Встреча через года

— А я бы вас узнал, Дмитрий Иннокентьевич, внешне вы мало изменились, только голова стала совсем седая, — сказал я.
Хозяева пригласили в горницу, здесь светло, уютно, обстановка располагает к беседе. Спрашиваю: «Вы, Дмитрий Иннокентьевич, помните Николая Сергиенко?»

— Конечно, помню, мы выросли вместе. Середино было тогда большое село, ребятни много. А от дома Сергиенко мы недалеко жили и часто ходили друг к другу. Играли вместе, а когда подросли, в колхозе работали коневодами, затем вместе учились. Николай учился хорошо, был заводилой, дружбу нашу ценил, был отзывчивым на чужую беду.

Расстались мы в 1938 году, заканчивал школу он уже в селе Кандаурово. С Николаем мы переписывались, правда, редко, а в 1944 году он прислал письмо, где сообщал, что командование представило его к званию Героя Советского Союза. Это было последнее письмо. Позже писали из дома, что Николай приезжал в отпуск уже в звании Героя. Село его встретило восторженно, каждый старался пригласить в гости. Погиб Николай в 1945 году на Украине при ликвидации бандформирований. Я свои воспоминания о нем передал в районный краеведческий музей. В Середино ему поставили памятник, где мы проводили торжественные мероприятия, школьные линейки, уроки мужества.

Я ушел на фронт в августе 1941 года добровольцем, в 17 лет. Меня взяли в разведшколу в городе Бердске. После ее окончания нас сформировали в отдельный десантный полк и отправили на Ленинградский фронт. Город был уже в блокаде, и чтобы занять боевые позиции, мы добирались к месту назначения через Ладогу ночью. Наш полк вошел в зенитную дивизию, которая занимала оборону под Пулково. Здесь, как говорят, обстрелялись, получили боевое крещение и поняли, что такое война.

Позже нашу дивизию передислоцировали в Невскую Дубраву защищать от немецкой авиации восьмую ГЭС. Бои были сильные, в одном из таких боев была почти полностью уничтожена наша зенитная батарея. Из 96 человек личного состава осталось 39 и одна зенитная пушка. Я остался жив, но был ранен. Затем мы сменили позицию. Нас пополнили личным составом, новыми зенитками.

— А дальше как воевали, Дмитрий Иннокентьевич?

— Мы часто меняли позиции, потому что немцы круглые сутки вели орудийно-минометный огонь. Мы им были как кость в горле, мешали бомбить Ленинград. В один из таких обстрелов я был на наблюдательном пункте и прямо надо мной разорвался снаряд. Теоретически от меня должны были остаться клочья. Но остался жив, а почему, до сих пор не могу понять. Видимо, взрывной волной меня отбросило в окоп, и я по инерции ввалился в блиндаж, очнулся через сутки. Такая тишина. Попробовал встать и упал, а потом понял, что ничего не слышу. В госпиталь сразу не отправили, не было возможности. На нашем участке шли сильные бои, а потом, когда оклемался, от госпитализации категорически отказался, попросился у командира батареи оставить. Он согласился, так как не хватало личного состава.

— На Ленинградском фронте воевал до полного снятия блокады, — продолжает Дмитрий Иннокентьевич, — а затем нашу восьмую зенитную дивизию перебросили в Эстонию. Меня приказом перевели служить в контрразведку. Здесь и встретил День Победы. Вскоре после этого поступил приказ грузиться в эшелоны. Нас отправили на восток. По прибытии в Иркутск разгрузились и через реку Борзая переправились на территорию Монголии, затем с боями через горный хребет — в Китай, где и приняли капитуляцию японцев. С Японией война закончилась быстро, авиация японцев нас практически не беспокоила, боевые действия вели в основном наземные войска.

А дальше как? А дальше — Корея. Больше года охраняли небо в окрестностях Пхеньяна, а затем была дана команда сниматься с позиций и грузиться на пароход. Мы поняли, что едем домой. Шел 1946 год.

— Какие награды у вас за ратный труд?

— За четыре года войны пережито много, всего натерпелись и перенесли, но выстояли всем смертям назло. Меня наградили орденом Отечественной войны I степени, медалями «За боевые заслуги», «За отвагу», «За освобождение Ленинграда», «За победу над Германией», «За победу над Японией», много юбилейных. Но дело ведь не только в наградах, а в том, как ты выполнил свой долг перед Родиной.

Во Владивостоке наш призыв демобилизовали и я приехал в родное Середино. Нужно было строить и восстанавливать мирную жизнь. Вначале работал в коневодстве, а затем меня назначили счетоводом в колхозе «Ударный труд». С этой должности был направлен на учебу в школу руководящих кадров в Новосибирске. По ее окончании поступил сразу в Колыванский сельскохозяйственный техникум, а потом работал в Середино агрономом.

Спустя время мне предложили перейти на работу в родную школу. Преподавал биологию и химию, поступил в пединститут, окончив его, стал директором школы. После закрытия школы, в 1977 году, районный отдел народного образования предложил мне переехать в село Амба. Здесь я возглавил коллектив восьмилетней школы, где проработал до выхода на заслуженный отдых.

— А как сложились семейные дела?

— С Олей мы поженились в 1950 году. Свадьба была 20 июня, после окончания весенней страды. Прожили вместе 57 лет, вырастили пятерых детей, все получили высшее образование, четверо пошли по моим стопам — учительствуют. Старшая дочь работает бухгалтером, говорит, ты же тоже начинал с бухгалтеров. Растут 10 внуков, семь правнуков, так что Дулинский род на земле останется надолго.

— На День Победы, наверное, все приходят поздравить вас?

— Конечно. Желаю всем фронтовикам здоровья, бодрости, долголетия, уверенности в себе и близких.

Я распрощался с Дмитрием Иннокентьевичем и Ольгой Ивановной, пожелал им крепкого здоровья и долгих лет жизни.