Через огонь, воду и медные трубы

В истории государства российского, в том числе и советского периода, есть немало свидетельств тому, как наивное, но искреннее желание послужить Отечеству выводило человека на большую дорогу жестоких испытаний. Одним удавалось пройти этот путь достойно, другие ломались...

В шестидесятых годах среди мальчишек моего поколения особую популярность приобрел образ разведчика-чекиста. В кино и книгах они были самые смелые, сильные, честные. Они боролись с предателями, ловили шпионов, жертвовали собой. Как поскорее стать чекистом? Об этом втайне мечтали многие мальчики. Но вопрос, конечно, оставался без ответа — в школе и дома о деятельности органов государственной безопасности предпочитали помалкивать, и мальчики постепенно охладевали к образу разведчика, подыскивали себе что-то более понятное и реальное. Хотя, надо признать, были и в наше время ребята, которые добивались поставленной цели — действовали, как, например, юный Владимир Путин — приходили в отдел кадров местного представительства КГБ и просили дать какое-нибудь опасное задание. Результат подобных усилий был разный. Путин после нравоучительной беседы с кадровиком, как он сам о том повествует в мемуарах, стал более дисциплинирован, прилежнее учиться, заниматься общественной работой, поставил себе целью обязательно получить высшее юридическое образование, всесторонне подготовить себя к работе в разведке. Чем завершились его усилия, мы знаем.

...История органов госбезопасности складывалась драматично. Минули годы, и наступил такой момент, когда образ героя-чекиста вдруг поблек. Обыватели оценивали службу в органах с позиций материальной выгоды, политические деятели повели речь о роли органов безопасности в проведении сталинских репрессий, появились предложения ликвидировать КГБ как оплот тоталитарного режима. В рядах чекистов произошло смятение. В тот момент, наверное, многие «бывшие мальчики», мечтавшие когда-то о работе в разведке, благодарили судьбу, что оберегла их от работы в органах госбезопасности.

А потом прошли еще годы, началась перестройка, структура госбезопасности несколько раз меняла название, но сохранила свое значение в жизни общества. И сегодня службу чекиста примеряют к себе новые поколения российских юношей и девушек. Романтики, патриоты Отечества? Осознают ли они, насколько трудна, неприметна и зачастую неблагодарна эта работа? Что они знают об испытаниях, выпавших на долю чекистов раннего периода советской эпохи, второй половины ХХ века?

В Новосибирске живет ветеран госбезопасности, полковник федеральной службы безопасности Михаил Гаврилович Сизов. В родном управлении ФСБ ценят его заслуги на службе и на фронте. Грудь ветерана украшают награды: орден Красной Звезды и орден Отечественной войны, медали «За отвагу», «За оборону Советского Заполярья», «За боевые заслуги», «На поле боя».

Вот уже более 20 лет, как Михаил Гаврилович в отставке, на пенсии, но связи с коллективом управления не теряет — в праздничные дни его приглашают на встречи с молодыми сотрудниками, и он, хотя уже неважно себя чувствует, идет. Ветеран считает своим долгом рассказать новому пополнению чекистов о пройденном пути, этапах становления службы, поделиться опытом, предостеречь от ошибок.

Мне тоже однажды довелось послушать ветерана контрразведки полковника Сизова. В его рассказах подкупают искренность и бескомпромиссность, в том числе и в отношении себя. Я смотрю на фотографию Сизова военной поры — да, такой человек, кажется, пройдет через огонь, воду, медные трубы и останется прежним. Хотя почему «кажется»? Так оно и было...

Директива Берии
В 1950 году в управление МГБ по Новосибирской области поступила директива Берии об ужесточении методов работы с подследственными, вплоть до применения физического насилия.

В тот день старший лейтенант УМГБ Михаил Сизов пришел домой в сильном волнении. Ему, бывшему фронтовику, стало горько и противно... Впервые он испытал сомнение в выборе работы — туда ли он попал, как теперь от этого избавиться? Вспомнилось, как, давая согласие на работу в органах, он полагал, что продолжит борьбу с врагами Родины. На фронте воевал с фашистами, а здесь, как объяснили, придется искать предателей, агентов немецкой разведки, засланных на длительное оседание. Так оно и было — во время войны в тыл были заброшены тысячи диверсантов, значительную часть которых удалось ликвидировать, другие растворились, спрятались. Притаились и бывшие каратели, полицаи — они уезжали в Сибирь, жили по поддельным паспортам, обзаводились хозяйством — поиск их тоже не прекращался.

Михаил Сизов гордился своей работой, и когда секретарь партийной организации обратился к нему с предложением написать заметку в стенгазету, он с энтузиазмом взялся за дело. Он писал: «Я там бил фашистов и здесь буду бить врагов». Он готов был к схватке, поединку, сражению, но... не к истязаниям в застенках. Пусть даже это будут и враги.

Боль разочарования сжала сердце фронтовика, он понял, что совершил ошибку, не придав значения, не поверив до конца свидетельствам старших коллег о «работе» НКВД в довоенное время. Ведь были и такие, как, к примеру, руководитель одного из районных отделов управления. На совещании он постоянно докладывал, что разоблачил и арестовал «группу антисоветчиков»... В итоге начальник управления его похвалил, а другим рекомендовал «учиться у передовиков, как нужно работать». Анекдот, если не знать последствий... После совещания один из «отстающих» сотрудников обратился к «передовику» с предложением поделиться ценным опытом. И тот рассказал, что делает это просто: приезжает в деревню, знакомится со списками лиц, раскулаченных в 1930 году. Выявляет тех, кто вернулся в село, объединяет их в группу, документирует их возвращение и обращается к прокурору за санкцией на арест. На очередном совещании «ученик» уже докладывал о разоблачении и аресте двух антисоветских групп. Страшно. Но стоит вспомнить, что такие «передовики» как раз и попали под чистку рядов. Многие чекисты были расстреляны в конце 30 — 40-х годов.

...В тот день после нелегких раздумий старший лейтенант Сизов пришел к выводу, что из органов надо уходить. Но как? В лучшем случае могут исключить из партии и никуда не возьмут на работу, а реальнее — арестуют. Пострадает семья. Тупик. На фронте под пули ходил, горел — и верил, что выживет, а тут... И вспомнились Михаилу годы испытаний, которых всегда с избытком было на его жизненном пути.

Чугуевский сокол
Родился Миша Сизов в 1923 году в селе Колмаково Убинского района. Отец с матерью были набожные люди, и все семейство регулярно посещало церковь. Перебраться в город заставила нужда — сначала в Ленинск-Кузнецкий, позже — в Новосибирск. Из самых ярких детских впечатлений — несколько жестоких побоищ с мальчишками, которые никак не хотели признавать братьев Сизовых «из деревни», и постановка Томского драмтеатра «Хижина дяди Тома». И еще: в 30-е годы жизнь в шахтерском городе протекала под знаком поиска вредителей... Завалы, взрывы подземных газов объяснялись не иначе как происками врагов народа. Судили их открыто в местном Доме культуры, процесс транслировался на улицу через громкоговорители.

Кошмар этот прекратился с переездом семьи Сизовых в Новосибирск. Здесь Миша занимается в аэроклубе, который окончил летом 1941 года. Конечно, первичные навыки в летном деле определили его судьбу с началом войны. Хотя пришлось еще учиться, и все это время прошло для юноши в страданиях, что «вот война окончится, а мы не успеем».

А война требовала все новых и новых бойцов. И поэтому Ставка Верховного главнокомандования Красной армии приняла решение из числа курсантов всех школ и училищ отправить пополнение на фронт. В один из наборов попал и летчик Михаил Сизов. Летать ему довелось в эскадрилье «Чугуевский колхозник» на истребителях Як-7. В начале войны жители Чугуева (Украина) собрали деньги на строительство боевых самолетов. Спустя десятилетия, в 1977 году, всем оставшимся в живых летчикам эскадрильи было присвоено звание «Почетный гражданин г. Чугуева».

Когда однополчане встречали летчиков эскадрильи на аэродроме, то всегда приветствовали словами: «Ну что, колхознички, на уборочную полетели?» Даже в самые трудные, трагические моменты летчики старались не ослабеть под грузом потерь. А они происходили постоянно — в атаках на врага и по слепой случайности... Однажды в полете при перестроении самолетов ведомый одной пары столкнулся с ведущим другой пары — самолеты разлетелись на куски. Один пилот успел вылезть из кабины, распустил парашют, но он зацепился за хвостовое оперение... Летчик крутился на стропах вокруг падающего хвоста самолета и кричал до самой земли.

На Карельском фронте Михаил Сизов успешно совершил 15 боевых вылетов на прикрытие корректировщиков, которые вели фотографирование и разведку немецких войск, скрывавшихся в фьордах. В честь победы на Севере его наградили орденом Красной Звезды. А было парню в ту пору немногим больше 20 лет. И война для него только начиналась.

Тяжелые бои развернулись на Штеттинском направлении, немцы оказывали отчаянное сопротивление как на земле, так и в воздухе. В одном из полетов Сизов вместе с командиром эскадрильи сопровождал экипаж корректировщика, в один из заходов фашисты открыли ураганный огонь из зениток. Корректировщик вдруг загорелся и начал падать.

Наши истребители шли следом за горящим самолетом и потом еще кружили над местом трагедии — никто из экипажа не покинул самолет. И в тот же день новый вылет — и снова залпы зениток, корректировка огня тяжелой артиллерии. Со стороны туч неожиданно выныривает «Мессершмитт-109» и начинает атаковать самолет-корректировщик. Ему наперерез спешит «чугуевский сокол» Михаил Сизов — летчик открывает огонь по врагу и сбивает фашиста.

А потом был полет, после которого карьера летчика Сизова трагически завершилась. В пути мотор резко сбавил обороты, в кабине запахло дымом, а затем из-под ног блеснул огонь. Надо было прыгать, Михаил потянул фонарь кабины, но его заклинило... Он вернулся в горящую кабину и схватился за руль, объятый пламенем, а под крылом уже мелькала земля — ближе, ближе... Вот она, родная!

Он посадил горящий самолет, отбежал от него на сотню метров — бензобаки взорвались. Комбинезон дымился, обожженное лицо и руки кровоточили, но он добрался до своего аэродрома. Когда постовой увидел обгорелого летчика и по голосу узнал Сизова, то упал в обморок.

Невидимый фронт
О чем еще вспомнилось Михаилу Гавриловичу? О том, что в коллективе эскадрильи разделения на летчиков, техников и механиков не было. Офицеры, сержанты и рядовые — все были на равных. После войны в управление МГБ пришли фронтовики, и между ними сложилось негласное братство, хотя на работе это никак не отражалось, руководители были жесткие, из числа партийных работников, более двух лет в должности не держались — по инициативе ЦК КПСС в МГБ проводилась усиленная борьба с недостатками и ошибками. Какой будет госбезопасность через 3—5 лет — этого никто сказать не мог. Бросить все — от греха подальше? Бросить? Нет, не мог он — как и тогда не смог бросить свой горящий самолет...

Михаил Гаврилович решил остаться в службе до конца, как бы трудно это ни было, делать свое дело честно — он офицер, присягу давал защищать страну. А погибнуть придется — от пули врага или предателя — что ж, на то она и война, только невидимая... Борьба со злом продолжалась.

В 1953 году директиву Берии отменили. Но долго еще тянулся след сталинских репрессий, войны... В те годы М. Г. Сизов работал в направлении розыска бывших агентов германских разведывательных, диверсионных и карательных органов, большинство из которых стремились «залечь на дно» в Сибири, в том числе и в Новосибирской области — переждать до лучших времен. Таким был и каратель Тельман — бывший обервахман концентрационного лагеря смерти «Треблинка». Он со своими подчиненными встречал эшелоны с советскими военнопленными, евреями и «обрабатывал их по установленной схеме»: раздевал, загонял в «баню» (газовую камеру), а трупы потом сжигали. Команда под командованием Тельмана уничтожила более 70 тысяч человек.

После ареста Тельман ни в чем вины своей не признал, но когда ему предъявили документы из личного дела сотрудника карательного органа, он сник и стал давать показания. Суд приговорил карателя к расстрелу.

Успешно была проведена и операция по выявлению и аресту предателя Павлова, который на оккупированной территории выдавал активистов села, участвовал в облавах на советских партизан, лично расстрелял восемь коммунистов.

Или дело агента Лавренова. В 1944 году окончил разведдиверсионную школу, в составе группы, в форме красноармейца и с запасом взрывчатки, забрасывался в тыл Красной армии для подрыва оборонного объекта, но... заблудившись в лесу, группа вышла на территорию, занятую немцами, и попала в плен. За срыв задания всех отправили в штрафной лагерь. В 1945 году лагерь был захвачен американцами, всех освободили, интернировали на Родину. Однако к месту прописки Лавренов не прибыл, забрался в глубинку Чулымского района. Работал трактористом, женился.

Михаил Сизов получил задание под видом бывшего военнопленного познакомиться с Лавреновым, вывести его на откровенный разговор. Так и получилось. Лавренов назвал имя командира группы — Чвало, который отбывал уже срок в лагере. Очная ставка, как говорится, расставила все точки над «i». В общей сложности Михаил Гаврилович разоблачил более 15 бывших агентов.

Но были в работе УМГБ по Новосибирской области и другие результаты...

Однажды по Красному проспекту Новосибирска промчался мотоциклист, разбрасывая листовки, в которых содержался призыв к свержению власти. Контрреволюционер, троцкист? Арестовали, стали допрашивать... «Троцкист» признался в содеянном и вдруг бросился к окну, пытаясь выброситься на мостовую — еле успели схватить за штаны. Потом выяснилось, что это душевнобольной человек, и, сделав предостережение, его отпустили. Но далеко не все эпизоды и дела заканчивались с минимальными потерями.

«Заедала чернуха» и с другой стороны — за годы «развитого социализма» некоторые сотрудники госбезопасности, призванные КПСС «решительно бороться с вредным влиянием Запада на советского человека», высокую задачу начали подменять личными и корыстными мотивами. Атмосфера в КГБ, по мнению Михаила Гавриловича Сизова, в значительной мере очистилась после прихода Юрия Андропова. Каждый факт нарушения закона, компрометации органов вызывал резкую реакцию в руководстве КГБ. Чистку рядов поручили партийным организациям в центре и на местах. В тот период коммунисты Управления КГБ избрали Михаила Гавриловича Сизова освобожденным секретарем партийной организации.

...Еще не раз ему пришлось рисковать карьерой, благополучием, отстаивая принцип законности, честь офицера и гражданина.