Балет — полёт? — душа поёт!

(Хотя внешне была, в общем-то, спокойна, но более эмоционально закрыта, и глаза глядели чуть строже — засияли они по-кладничкински обворожительно и лучисто позже, когда в финале вместе с молодыми артистами вышла на поклоны).

— Действительно, сейчас я гораздо сильнее волнуюсь за них, чем когда-то за себя, — подтвердила она, глянув на разминающихся у станка ребят. — Это, оказывается, гораздо тяжелее, чем когда ты сам выходишь на сцену и сам за себя отвечаешь. А здесь ты отвечаешь за целый спектакль и за всех сразу... Но я очень люблю свою новую работу — очень люблю, очень...

— За что? Не за волнения же?!

— Мне нравится моя новая работа тем, что я могу реализовать себя, она — продолжение творчества: я могу реализовать то, чего сама не успела... Я имею в виду новые спектакли. Ведь в чем миссия педагога-репетитора? Вот в данном спектакле — сохранять работу балетмейстера Кирилла Симонова. Как он поставил спектакль, таким его и сохранять (смеется): шаг влево, вправо — расстрел... Другое дело, когда я работаю над классикой, там уже подход иной: там мы ищем, как поставить руки — линии, положения, что характерно именно для этой балерины... А здесь, в современных балетах, главная задача — сохранить рисунок.

— Таня, а вы хотите, чтоб ученики вас превзошли?

— Ну, во-первых, я себя не считаю эталоном, чтобы меня превосходить. У каждой моей ученицы, считаю, есть свои достоинства, которых даже у меня нет. Просто, повторюсь, мне нравится моя работа: я могу с ними делать то, что сама не сделала. Я видела свои спектакли на пленке: что-то мне хотелось бы сделать еще лучше, но, к сожалению, ничего нельзя исправить. Зато у меня есть возможность исправлять недочеты у моих девочек. Они должны быть лучше меня. Единственное мое такое особое достижение — серебро на Московском конкурсе — они пока не превзошли, но думаю, что все еще впереди... А вообще, каждый человек настолько отличается от другого, настолько — индивидуальность, что и сравнивать сложно.

— Как новое поколение, они тоже другие?

— Безусловно. Они совершенно иначе воспитаны. Они раскрепощены в хорошем смысле этого слова. И потом — у них другие условия. Кстати, я им страшно завидую: сейчас на сцене прекрасное балетное покрытие — линолеум. Никаких в этом плане проблем... Туфли балетные — пожалуйста! Покрытие — пожалуйста! Раньше как? Ты можешь блестяще репетировать, а выходишь на сцену... Я, например, на ней крестики ставила, где можно встать, а где дырочки от ботинок. Потому что сцена была на спектакле покрыта тряпкой, а под тряпкой — бог знает что. И ляпы случались, бывало, именно оттого, что ты попадал в дырку. А зрителю ведь этого не объяснишь! Поэтому фуэте я всегда исполняла чуть сбоку: знала, что там идет ровная половица, выбирала траекторию и так по ней чуть двигалась...

Да, они другое поколение. Но мне интересно, чем они живут, и поэтому я, общаясь с ними, наверное, совершенно не чувствую своего возраста. Хотя в каких-то вещах они даже будто бы старше меня — по своему мировосприятию, поведению... Потому что я воспитывалась в другой стране, у меня совершенно определенные ценности на первом месте — творчество, духовность, меня уже не переделаешь. Хотя деньги, конечно, сегодня всем нужны, но я как бы стараюсь об этом не думать...

— Поколение другое, а балет?

— Балет, он тот же, и совершенно иной... Ведь искусство не может стоять на месте. Осталось то, что отвечает каким-то внутренним запросам людей во все времена — например, «Жизель», «Лебединое»... А вообще сегодня другие танцы. Но и сегодня, конечно, одной техникой не то что успеха у публики — ничего не добьешься! Я считаю, это наша главная задача — обращаться к душе человека. В нашей жизни так много было в последнее время негатива, что мне кажется: люди должны приходить в театр отдыхать душой. Не надо ничего в балете понимать — надо чувствовать!

— Какая в сегодняшнем спектакле сверхзадача перед артистами? Как вы их будете перед выходом напутствовать?

Кладничкина поворачивается к тем, кто собрался после звонка, означающего готовность артистов к выходу, в балетном фойе, и, шутливо форсируя голос, говорит:

— Самое главное у нас сегодня, ребята, драйв, энергетика. Чтобы занавес открылся, и эта энергетика, как в Москве, на «Золушке», когда она пошла, зал буквально преобразился!..

Поясняет:

— Я даже слышала отзывы: мол, новосибирский театр получил «Маску» во многом благодаря исполнителям. Знаю, что московская критика склонна преуменьшать достоинства Кирилла Симонова как хореографа, но мы действительно постарались. Мы настраивались с ребятами так: нам не «Маски» нужны, мы вышли, чтобы завоевать московского зрителя, чтобы показать свое мастерство. Чтобы зрители знали, что мы не хуже столичных артистов, что у нас в театре идут очень интересные современные спектакли.

— Кого из молодых участников сегодняшнего спектакля вы выделяете особо?

— Вы увидите всех. А назвать? Я не могу: это все равно, что спросить многодетную мать, кого она больше любит. Всех — вот ответ...

А потом был балет. Точнее — три одноактных балета: «Sonata» на музыку Скарлатти, «Come in!» («Войдите!») Владимира Мартынова и «Пульчинелла» — музыкальная фантазия Стравинского на темы Перголези. Все их поставил хореограф Кирилл Симонов, впервые появившийся в Новосибирске семь лет назад, чтобы создать балет «специально для Кладничкиной» или «на Кладничкину». Так родилась «Sonata». (Помню, сама Таня была счастлива, что в ее репертуаре теперь есть такая партия — с необычной и непростой современной хореографической лексикой, сложной и драматичной судьбой героини, и в то же время наполненная светом и гармонией бытия.)

...В этот вечер Солистку в «Sonata» танцевала молодая талантливая балерина. И, как говорится, не в обиду будет сказано, радуясь ее одаренности и в данном случае безусловной творческой удаче, мы, зрители, тут же... затосковали по Кладничкиной. Потому что, несмотря на некоторое количество прошедших лет, еще абсолютно свежи в памяти впечатления от ее блистательного творческого вечера: изысканно-полётного па-де-де из «Консерватории Бурнонвиля», страстного монолога Мехменэ-Бану и, конечно же, премьерного — равного шоку — откровения «Sonata». И вдруг, будто почувствовав наши зрительские ожидания, по ходу балетного сюжета на киноэкране появилась в этой же роли сама Кладничкина. Погруженная в себя и тем не менее внутренне сильная и прекрасная — сама одухотворенность и женственность. И зал, иначе не скажешь, взорвался аплодисментами!

...Это был блистательный вечер! Они — артисты балета и их педагог-репетитор — были достойны друг друга, и зрители были им благодарны от души. Именно об этом, обращаясь к виновнице торжества, сказал со сцены губернатор Виктор Александрович Толоконский:

— Мы увидели сегодня прекрасную профессиональную работу, и я думаю, весь зал получил от нее большое удовольствие! Думаю также, что для такой творческой личности, как вы, это большое счастье, что есть любимый зритель, родной театр, есть память о замечательных спектаклях, есть ваше мастерство и талант, которые нужны молодым артистам, всему нашему городу. Желаю вам новых спектаклей, благодарных учеников, а новосибирцам — таких же замечательных, как сегодня, встреч с вашим искусством!

...Один этап творческой жизни сменяет другой. Но это не времена года. И потому не происходит эта смена абсолютно безболезненно и «бесшовно». Однако, вероятно, все дело в «пропорциях». Тот, кто привык, как Кладничкина, несмотря на талант и потрясающие природные данные, трудиться в поте лица и быть открытой людям, встречает следующий этап, как новый день: с интересом — что хорошего он принесет и что хорошего могу дать миру я...

«...Я очень благодарна Лидии Ивановне Крупениной, с которой 25 лет в театре репетирую. Но я репетировала и с Виолеттой Трофимовной Бовт, и Наумом Натановичем Азариным, и Мариной Тимофеевной Семеновой, и Асафом Михайловичем Месерером. Это был круг общения, который мне очень много дал. То есть можно учиться и у того, и у другого — мы вообще всю жизнь учимся».
Из разговора с Татьяной Кладничкиной, 2000 год.

***
Заслуженная артистка России, лауреат международных конкурсов, лауреат премии «Золотая маска» Анна Жарова:

«Татьяна Кладничкина — первая балерина, которую я увидела на сцене. Я была тогда совсем маленькой, но она сразу стала моим кумиром, и я заявила: «Буду такой же!» А потом я у нее училась: она репетировала со мной многие партии. И до сих пор у нее учусь. Она передает свои навыки и делится своими секретами с удовольствием, что очень приятно и очень помогает в работе.

Она особенная! Я бы сказала, она — балерина народная. В полном смысле этого слова. Она очень близка к людям и близка им. Это можно понять даже по ее работам, по той речи, которую она сегодня говорила со сцены. Она очень настоящая, очень простая. За это ее всегда любили и любят люди. Кроме того, она очень душевный и интересный человек! Нет в ней нисколько звездности, этой болезни... И в этом я тоже себя чувствую ученицей Татьяны Олеговны. Она большая умница!»