Доброта неиссякаемая

Дети: две великолепные «четверки» дочерей и сыновей — от девяти лет до двадцати одного года — учатся в школе и вузах. Живет семья в стандартной четырехкомнатной квартире, деньги на которую заработали сами, присовокупив средства от продажи квартиры дедушки. Невзирая на насущные проблемы, они счастливы вместе. Наше знакомство с Натальей Николаевной состоялось, когда она стала лауреатом городского конкурса «Женщина года-2003», а позже — и с остальными членами дружного и талантливого семейства. Дети занимаются в музыкальной школе, всей семьей поют на праздниках под аккомпанемент папиной гитары, сами пишут стихи и песни, участвуют в различных городских мероприятиях. Выяснилось, что Наталья Николаевна обладает превосходным чувством слова. И я попросила описать несколько дней из жизни ее веселого и талантливого семейства. Так появились «Заметки многодетной мамы», фрагмент которых предлагаем вашему вниманию. Галина ЧЕРЕЗОВА.

Март. День первый
Утро. Звенит будильник. Для меня или для соседей? Открываю один глаз — 6.30. Для меня. Медленно сажусь на кровати, нащупываю тапки. Перед глазами встает Райкин со своей миниатюрой: «Так, быстренько зарядочку: раз, два, раз, два. Побежали, побежали». Медленно тащусь в ванную. Утренний туалет. Затем уже быстро бегу по коридору, на ходу натягивая халат и фартук.

Так, вот и мой рабочий кабинет — кухня. Что же на завтрак? Кашу, кашку, кашечку! Рисовую, овсяную или гречневую? В ушах раздается недовольный голос Федорки: «Опять каша!» И обреченный вздох. Что поделаешь. Овсянка, овсяночка. Нужно молоко. Подхожу к холодильнику, открываю дверцу. Пусто. Овсянка отменяется. Значит, гречка. Высыпаю на стол крупу. Да здравствует цивилизация! Крупа чистая, только несколько черных зернышек, камешков, и все. Через две минуты кастрюля с промытой гречкой на плите. В чайнике закипает вода.

На кухню заглядывает улыбающийся муж: «Чего бы перекусить?» Завтрак готов. Наливаю чай и сажусь за стол рядом с Димой. Самое приятное время. Тишина. Все еще спят. В маленькой кухне тепло и уютно вдвоем. Как хорошо посидеть рядом с любимым и помолчать.
7.30. Иду будить школьников. Их четверо. «Подъем!» Никто не реагирует, только Алеша проворчал: «Не хочу в школу!» Но уже через две минуты — очередь в туалет и ванную. Ощущается явная нехватка нужных мест. Атмосфера накаляется. Все, день начат. На старт!

«Мам, где моя рубашка? Мам, что поесть? Мам, опять мой портфель пнули под кровать! Мам, помоги достать куртку». Кажется, все. «Пока», — закрываю за последним школьником дверь. Продвигаюсь по коридору к своей комнате, на ходу снимая белье с веревок, распихивая по местам рукавицы, шарфы, шапки, сапоги.

Захожу в комнату, перебираю стопку газет. Из нее выпадает книга Татьяны Толстой. Это мои старшенькие подкидывают чтиво. «Мам, не отставай от жизни». Хорошо бы почитать, но взгляд падает в угол, где на столе высится гора неглаженного белья. Автоматически включаю утюг и телевизор, ставлю гладильную доску. Извините, Татьяна Никитична, подождите до вечера. На экране телевизора опять что-то горит, взрывается, падают самолеты, тонут корабли. В общем, сплошные катастрофы. Рядом со мной растет горка поглаженного белья. Просыпаются остальные ребятишки. Двоим в школу к 12.00. Опять завтрак, опять сборы.

11. 00. Снова кухня — теперь обед. Сегодня борщ со сметаной, лапша с тушеными овощами, чай с сахаром или, на худой конец, вода с вареньем. А ведь ребенок должен выпивать в день литр молока, да еще хорошо бы фруктов. В итоге идем с Феденькой на базар. Сметана, молоко, кефир, капуста, пряники. С трудом доносим все до дому.

Что еще сегодня? Музыкалка с 14.00 до 15.00, какой-нибудь ужин — картошка вареная, например, или лапша с чаем, молоком, сухариками, хлебом. А еще домашние задания, задушевные и не очень беседы, маленькие тайны, мелкий ремонт и пр.

Возвращается из школы Алеша. Радостный — четыре по математике. Ура! Настя еще в коридоре сбивает меня с ног: «Мам, шей, шей скорее. Такой из марли и ваты, чтобы завязки за уши». «Что, прямо сейчас?» — «Да нет, можно и завтра, в общем к среде».

Вот и вечер. В ванной гора грязного белья. Заправляю стиральную машину (ура цивилизации, опять же). Включаю и иду встречать с работы мужа. «Что новенького?» — спрашивает он меня. Что ответить? Все как всегда. У Валентинки высшая математика, две ужасные физики, электротехника (тоже мне девичья специальность), а еще прыщи и маленькие сердечные тайны. У Галочки вроде бы все нормально: целый день в школе, увлечена работой редактора школьной газеты, фанатеет по Илье Лагутенко. Алешка и Денис в очередной раз уговаривали меня не огорчаться из-за их оценок в школе. Любимый аргумент: «Эйнштейн тоже в школе был двоечником, а кем стал?» Настеньке нужно покупать учебники на будущий учебный год. У Данилки что-то опять температура поднялась. У Наташи экзамен по специальности в музыкальной школе скоро. А еще послезавтра в школе репетиция эвакуации, и всем нужно принести в школу ватно-марлевые повязки, бинты. А еще кроссовки порвались и из курток выросли. И весна уже — пора подумать о посадках на даче. Такие дела…
22.00. Всем спать. Это просьба, но проходит еще час, прежде чем все угомонятся.

24.00. В квартире тишина. Вхожу в комнату девочек. Спят, мои милые. Старшие, выставив голые пятки, а младшие вольготно раскинувшись в кроватках. У мальчиков в комнате царит храп: грубоватый, молодецкий — старших и тоненький с повизгиванием — младших.

Поправляю сползшие одеяла. Храни вас Бог. Вот и еще один день прожит.

День второй
Сегодня вечером мои старшие девочки вдруг начали вспоминать свое детство. «А помнишь ты?», «А ты?» — они просто умирали от смеха. Я смотрю на них, слушаю и тоже вспоминаю. Теплый осенний денек, солнечно. Наша шумная студенческая группа возвращается с веселого пикника в Мочище. Все идут где-то впереди, а я с гордостью несу свой огромный живот сзади. Вместе со мной (во мне) рада этой вылазке на природу моя Валюшка. «Ну как?» — спрашиваю ее мысленно. «Клево», — говорит она и дружески шлепает меня в живот. И вдруг: «Наташа, автобус, быстрее! Где ты там?» Автобус. Если на этот не успеть, то придется ждать еще минут 30—40. Я подхватываю обеими руками живот и мчусь со всех ног вперед. Рядом со мной, на своих ногах-циркулях, какими-то журавлиными прыжками бежит моя сильная половина, все время уговаривая: «Не спеши. Успеем». Как же, успеем. Я прибавляю скорость. Вот он, автобус. Ждет. Пассажиры прилипли к окнам и корчатся от смеха. Еще бы! Такой колобок катится по поляне. Вбегаю в автобус, плюхаюсь на сиденье. Отдыхиваюсь. С удивлением ощущаю, что в моем «аквариуме» тихо. Я незаметно поглаживаю живот, как бы стучу: «Ну что с тобой? Где ты там? Жива ли?» Молчит. Наверное, испугалась или обиделась. Вижу перед собой встревоженно-озабоченные глаза мужа. «Не волнуйся, жить будем». Валюша, как обычно, пяточной азбукой Морзе сообщает мне, что все нормально... До рождения моего первенца еще полмесяца.

А еще помню свою мучительную тягу к жареным беляшам на улице. Как только я чую аромат пирожков, то становлюсь неуправляемой. «Не ешь эту гадость. Посмотри, какие они страшные, горелые. А что внутри? Подумай, что там может быть внутри?» — возмущается муж. «Да, это мерзость, это противно, это вредно, в конце концов». Но.… Чуть коснется моего носа этот запах, я цепенею, глаза становятся стеклянными, ноги, как на шарнирах, размеренно несут меня к источнику аромата. Рука безвольно тянется в карман за мелочью. Рот переполняется слюной, живот блаженно урчит в сладком ожидании, а может быть, в грустном негодовании на меня? Мне все равно. Ничего вокруг не существует, только тетка-продавец в халате рядом с таким вожделенным коробом с пирожками. Я запихиваю в рот один, второй, глотаю не жуя. Зажмуриваюсь от удовольствия, как кошка. «Ты родишь помоешницу, ну, или помоешника». Это голос разума или недовольного мужа? Интересно, если бы ты был беременным, ты бы так же рассуждал?

Я смотрю на свою взрослую умницу и красавицу дочь. Прости меня, Валюшка, за то, что тебе пришлось вместе со мной прослушать курс стоматологии, бегать за автобусами, питаться на ходу в гадких студенческих столовках или объедаться жареными, вонючими беляшами прямо на улице. Наверное, поэтому ты у меня такая мечтательная, романтичная, а еще так не любишь медицину и беляши.

День третий
Понедельник. Каникулы. «Будем спать до обеда!» — в один голос сказали мои ученики. Я стараюсь не греметь посудой, хожу на цыпочках, кажется, даже дышу реже. Пусть выспятся. Куда там! В 10.00 в дверь просовывается веселая рожица, и Федорка громким шепотом, по секрету, сообщает мне, что Алешка и Дениска вчера допоздна смотрели телик и что теперь их с Данилкой очередь. На мой предупредительно поднесенный к губам палец он торжественно произнес, что уже никто не спит потому, что он, предварительно посетив все комнаты, прискакал ко мне на резиновом мяче-прыгунке. Если на прыгунке, то, конечно, уже не спит никто и даже соседи снизу.

День четвертый
Так уж получилось, что я сегодня одна. Старшие девочки уехали в гости, младшие ушли к бабушке, прихватив Федора, а мальчишки просто разбежались по своим делам. Муж на работе и даже свекор куда-то ушел. Как тихо и как пусто сразу стало, и квартира какая-то большая. Вот скоро подрастет моя детвора и разъедется кто куда, и подступят одиночество и пустота. «Не выйдет», — говорят в таких случаях мои девчонки и мальчишки, а муж при этом напевает весело: «Будут внуки потом. Все опять повторится сначала».

Мы живем так же, как многие вокруг нас. Всякое бывает, но мы стараемся не жаловаться, ведь трудно всем. И все же так хотелось бы, чтобы мои дети не тратили половину жизни на решение жилищной проблемы, чтобы жилье стало просто доступным, чтобы, как сказала одна учительница, каждой молодой семье при получении свидетельства о браке одновременно вручались бы ключи от квартиры. И я верю, что так и будет, а может быть, и еще лучше. Надеюсь, в решении данного вопроса примут участие и наше правительство, и руководство города, и сами жители, особенно молодежь, и, конечно же, мои дети. Я оптимистка.

Март. Три года спустя
Дети мои подросли. Старшая дочь вышла замуж. Вторая дочь окончила школу и поступила в НГУ. Изменился и мой день, но не намного. Встаю, как и прежде, в 6.30 утра. Готовлю завтрак. Так же в 7.30 бужу школьников. Теперь их будить гораздо труднее. Сразу же скатывается со второго этажа двухъярусной кровати один Федор. Старшие великовозрастные парни нежатся до самой последней минуты, прямо как деды в армии. С девочками проще. Их и будить не нужно. Сами встают. Ведь нужно успеть привести себя в порядок, покрутиться перед зеркалом.

С взрослением мальчиков увеличились в размере и кастрюли на кухне. Теперь готовлю в 10-литровых емкостях, и все равно иногда не хватает. Мальчики растут самостоятельными. Стараются не делиться своими проблемами со старшими. Все обсуждают только между собой в своей комнате. Это их суверенная территория. Междоусобные войны устраивают очень редко, но довольно громко и шумно. Пока я бегу к ним на помощь, они уже успевают разобраться и встречают меня умиротворенными улыбками. «Все нормально, мама. Не волнуйся, мы в полном порядке».

Когда же дети перестают нуждаться в родителях? Говорят, что лет с 13 — 14. А мне кажется, что никогда. Только меняется отношение к советам старших. Не все принимается на веру, все чаще превалирует авторитет друзей. И все равно — мама и папа непогрешимы. Они архив всех детских воспоминаний, они источник жизненных сил, кладезь мудрости и средоточие неиссякаемой доброты, всепонимания и всепрощения. У них ищут в детстве — любви, в юности — поддержки, а в почтенном возрасте — свежего глотка чистой реки далекого уже детства.