Единственная, или Небо в подарок

«Нисколько, самой бы научиться!» — ответила она, с затаенной надеждой глядя на летчика-инструктора. «Ни одной женщины у нас не было в отряде. Давай, попробуй, говорят, ты здорово учишься!» Военная медицинская комиссия признала годной, и Антонину Холкину приняли курсанткой в Бийский аэроклуб. Успешно его закончив, она стала первой женщиной — летчиком-инструктором Западной Сибири. Железная воля, недюжинный ум, колоссальная работоспособность привели ее в небо. Про таких говорят: сделала себя сама.

Отец девочки умер от холеры, когда той было семь дней от роду. Мать, выйдя второй раз замуж и родив двоих сыновей, умерла. Отчим бросил детей. Их раскидали по детдомам. Тоня попала в бийский детский дом. Училась превосходно, ее называли «ленинской головой». Когда подросла, отправили на «патронаж» в крестьянскую семью. Школы в деревне не было, а в соседнее село опекуны не отпускали: «Хватит тебе грамоты, работай!» Корову научилась доить, огород полола, на полях со всеми от зари до зари трудилась. «Неужели так и проживу жизнь?» — не давала покоя мысль.

Сдала она как-то молоко на молоканку, перевернула дома ведро на лавку — как жизнь свою перевернула — и, как была в одном платьице, покинула навсегда деревню. Ушла в ночь. До Бийска 35 километров отмахала пешком упорная 13-летняя девчонка. И сразу в гороно, к инспектору по детским домам. Что с ней делать? Обратно в детдом не возьмут. Определили в школу для слепых. Кров, кусок хлеба будет — живи, учись. Училась, закончила 7 классов. Работала в школе поводырем, пионервожатой, воспитателем. Способности девушки заметили, направили в педагогическое училище, где и произошла счастливая встреча с небом.

Приближалась война. Стране нужны были летные кадры. Открывались во множестве летные школы. Способную выпускницу Бийского аэроклуба отправили на дальнейшую учебу в Ульяновск в специальную школу Осоавиахима, где готовили инструкторов-летчиков. Но с первого раза поступить не удалось: не преодолела, несмотря на отлично сданные экзамены, 5-процентный количественный барьер, установленный для женщин. Поступила на втором заходе, еще год совершенствуя мастерство в Бийском аэроклубе. За 4 месяца освоила Антонина Холкина программу Ульяновской летной школы вместо двух положенных лет, великолепно выдержала все контрольные испытания и стала дипломированным летчиком-инструктором.

Член комиссии Народного комиссариата обороны, начальник Брянского аэроклуба майор Машков, принимая экзамены, обратил внимание на талантливую девушку: «Возьму я эту «звездочку» к себе». Так она попала в аэроклуб Брянска и начала обучать будущих летчиков — единственная женщина среди мужчин-инструкторов. Парни-курсанты, увидев ее впервые, разочаровывались: «Баба… Научит она!» Коллеги Антонины обрывали: «А ты еще попади к этой «бабе» и научись летать, как она!»

Детдомовская девчонка, дома своего не имевшая никогда, привыкла к общежитиям. В Ульяновске довелось даже во дворце императрицы пожить: огромные спальные комнаты с зеркальными потолками, разноцветные зеркальные стены, паркет. В Брянске в числе пяти летчиков ей впервые предоставили отдельную квартиру. Радостные, 22 июня 1941 года пошли новоселы покупать домашний скарб. Готовились к новоселью. А в 12 часов, замерев у репродукторов, страна услышала голос Левитана: началась Великая Отечественная война! Остался у Антонины на память только ключ от собственной квартиры, в которую она больше никогда не вернулась...

Брянский аэроклуб меняет статус — становится 8-й школой военной авиационной подготовки. Всех мужчин по приказу командования оформляют переводом, а она — единственная женщина — остается не у дел. Как быть? Здесь и майор Машков бессилен помочь своей «звездочке»! Но сдаваться Антонина не привыкла. И созрело отчаянное решение: она бежит на телеграф и отправляет письменную просьбу… Сталину! Шла война, начало августа. Но телеграмма девушки не осталась незамеченной Верховным главнокомандующим. Ответ пришел на третий день: «Зачислить, разрешить, звание уточнить. Сталин». Так старшина Холкина стала военным летчиком военной летной школы.

Четыре выпуска подготовила. Школа неоднократно перебазировалась во время войны: Валуйки, Борисоглебск, Майна, Камышин, Котельниково. Обученные курсанты отправлялись воевать, защищали Сталинград. Она тоже рвалась на фронт. Мечтала попасть в женский авиационный полк. Писала докладные. Командование не отпускало единственную женщину — инструктора-аса. Зная ее упорство в достижении намеченной цели, приняли упредительные меры. Вызвали в штаб отряда: «На связи Чуйков. Говори!» «Ну что ж, девочка, — сказал командарм, — сейчас без Сталина обойдемся! Летать могут все, а учить летать — это не каждому дано. Будешь работать в военной школе. Пользы здесь ты принесешь больше».

И снова она готовит для войны летные кадры, единственная женщина в отряде и по праву лучшая среди мужчин-инструкторов. Наряду с обучением курсантов доставляла в медсанбаты и в госпитали к линии фронта кровь, медикаменты, перевозила раненых. Сотни ночных полетов. Более 5 тысяч летных часов записано в ее военной книжке. Летая в прифронтовой полосе, она не раз спасала потерпевших аварию боевых товарищей. А ведь было ей тогда, в 1941 — 1943 годах, чуть больше двадцати…

Дежурила, как все по аэродрому, отправляла в полеты и встречала из полетов. Была под бомбежкой, когда фашисты наступали на Брянск, и пока не было приказа об эвакуации, вместе с курсантами сбрасывала зажигалки с крыш домов. Жила в палатках на аэродроме. Одной среди мужчин непросто приходилось. Ее оберегали, относились бережно и с любовью, создавая для единственной женщины, насколько возможно, нехитрый военно-полевой быт. Всегда в мужской одежде. Одна среди сотен военных. «Но внимание со стороны сильного пола неужели обошло вас?» — спрашиваю.

«Мне в жизни не пришлось ни гулять, ни дружить, ни поклонников менять. У меня на это времени не оставалось, — ответила Антонина Васильевна. — А в армии… В Валуйках это было. Я дежурила по метеостанции. И был там один ловелас. Строй, стоят 18 человек. Развод, все по постам. А он ко мне подходит, хлопает пониже спины и говорит: «Ну, мы сейчас с тобой подежурим!» «Почему сейчас? Могу и раньше». Разворачиваюсь и пару раз по морде жухнула: «Будешь знать, как дежурить вместе!» И ушла на пост. Полковой комиссар вызывает на следующий день: «Рассказывай, что случилось в строю». «Подружить со мной хотел как следует», — говорю. «Мало дала! Надо было больше, чтоб знал». Не зря ее звали в отряде «звездочкой»!

Летали сутками, от темна до темна. «Не просто обучить самому главному — взлету и посадке, — вспоминает Антонина Васильевна, — надо было до 20 полетов совершить за один «урок», показать, как это делается, и следить за курсантом. На аэродроме специальная длинная полоса и — взлет-посадка, взлет-посадка. И так до 20-ти раз с одним курсантом. Учила, как держать высоту». Интуиция, опыт и способности ее были таковы, что могла с точностью до 25 сантиметров определить расстояние самолета до земли, чтобы совершить мягкое приземление. Сколько выпустила парашютистов — не считала! У нее самой более 300 прыжков с парашютом, причем опять же первенство среди мужчин отряда по прыжкам на точность приземления принадлежало ей — единственной женщине.

Не фронт. Но опасности хватало. Были случаи гибели в учебных полетах, особенно ночью, когда летчик не справлялся с управлением. Приходилось старшине Холкиной садить самолет на воду, на болото, в лесистой местности. И сохранить боевую машину при вынужденной посадке, потому что каждая на счету. Она была настоящим асом. Все выполняла точно, ее работа не вызывала нареканий. Не раз майор Машков, в конце дня выстроив отряд, говорил Антонине: «Иди погуляй». И устраивал такой «разбор полетов» инструкторам — не для девичьих ушей!

Летали на винтомоторных самолетах, учебных истребителях Уточкина — У-2, УТ-1, УТ-2. Доскональное знание машины. Могла разобраться в любой неисправности, ликвидировать поломку. С учебной поры хранит Антонина Васильевна рабочий блокнот с собственноручными чертежами и записями, схемами маршрутов полетов. Почти 70 лет тем записям… А на последней странице имена более 70 курсантов, поставленных ею на крыло.

Иван Донов и Тоня Холкина встретились задолго до войны, полюбили друг друга. Он ушел на фронт, боевой летчик. У нее своя военная стезя. Переписывались. В разговоре кто-то из однополчан Ивана обронил: мол, невеста твоя там среди мужиков… И добавил пару «соленых» слов. На что он ответил в запальчивости: да таких… до Берлина… хватает. Муками ревности поделился в письме к другу. А тот, встретившись с Тоней на дорогах войны, не нашел ничего лучшего, как показать ей злополучное письмо. «Ах так, не верит мне! Все — он мне не нужен!» — и скоропалительно вышла замуж за летчика своего отряда.

Но, родив дочку, развелась. Вернулась в Бийск. Жила одна. Ивана тяжело ранило, долго лежал в госпиталях, вернулся инвалидом в 47-м году. Судьбу, говорят, не обойдешь. «Это твой папа, дочка», — сказала Тоня при первой же встрече. Две дочери у них родились. Душа в душу жили. Но до срока ушел фронтовик. Когда увозили с инфарктом, прощался, беспокоился: «Никто тебя сильнее, чем я, любить не будет». Антонина успокаивала: «Не волнуйся, твое место никто и никогда не займет». Как клятву дала. В 44 года осталась вдовой. Ушла ее «половинка», а другой и быть не могло. Единственной была ее любовь. Одна подняла детей. Построила дом. В 52 года окончила педагогический институт — раньше заботы не позволяли. 40 лет проработала в школе, преподавала русский язык и литературу. Антонина Васильевна — отличник народного образования. Избиралась депутатом Бийского городского Совета, вела большую общественную работу. Годы брали свое, и она перебралась в Новосибирск к дочери.

Много трагического выпало на долю героической сибирячки и в мирное время: семейные неурядицы, букет серьезных болезней — она мужественно преодолевает трудности и сегодня, в 88 лет. Муж часто снится. И только ему пожалуется: «Что-то невмоготу мне, Ваня». На других свою боль она никогда не перекладывала. Слушая Антонину Васильевну, я поражалась ее силе духа, умению прощать. Держится, не сдается фронтовичка, первая летчица Западной Сибири!

Счастливо ли прожила жизнь? «Конечно! — без колебаний последовал ответ. — Трудно всегда было. Но столько хороших людей встретилось мне за мою долгую жизнь! В детстве я сильно болела малярией. Трясло постоянно. Во время приступа на лошади из школы в детдом привозили. И добрые люди, бабушка и мать моей подружки, вылечили. В бане парили, отпаивали разными снадобьями. И я поправилась! А не встреть их на своем пути — и летчицей бы не стала!»

На одной из торжественных встреч с ветеранами «легендой России» назвал Антонину Васильевну Донову глава Новосибирского района Владимир Петрович Саблин. Лучше и не скажешь.