Халхин-Гол. Локальный конфликт глобального значения

И вскоре после этого визита к нам в редакцию позвонил ветеран Отечественной войны Алексей Ионович Сидельников. Оказалось, что он непосредственный участник боев при Халхин-Голе 1939 г., имеет награды правительства Монголии, так что для него визит Энхбаяра стал поводом вспомнить о тех далеких временах, достать с полки старые фотографии и газетные вырезки.

Алексею Ионовичу — 92 года. Однако беседа наша (а она вышла отнюдь не краткой) его, похоже, ничуть не утомила, а в ее завершении он заговорщически предложил выпить чаю, а то и вина. Я не отказался (от чая, разумеется), и он рассказал мне о том, что здоровьем своим обязан строгому старообрядческому воспитанию — «не пить, не курить, не блудить» — и ежедневной зарядке с гантелями. Вот она, старая закалка!

На память ветеран тоже не жалуется — всех своих боевых товарищей, командиров и просто знакомых он называл по имени-отчеству, а случаев из военной жизни припомнил столько, что хватило бы не на одну полосу в газете.

Он прошел всю войну, разве что под Берлином побывать не удалось. Однако ту короткую монгольскую кампанию 1939 года вспоминает с особым чувством. Может, потому, что там состоялось его боевое крещение. Или потому, что в то время ему доводилось видеть воочию и монгольского маршала Чойболсана, и будущего маршала Вооруженных сил СССР, а тогда еще простого комдива Георгия Жукова, и знаменитого писателя, а тогда еще журналиста полевой газеты «Героическая краснознаменная» Симонова.

— Как его звали-то, Симонова? — спрашивает Алексей Ионыч, указывая на старую черно-белую фотографию.

— Константин...

— Кирилл! Кирилл он всю жизнь был. Кирка...

Смутно припоминаю, что Константин Симонов — действительно псевдоним. Спрашиваю:

— А о чем писали-то они тогда в этой газете?

— Ну как это о чем? Кто как воюет. Новости, сводки. Из штаба информацию. Ну и иногда байки какие-нибудь, рассказы...

Но все-таки большинство воспоминаний так или иначе связано с самолетами — подразделение связи, в котором служил лейтенант Сидельников, располагалось рядом с аэродромом. Японцы в небе над Халхин-Голом имели солидное численное преимущество и потому доставляли немало проблем советским войскам. Ситуация переменилась после того, как в Монголию прибыло сразу несколько «испанцев» — асов, блестяще показавших себя в ходе сражений в Испании. Среди них были и легендарный «генерал Дуглас» — комкор Смушкевич, и дважды Герои Советского Союза Сергей Грицевец и Григорий Кравченко.

— Кравченко за каждый вылет по паре японских самолетов сбивал. Японцы, как его в небе завидят — у него самолет приметный был, — убегали просто-напросто. Потом охотиться на него стали специально — по три истребителя засылали. А он и их сбивал! Смеялся еще — они, может, еще эскадрилью на меня пошлют? И послали ведь! Против пятерых не устоял, сбили его. Это для нас настоящая трагедия была.

А однажды, после воздушного налета японцев, подразделение связистов, в котором состоял Алексей Ионович, оказалось единственным, оставшимся на расстрелянном аэродроме.

— Японцы расстреляли наши самолеты, когда они были на земле. Как еще вышло, что они не загорелись, — ума не приложу. Видно, у самураев просто времени не было довести дело до конца — топливо было на исходе. Ну а когда они улетели, мы обнаружили, что весь обслуживающий персонал аэродрома сбежал. Мы одни там остались, без прикрытия. Жуков потом, конечно, сурово спросил с виновных в этом происшествии.

Страшновато было, конечно. А вдруг вылазка японцев? Но постов своих мы не покинули. Пробыли там некоторое время, и вдруг — машина к нам. А в ней какой-то мужчина в форме рядового, без знаков различия. Мы ему наперерез, я винтовку на него направил. Прогнали, в общем, с аэродрома, слушать даже не стали. За лазутчика приняли. А потом выяснилось, что это был полковник Лакеев, заместитель комкора Смушкевича. В боевой-то обстановке офицеры ходили без знаков отличия — чтобы на снайперов не нарваться. А чуть позже я встретил его — уже в форме, со звездой Героя и с орденом Ленина на груди. Извинился перед ним, но он только улыбнулся и сказал: «Вы все правильно сделали, лейтенант».

О монгольских солдатах — цириках — Алексей Ионович отзывается с теплотой. Сражались они самоотверженно, хотя без поддержки Советского Союза с фашистской Японией, конечно, не справились бы. И в Монголии это всегда понимали, поэтому советских воинов уважали, награждали правительственными наградами, в том числе по случаю очередного юбилея сражения. Довелось Алексею Ионовичу побывать и в посольстве Монголии в Москве, а среди старых документов хранится и письмо от председателя монгольского комитета участников войны (написанное, кстати, по-русски).

Халхин-голская кампания была, пожалуй, первым в истории Советского Союза актом «помощи братскому народу». И хотя бои эти были весьма скоротечны, недооценивать значение Халхин-Гола нельзя. В конце концов, если бы японцам удалось закрепиться в Монголии, перед СССР встала бы та же самая угроза, что стала роковой для Гитлера, — необходимость войны на два фронта. Да и продолжительность военных действий — это еще не показатель.

— Мне не раз доводилось слышать реплики типа «Да что вы все об этом Халхин-Голе! Проторчали там пару месяцев, постреляли немножко — и разбежались». Но мы там потеряли больше 12,5 тысячи убитыми! — горячится Алексей Ионыч. — Раненых, понятно, в несколько раз больше. В ходе этой кампании одних Героев Советского Союза у нас добавилось на 72 человека! А ни Жуков, ни Сталин такими вещами не разбрасывались.

Я согласился с ветераном. В конце концов, Халхин-Гол стал и началом взлета карьеры Жукова, боевым крещением многих других талантливых офицеров. И, как уже было упомянуто выше, это был один из первых актов братской помощи. У нас о нем, пожалуй, успели и позабыть. Но в Монголии помнят. И подтверждение тому – мемориалы и музеи в Улан-Баторе, целиком посвященные событиям 1939 года. Есть среди них и музей Георгия Жукова.

Ну и, конечно, с тех времен началась дружба между двумя странами, продолжающаяся и поныне. Русский язык до сих пор весьма популярен в Монголии, и немало монгольской молодежи обучается в наших вузах.

Японцы назначили свое наступление на 24 августа. Жуков решил не ждать и напасть первым. Перед наступлением в войсках была развернута широкая агитационная деятельность. Были вспомнены подвиги русских и монгольских солдат, поведение японцев во время оккупации Дальнего Востока. Воодушевленные войска 20 августа перешли в наступление. К 23 августа советским войскам удалось окружить основные силы японцев, а к 31-му МНР была полностью очищена от оккупантов.

В сентябре самураи предприняли несколько попыток отыграться на земле и в воздухе, не принесшие, однако, никаких результатов. Здесь были впервые применены ракеты «воздух-воздух». С их помощью 5 советских истребителей сбили 13 японских самолетов. Поняв всю бессмысленность дальнейших попыток, Япония попросила мира. С 16 сентября боевые действия были прекращены. Для Японии итогом этого конфликта была 61 тысяча убитых, раненых и пленных. РККА и МНРА потеряли 18,5 тысячи человек и 207 самолетов. Но потери в людях были не самым важным итогом этого конфликта. Несмотря на его локальность, Жуков получил чудесную практику по организации боя при взаимодействии пехоты, танков и авиации. Именно здесь он окончательно убедился в огромной роли танков в наступательной операции. Здесь он отработал армейскую операцию на окружение противника, которую переложил потом на больший масштаб боевых действий.

Обжегшись же на молоке, Япония стала дуть и на воду. Получив отпор уже во второй раз, она не захотела получить его в третий. Дальнейшая борьба с СССР отдавалась на откуп Германии. Япония же поворачивала свое лицо на восток — в сторону США, и юг — в сторону колониальных владений Англии и Франции. Те, кто знает историю, помнят, что до самого конца войны японские войска не дрались с советскими. Таким образом в 1938 — 1939 году РККА обеспечила себе крепкие тылы для войны с Германией. А Германия в тот момент уже не спала. 1 сентября 1939-го с дележки Польши началась Вторая мировая война...