Подрастет ли душа у подростка...

...Первый отсвет поднимающегося солнца уже стал отгонять тьму к лезвию горизонта. Небесный купол светлел с каждым ударом сердца, а роковое решение все еще не было принято. Несколько секунд понадобилось вам, чтобы в душе зародилась хрупкая надежда на то, что произошло чудо, и ситуация каким-то образом разрешилась сама собой. И именно в этот момент, ни секундой раньше, ни секундой позже, грянул выстрел. Ваши веки непроизвольно дрогнули и дыхание перехватило: неужели все-таки... На экране крупным планом безвольно опускающаяся рука стрелявшего и потом скрюченное, словно страх еще держит его своими когтями, тело жертвы, еще теплое, но уже безжизненное, как бетон. И вдруг добрая половина зрительской аудитории (в глубине зала сидели школьники) разразилась... аплодисментами и смехом. Немыслимо!

Смятение во взрослых рядах длилось не более минуты. Откуда-то, с пятого или шестого ряда, прозвучала грубоватая по форме, но такая ожидаемая в тот момент реплика: «Над чем смеетесь, идиоты?» Школьники, к которым были обращены эти слова, настороженно затихли. Финал досматривали в молчании.

Откровенно говоря, я до сих пор нахожусь в замешательстве, что же произвело на меня большее впечатление: фильм Детлева Бука или реакция подростков на него? Это был очередной, уже ставший традиционным просмотр социально значимого фильма, ориентированного на подростков и молодежь, организованный Новосибирским отделением Российского детского фонда и компанией «Гемини-фильм». В этот раз, поскольку речь шла о работе известного немецкого режиссера, в качестве соавторов проекта выступили консульство Германии и Русско-немецкий дом в Новосибирске. На пресс-конференции, предшествовавшей премьере, и на показе присутствовал сам консул Михаэль Кантцлер.

В моей памяти еще свежи впечатления от «Моста в Террабитию» и «Потерянных детей», премьера которых стала настоящим событием в культурной жизни города и по окончании которых происходили замечательные по своей глубине и искренности зрительские дискуссии в подростковой аудитории. Поэтому когда Людмила Васильевна Фролушкина, председатель правления Новосибирского отделения Российского детского фонда, позвонила и пригласила на картину «Достаточно крут», я с радостью согласилась и даже взяла с собой на просмотр, который должен был состояться в кинозале ДКЖ, тринадцатилетнюю дочь. Что было дальше, вы знаете.

О чем, собственно, фильм? Об одиночестве. О бытовой неустроенности, сопряженной с полной духовной автономностью двух родных по крови людей, матери и сына. На одном из киносайтов в интернете некто, отбросив все психоделические тонкости, пересказывает сюжет так: «Это рассказ о женщине, Мириам, и ее пятнадцатилетнем сыне Михаэле, которые вынуждены оставить свою виллу в фешенебельном берлинском районе Целлендорф и переехать в неблагоприятный этнический квартал. На новом месте мальчишке приходится тяжело: в школе ничему, кроме побоев, не научишься, а дома не дает покоя мать, занятая поисками нового мужчины. Жизнь переворачивается с ног на голову, когда местный криминальный авторитет берет парня под свое крыло. Оказалось, что его ангельское лицо — идеальная маска для наркокурьера. Михаэль входит в роль, и ему уже кажется, что он на пути к своей мечте. Однако на самом деле он «шел совсем в другую сторону»...»

Сюжетная линия схвачена верно, но некоторые штрихи для полноты картины все же требуется добавить. Лицо Михаэля (его играет молодой актер Дэвид Кросс) я бы не назвала ангельским, скорее оно... простое, маловыразительное. И за этой невыразительностью просматривается нечто больше, чем просто вялость черт, безвольность, детскость. С одинаково отрешенным выражением лица мальчишка скучает на диване (пока еще в роскошном доме маминого любовника), бродит по замусоренным улицам нищих кварталов, общается с приятелями, утирает кровь, избитый шпаной, несет наркоту очередному клиенту...

В фильме много крупных планов. Мы видим Михаэля в профиль и анфас, пытаемся заглянуть в его глаза и что-то прочесть в них... Пожалуй, это главная загадка Бука: о чем думает его герой, чем мучается, о чем мечтает, к чему стремится? Может, мы, доперестроечное поколение, — неисправимые идеалисты?! Пусть так, но страшно хочется верить, что этот пятнадцатилетний мальчик умеет думать и не разучился мечтать.

И с той же самой неизбывной верой в лучшее хочется убедить себя в том, что подростки в зале, аплодировавшие главному герою, нажавшему наконец-то, после долгих сомнений, на спусковой крючок, сделали это по глупости или по недопониманию. Кстати, тот, кого убили, был уличным хулиганом. И не исключено, что, по крайней мере, часть детской аудитории абсолютно искренне посчитала, что он заслуживает смерти. Если на одной чаше весов жизнь отъявленного бандита, а на другой жизнь подростка, пусть и ставшего от безысходности наркодилером, но все же не такого жестокого (хотя это еще очень спорный вопрос, что бесчеловечнее: избивать сверстников и отнимать у них деньги или снабжать их наркотиками), казалось бы, выбор очевиден. Но суть-то в другом: нравственно ли вообще так ставить вопрос? Можно ли рассуждать о сравнительной ценности человеческой жизни? Пожалуй, именно к такому восприятию темы дети и оказались не готовы...

На традиционной послепремьерной дискуссии (с которой, кстати, процентов девяносто юных зрителей ушло. Может, торопились домой уроки делать, а может, испугались серьезного разговора) свободный микрофон первой взяла педагог одной из школ. Довольно эмоционально и даже резко она высказала претензию организаторам, дескать, предварительная информация о фильме была очень скудна и потому учителя не смогли подготовить детей к восприятию этого фильма. У присутствующих невольно возникло ощущение, что учителю неловко за ребят, за их, мягко говоря, странную реакцию, и он, по привычке беря весь груз ответственности на себя, пытается защищаться. Не надо защищаться. Не от кого. Сегодня уже, по-моему, никто не произносит сакраментальную фразу «Куда школа-то смотрит?!» Не школа в ответе. Мы все в ответе. Это наши дети смеялись и аплодировали. Наши — в более широком понимании.

Мы утратили традицию семейных походов в кино и обсуждения увиденного. Мы мало читаем сами и не можем требовать этого от ребят. Занятые зарабатыванием денег или поиском личного счастья и благополучия, как мать главного героя фильма, мы мало интересуемся тем, что слушают, что читают и что смотрят наши дети. Среднестатистический подросток регулярно смотрит боевики и триллеры, в которых люди гибнут на каждой пятой или десятой минуте, и для него положительный герой — это не тот, кто кого-то сумел перевоспитать или вытащить из притона, а тот, кто плохих перебил. Чтобы дышалось обществу легче. Чтобы добрых численно стало больше. Можно ли от него ожидать, что он прольет слезу над одной-единственной жертвой в фильме, тем более что убитый, как уже говорилось, из разряда «темных»?! Нам стоит почаще задавать себе эти вопросы.

Есть еще один момент, о котором не могу не сказать. Та учительница обронила: «Если бы мы знали содержание фильма, мы бы ребят подготовили...» Как вы думаете, к чему мы должны готовить своих детей? Никому в голову не придет двухлетнему малышу перед читкой сказки про несчастного колобка сказать: «Ты только не бойся, но в конце его съедят». Смешно? Наверное, смешно. По справедливому замечанию Алексея Кожемякина, преподаватель литературы, давая задание летом прочитать «Преступление и наказание», тоже вряд ли станет предупреждать учеников, что на такой-то странице будьте бдительны, главный герой с топором нападет на старушку и ее сестру, а на такой-то несчастье случится с Мармеладовым.

Предполагается, что к этому возрасту девчонки и мальчишки должны быть достаточно духовно зрелыми, чтобы самостоятельно воспринять сюжет и правильно расставить оценки. Не с литературоведческой точки зрения, а просто по-человечески: это хорошо, а это плохо; от этой сцены щемит сердце, а при чтении этой в душе рождается гнев. Может, кто-то со мной не согласится. Но мне, не как журналисту, а как маме троих детей, двое из которых вошли в подростковый возраст, хочется, чтобы это было именно так. Чтобы дети были сильны духом не только, когда мы рядом, но и когда они одни и попадают в ситуацию, когда надо противостоять злу.

А фильм у Детлева Бука получился хороший. Умный. Не зря он удостоился Серебряного приза немецкого кино и приза Международной федерации кинопрессы. Между прочим, в соответствии со старой русской пословицей «не было бы счастья, да несчастье помогло» живая, искренняя и оттого еще более шокирующая реакция детей на ключевую сцену фильма породила великолепную послепремьерную дискуссию. Она подняла столько глубинных тем, сколько, думаю, сам режиссер и организаторы показа, Детский фонд, Гемини-фильм, ДКЖ, Консульство Германии и Русско-немецкий дом, не ожидали всколыхнуть. Давайте почаще ходить вместе с детьми на такие фильмы. Благодаря им мы, возможно, наконец-то услышим друг друга.