Фабрикам — рабочих!

Причем, как заверил сам Юрий Иванович, если две вышеуказанные должности он занимает по совместительству, то в журналистике — «по велению души».

Встречи в Доме журналистов всегда способствовали налаживанию неформальных отношений между прессой и представителями власти, общественности, деловых кругов. Вот и в этот раз разговор получился открытым, без официоза. Здесь не было «неудобных» вопросов и запретных тем.

Обсуждали главным образом ситуацию, сложившуюся в области на рынке труда. Причем господин Бернадский с самого начала выдал фразу, которая так и просилась на газетную полосу в качестве заголовка: «Системный кадровый кризис нашей области не угрожает. Он уже наступил». Конечно, само по себе это заявление ни для кого не было новостью. Но оно в определенном смысле задало тон всему последующему разговору. Было понятно, что гость не собирается «замазывать глаза» журналистам оптимистичными прогнозами и выдернутыми из контекста статистическими выкладками. Предстояло обсудить действительно важную проблему, причем конструктивно.

По мнению Бернадского, Новосибирск постепенно превращается в город-предприниматель по аналогии с Кемерово — городом шахтеров или Красноярском — городом вахтовиков. То есть главной силой в городе становятся бизнесмены — именно они являются «двигателями прогресса». Судя по тому, сколько в городе строится торговых и деловых центров, это действительно так. И, по сути, это логично, учитывая роль столицы Сибири как крупнейшего транспортно-логистического центра.

Но, если честно, не очень-то радует такая перспектива. А как же город-промышленник, город ученых и прочие негласные звания Новосибирска? Неужели все, что нам останется, это роль торгово-перевалочного центра? Ведь строится же у нас много чего и помимо бизнес-центров. По информации того же Бернадского, в администрации рассмотрен очередной пакет крупных проектов, в числе которых — новый мост через Обь, гостиницы высокого класса, объекты технопарка... Впрочем, если задуматься, то и эти объекты так или иначе льют воду на мельницу торговли. Примеров же интенсивного развития промышленных предприятий гораздо меньше. «Сибэлектротерм», «Элсиб», в какой-то степени НАПО имени Чкалова... Назывались еще «Марс», «Сибирский берег». Но, извините, собачий корм и сухарики к пиву — это не самолеты и космические корабли. Вообще доля высокотехнологичной и наукоемкой продукции в объеме валового национального продукта сейчас составляет не более 15 процентов. Для сравнения: на услуги приходится уже 62 процента.

И тут-то в самую пору задуматься о кадровом вопросе. Начнем с самого начала — с образования. Для того, чтобы стоять за кассовым аппаратом, высшее образование не нужно. Не нужно оно и для подавляющего числа вакансий в сфере услуг. Даже в сфере строительства, которая сейчас столь бурно развивается в области, большинство рабочих мест запросто могут занять те же таджики и китайцы. А вот на место главного инженера стройки — с зарплатой от четырех тысяч долларов — сейчас людей днем с огнем ищут. Находят с трудом.

Парадокс, ей-богу. Общее количество студентов в последние годы превышает то, что было в советские времена, примерно вдвое, несмотря на разницу в демографической ситуации. При этом по техническим и инженерным специальностям готовят, наоборот, в разы меньше. Но валят и валят абитуриенты, как стада леммингов, на престижные когда-то экономические и юридические факультеты, выпускники которых, откровенно говоря, уже несколько лет как никому не нужны. Служба занятости, конечно, активно занимается переподготовкой кадров, но темпы этой переподготовки априори ниже темпов подготовки специалистов вузами. Подчеркнем — невостребованных рынком специалистов.

— Удивляться тут особо нечему, — говорит Юрий Бернадский. — Предыдущие пятнадцать лет последовательно и интенсивно разрушался престиж технических профессий. В эпоху «дикого» бизнеса не важно было, какова твоя квалификация, какая у тебя специальность. Выигрывали те, кто был шустрее. К примеру, один из ныне действующих губернаторов в Российской Федерации — уж не будем называть по фамилии — стартовый капитал для своего бизнеса получил, отправив состав с нефтью из пункта А в пункт Б. Причем в итоге состав в пункте Б так и не появился, таинственно исчезнув вместе с нефтью.

Ну а сейчас мы имеем то, что имеем. Средний возраст высококлассных рабочих-станочников — уже крепко за пятьдесят, а то и за шестьдесят. Технические профессии среди молодежи по-прежнему малопопулярны, хотя ситуация с наличием рабочих мест и с заработной платой сейчас более чем благоприятная. В результате дефицита кадров на новосибирских заводах сложилась обстановка жесткой конкуренции. Более успешные заводы буквально перекупают работников у других. На «Элсибе» заработная плата рабочих может достигать пятидесяти тысяч рублей. Да практически все заводы, по мере возможностей, стараются поднимать уровень оплаты труда, чтобы не допустить текучки. Но понятно, что далеко не всем это под силу. У того же «Элсиба» инвестиционный портфель в два миллиарда, он может себе позволить платить высокую зарплату.

Что ж, в этом смысле конкуренция имеет даже положительный эффект, и можно только порадоваться, что все технари — от станочников до инженеров — наконец-то начали достойно зарабатывать. Однако понятно, что самой промышленности как таковой постоянно раздувающийся фонд оплаты труда здорово мешает развиваться. Тем более сейчас, когда требуется кардинальное техническое перевооружение и каждая копейка на счету. Да и задачи перед некоторыми заводами стоят воистину титанические — тому же НАПО имени Чкалова за 4 года нужно будет в 8 раз увеличить объемы производства, при этом увеличив число работающих на 4000 человек. Но за счет чего обеспечить такой прирост?

Да и не столь уж однозначна эта ситуация с повышением зарплат. На каждом заводе действуют по-своему. Иногда доходит до того, что ветеран производства, имеющий кучу наград и занимающийся обучением молодежи, получает одиннадцать тысяч, а совсем зеленый мальчишка, только-только пришедший из ПУ, сразу просит вдвое больше. И ведь получает то, что просит! Руководители все делают, лишь бы удержать человека на заводе. Сейчас вот, например, действует программа по возвращению соотечественников из стран ближнего зарубежья. В одной только Новосибирской области миграционная служба получает на нее более 4 миллиардов рублей из федерального бюджета. Так вот, приезжим на заводе даже жилищные проблемы помогают решать. Все бы хорошо. Но как себя при этом чувствуют старожилы?

— То, что особое внимание молодежи уделяют, это, наверное, оправдано, — продолжает глава МАРП. — Руководство ориентируется на будущее, на перспективу. Но есть и другая проблема, не количественная, а качественная. Квалификация у рабочих очень серьезно падает. Показательный пример был недавно на одном из заводов... Опять-таки не хочется называть, на каком именно, да это не так уж и важно... Заказали у них некую сложную деталь. Переделывали её трижды, и в конце концов заказчику пришлось отказаться от услуг этого завода.

Да уж, докатились... Хотя винить в этом самих работяг язык не поворачивается, потому как все мы прекрасно знаем, в каких условиях работают нынешние училища и как изношено оборудование на большинстве заводов.

При этом и губернатор, и члены МАРП признают, что нет у новосибирской промышленности иного пути развития, кроме инновационного. Но возникает резонный вопрос: кто будет платить за инновации? В чем будет заключаться государственная поддержка инноваций? И будет ли у нас, наконец, полноценная промышленно-ориентированная внутренняя политика? Особенно на федеральном уровне?

— Определенные подвижки в этом плане наблюдаются, — утверждает Юрий Бернадский. — Созданы федеральный банк развития, инвестиционный банк, фонд венчурного финансирования. Для развития инноваций будет организован федеральный инжиниринговый центр. Он не будет заниматься конкретными проектами, но будет определять некие «точки прорыва», давать ориентир предприятиям и целым отраслям.

Что ж, финансовые возможности вроде бы появляются. В последнее время для России, слава богу, денежный вопрос постепенно перестает быть главным. Но и организационные вопросы важны. Взять, к примеру, тот же малый бизнес. Ведь именно этот сектор наиболее гибок и предрасположен к использованию инноваций. Вроде бы и разговоры по поводу поддержки малого бизнеса не утихают, но воз и ныне там. А тем временем в Европе, Японии, Южной Корее по 70 — 80 процентов валового национального продукта приходится на малый бизнес.

Впрочем, господин Бернадский развеял недоразумения, связанные с этим.

— Начнем с того, что мы «считаем» этот самый малый бизнес по-разному. В той же Европе «малые» предприятия — это предприятия с годовым оборотом менее десяти миллионов евро. У нас же, извините, не каждое крупное предприятие таким оборотом может похвастаться. По российскому законодательству, малые предприятия определялись по количеству работников — их должно было быть менее ста. Недавно, правда, ввели новую шкалу, в которой появилось понятие «микробизнес» — это когда в фирме задействовано до десяти человек.

Но с тем, что наши заводы не должны оставаться в том виде, в котором пришли из советских времен, Юрий Иванович согласен.

— Зарубежный опыт показывает, что наиболее эффективна узкая специализация плюс применение новейших технологий. Заводы советского образца, выпускающие сотни и тысячи наименований продукции, в современных условиях становятся неконкурентоспособными. На Западе большинство крупных предприятий — это сборочные заводы. А изготавливаются все комплектующие на десятках мелких узкоспециализированных производств.

Между тем к перспективе вступления России в ВТО глава Торгово-промышленной палаты относится достаточно спокойно.

— Ну, во-первых, эта ситуация, когда «вот-вот вступим в ВТО», длится уже не один год. Сейчас вот не можем из-за протестов Грузии и одной из арабских стран. Не будет Грузии, найдется — наверное, не без участия самой России — какая-нибудь Эфиопия. Ну а когда все-таки вступим… Я думаю, труднее всего все-таки придется нашим банковским и страховым компаниям — просто в силу того, что зарубежные конкуренты обладают более мощными ресурсами. В промышленности же у нас есть немало конкурентоспособных предприятий. Тот же «Сибэлектротерм». Завод производит действительно уникальные печи, не имеющие аналогов. Причем каждая — неповторима, поскольку делается под конкретного заказчика. Или тот же «Сибирский берег». Да, сухарики. Но они уже сейчас экспортируются в 12 стран мира! Да и технологии производства на предприятии весьма современные.

Опасность состоит в том, что, когда крупные транснациональные корпорации полномасштабно выходят на такой ёмкий рынок, каким является Россия, для подавления местных конкурентов они пользуются весьма жесткими методами. Наиболее распространен демпинг. Мало того, сами государства, из которых они «произошли», готовы финансировать этот демпинг. Так что тут весь вопрос в том, что мы сможем им противопоставить.