а иногда и с повышенным вниманием лет двадцать пять. Но выбрать из них, что приоритетно, а что — нет, затруднялся. Это был сплошной перечень работ по институтам и направлениям наук. Для президента, конечно, потребуются другие документы — более сжатые, конкретные и выделенные по степени важности. Но это и хорошо. В данном случае высокий контроль едва ли повредит. Надеюсь, что он дисциплинирует и науку, которая «любит» разбрасываться. А теперь потребуют от нее четкого и полного отчета: на что ушли средства, как они израсходованы и с какой эффективностью. Для государства, которое еще становится богатым, это неизбежно.