Новосибирск 4.3 °C

Круг Ады

13.10.2007 00:00:00



Да и не совсем тихие обитатели последнего в их жизни приюта не доставляли особых хлопот. Некоторые просто ожидали сестричку, придумывали себе маленькие хвори, чтобы излить душу немногословной, внимательно слушающей их женщине с грустными глазами. А два года назад, когда уборщица ушла на пенсию, некому стало убирать в комнатушках, и директор Петр Федосеевич предложил эту работу Нине Ивановне:

— Ты всё равно сидишь с ними часами, беседуешь, а так пол помоешь, пыль протрешь да постель поменяешь. Тебе ведь копейка не лишняя?

— Спасибо, Федосеич, у меня здесь — дом родной!

Медсестра не преувеличивала. В квартире, где прожила всю жизнь после детского дома, ей было одиноко. Такая доля Ниночке выпала, что мало она любила и была любима.

...Тогда ещё совсем молоденькая Ниночка проходила практику в госпитале, а фронтовик Алеша лежал там. Ему подгоняли протез к колену, а вот осколок удалять не решались: уж слишком близко он был у сердца. Однажды, когда Алёша заново учился ходить, поддерживаемый смущающейся молоденькой медсестричкой, он неожиданно поцеловал ее в щеку.

Алёша всё-таки попросил отсрочить операцию по причине женитьбы. После долгой беседы с главврачом доктор дал молодому капитану отсрочку. Но осколок, увы, её не дал, и Алёша, Нинин муж, вновь попал в больницу. Консилиум решил: операция нужна немедленно.

Алёшенька был ее первой и последней любовью. Нина, которую подобрали возле разгромленного фашистами эшелона с беженцами, родительской любви не помнила. А вот любовь мужа, чьё сердце не выдержало операцию, Нину всегда хранила и грела. Но сейчас даже мысли об Алёше не успокаивают! На работу, ещё недавно любимую, не ведут ноги! И всё потому, что новым постояльцем дома престарелых стала воспитательница Ниночкиного детского дома, Ада Иосифовна, состарившаяся, но всё равно узнаваемая.

Единственная, ещё с детдома, подруга Аля (теперь Алевтина Петровна) очень хотела, чтобы Нина Ивановна отнеслась к своим душевным метаниям философски:

— И долго ты будешь страдать? Да недостойна она, чтобы ты плакала до сих пор от этой «гестапы» (такая кличка была в детском доме у Ады Иосифовны). — Ну что тебе стоит «гестапу» не замечать! Все же она старуха, думаю, и мудрости за столько-то лет набралась. Поди, и раскаялась даже!

— Хоть мы и все плакали от нее, — Алевтина с ожесточением месила тесто, продолжая увещевать пришедшую к ней в гости подругу, — я не желаю это помнить всю жизнь! И ты, Нинка, будь выше. Пусть твоя отрезанная «гестапой» коса будет ей всего лишь укором!

...Нина Ивановна до боли ясно вспомнила себя школьницей с длинной косой. Когда их строем вели в баню, Ниночка потеряла коричневую ленту. Узнав об этом, Ада отрезала ее косу. Лицо молоденькой воспитательницы, которое Нина Ивановна не может забыть уже полвека, тогда сияло от счастья, а губы были похожи на тонкие ниточки. Ну что тут можно сказать в ответ на парламентёрские реплики подруги, когда в глазах стоит ТАКАЯ картинка из прошлого?

— Спасибо, конечно, что уговариваешь забыть и простить. Но ведь ты сама ничего не забыла! А я помню, как Ада меня, восьмилетнего ребенка, закрыла в чулане, где не было света, но были крысы. И я сидела там, без еды, три дня! — у Нины Ивановны от волнения перехватило голос. — Я до сих пор сплю со светом!

Аля, бросив месить тесто, опустилась на стул рядом с подругой:

— Бог, Ниночка, велел прощать. Видно, придется все же нам постараться... Нельзя жить с таким грузом, — Аля держала перед собой руки в тесте, которое кусочками отваливалось и падало на пол, однако она этого не замечала. — А еще, — уже тихо добавила Алевтина Петровна, — я помню, как она тыкала меня, пятилетнюю, лицом в невкусную баланду, называемую едой, чтобы ела. Помню, как шестилеткой она ставила меня на горох. У меня тоже, Нина, не получается это забыть.

Плакали подруги, пережившие ужас войны в детском доме. Правда, этот ужас породила не война, а молоденькая воспитательница. Только можно ли эту девушку считать человеком? И чувствуют ли такие люди хоть что-нибудь, когда на протяжении долгих лет их вспоминают недобрым словом? Ответить сложно. Ясно одно: закон бумеранга всё-таки действует. Иначе бы финал жизни Ады наверняка не был бы таким печальным.

Нина Ивановна подала заявление об уходе. В большинстве семей тайное рано или поздно становится явным. И директор всё-таки узнал «тёмные страницы» биографии новой жилички дома престарелых. Поэтому он не стал уговаривать Нину Ивановну остаться, а просто попросил своего лучшего работника не забывать их.

P.S. У героев рассказа есть прототипы.

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: