Предназначение Алексея Галая

Позвонил в его школу, в Зюзю, чтобы поздравить с началом учебного года и праздником, а мне сказали, что прошло ровно полгода, как его нет.

Мы с ним дружили с августа 1963-го, с того дня, как познакомились на вступительных экзаменах в Новосибирский пединститут на историко-филологический факультет, что тогда был на Кубановской. Оба получили только по одной четверке, и первый курс был для нас началом самой большой мужской дружбы.

Вскоре судьба разметала нас. Меня — служить на флот, Алексей с больным сердцем продолжил учебу, но всю жизнь мы знали о существовании друг друга и встречались редко, но всегда это был праздник общения.

Последний раз виделись в сентябре 2005 года. Он недавно перенес инфаркт, бросил курить и морально почему-то был готов умереть именно от сердечной боли. Увы, вышло по-другому. Сердце, может быть, еще бы поработало.

Остались его вдова Наталья Григорьевна, сыновья Денис и Максим, тоже все педагоги, редкая для одного человека библиотека, которую он собирал всю жизнь с помощью своих учеников, а главное — школа. В которой он директорствовал несколько десятилетий, обживал новые стены, но еще в старых стал одним из лучших и известных учителей Новосибирской области, постоянно устремленным в будущее человеческой души. Работа с душой, собственной и ребенка, — таким я увидел главное предназначение Алексея Алексеевича после одного из его уроков литературы, которые посетил.

Он пережил несколько новомодных течений в педагогике, в их числе и профильное обучение. Как директор добросовестно выполнял все, что от него требовали органы образования, но сам в душе свято верил, простите за каламбур, в человеческую душу.

— Почему, несмотря ни на что, Гончаров заставляет нас любить Обломова? — спрашивал он ребят, и начиналась увлекательная игра с текстом романа: даже если и не читал прежде, то поневоле потянет.

В одно из наших свиданий, лютой зимой в конце 70-х, он задержался в школе допоздна, пришел усталый и сказал, что вручную прокачивал трубы отопления, потому что кочегар традиционно запил перед праздниками. Но после горячего чая с беляшами, которые нам напекла Наталья, он отмяк, и мы снова почти до утра говорили в окружении его книг. Перебирая стопки толстых журналов, он удивлялся, почему Солженицын так и остался только в «Новом мире», и надеялся получить от кого-нибудь из учеников по почте том Маркеса со «Ста днями одиночества».

Алексей Алексеевич был очень образованным человеком. И литература всегда была для него не просто предметом, а полем, если так можно сказать, мысли: что посеешь, то и пожнешь. Он культивировал в своих учениках знание жизни, которое дает прежде всего слово, а по его, Галая, разумению, прежде всего художественное слово. Когда-то в молодости он пробовал, было, писать, но забросил это, потому что был слишком честен перед другими и самим собой: невозможно, сказал он мне однажды, сотворить что-нибудь более совершенное, чем «…Предо мной кремнистый путь лежит».

Слово для него было всегда мерилом мира, через него он сам познавал действительность и учил этому других.

Он был и депутатом, входил в какие-то комиссии, ездил в Новосибирск и выступал на полемических собраниях педагогов области, уже немолодым участвовал однажды в профессиональном конкурсе, принимал гостей у себя. Он был человеком из тех, о которых говорят: спит и видит, работу, естественно.

В летние каникулы они с Натальей, пока поездки были материально доступны для учителей и позволяло здоровье, путешествовали по старой России, откуда была она родом. Но не было для него ничего лучше и милее сердцу старой Зюзи. С ее озером на околице, грибным колком и местными жителями, несколько поколений детей которых он учил, и жизнь которых не всегда складывалась по писаному или предначертанному...

В последнюю нашу встречу он показал мне копию документа о назначении в Зюзе первого учителя еще в позапрошлом веке. Кстати, с очень приличным окладом. Это была молодая женщина. Алексей Алексеевич сказал:

— Знаешь, что удивительно? По нынешним временам, по сути, образованная девочка ставилась волостной властью на самый важный пост в деревне после священника! А потом, когда попов по дурости убрали, школа во все времена оставалась в российском селе сердцем. Понимаешь? Не в смысле мотора, а души и знания!

Заслуженный учитель России Алексей Алексеевич Галай родился, всю жизнь работал, скончался и похоронен в Барабинском районе.