Сестра своей матери

О проблеме абортов эта женщина говорит со своей, особой, точки зрения: «Аборты всё только путают. Человек всё равно приходит в этот мир. Но… не на своё место. Он рождается в другой семье. И, увы, чаще всего становится отрицательной личностью. Причём женщины, сделавшие аборт и потому в этой путанице, к сожалению, повинные, интуитивно чувствуют это. Очень многие из решивших избавиться от нежелательной беременности потом, когда теоретически наступает дата родов, испытывают самую настоящую депрессию. И пусть не всегда эти женщины связывают свою депрессию с абортом, который сделали много месяцев назад, но всё же...»

Чтобы увидеть прошлое, настоящее и будущее человека, Бояровой нужны имена, даты, места рождения того, кто пришёл к ней за помощью, и его родителей. Остальное она расскажет сама.

Я попросила у Новеллы Сергеевны разрешения познакомить вас, читатель, с той историей, которую она запомнила надолго. Это только в теории специалисты, от которых ждут помощи, должны уметь не принимать чужое отчаяние близко к сердцу. (Иначе этого сердца на всех не хватит!) А на деле работают с людьми такие же люди, а не роботы, лишённые сочувствия.

...Пришла как-то к Бояровой на приём молодая женщина. Оказалось, она — сестра... собственной матери. В тридцатые годы её бабушка, уже имеющая дочку, сделала аборт. Сидящая перед Новеллой Сергеевной женщина должна была появиться на свет как раз в тридцатых и быть второй дочерью в семье. Но аборт прервал её жизнь. И вот, тридцать лет спустя, в шестидесятых, «старшая сестра» нерождённой вовремя девочки рожает здоровенькую малышку. Биологически всё в порядке. Младенец вскармливается материнским молоком, выхаживается как положено. Но отношения матери и подрастающей дочери скорее напоминают отношения сестёр. А подлинной матерью девочке становится бабушка, наконец-то получившая вторую дочь!

Именно бабушка не спит у детской кроватки, когда малютка болеет. Именно бабушка в курсе внучкиных переживаний. Именно бабушка знает привычки и вкусы её подружек и друзей. Именно бабушка ждёт, когда в замке повернётся ключ и внучка возвратится с первого свидания.

Матери до всего этого нет никакого дела. Она видит седьмой сон, когда дочь болеет. Она путает имена дочкиных подружек и понятия не имеет о поклонниках. Она ничего не знает ни о первом поцелуе, ни о любовном разочаровании своего единственного ребёнка. Девочка рано начинает понимать, что утешить и защитить её способна бабушка. А с матерью можно сходить в театр или на каток, когда у остальных подружек другие планы.

Потом бабушка умерла, ушёл из жизни отец. И в двадцать два года девушка становится главой семьи, опорой и кормилицей не старой ещё матери. Мать всю жизнь прожила за кем-то: за родительской, за мужниной спиной. И теперь она ищет защиты и утешения (которые так привычны) у юной дочери. А у дочери нет защиты с тех самых пор, как бабушки не стало!

— Вы говорили, — решаю уточнить я, — что люди, обречённые родиться после того, как в своё время их жизнь прервал аборт, становятся отрицательными личностями. Но девушка, родившаяся в семье старшей сестры, производит впечатление человека ответственного и порядочного...

— Сейчас этой девушке уже слегка за сорок. Замуж она вышла в двадцать четыре. Её постоянно преследовали выкидыши. И даже в двадцать пять она не смогла родить из-за своего космического возраста. Да, она счастливая жена. Но счастливой матерью она уже не станет, к сожалению. Генофонд на ней прервался!

Я не знаю в этом правиле исключений: ребёнок, умерший от аборта, всё равно родится. Только позже. И в этой жизни он столкнётся с бесчисленными препятствиями, которые окажется не в состоянии преодолеть (ведь эти препятствия были уготованы не для него). Он будет мучить ни в чём не повинных, искренне любящих его людей. Как ни крути, зло аукнется и на чужих судьбах. В нашей истории генофонд прервался не только на «сестре своей матери», действительно хорошем человеке. Но и линия её замечательного мужа тоже оказалась прерванной. Он из тех однолюбов, которые не способны «сделать ребёнка» на стороне.