«Сохраняя других, сохранял себя»

Не в титрах, конечно, место человека, сохранившего каждый шаг пути к победе. Но со временем приходится прикладывать все больше усилий для того, чтобы в сознании поколений сохранилась память об авторе военных кинохроник. Создать столь же монументальный памятник кинохроникеру эпохи, как Роман Кармен Великой Отечественной, вряд ли удастся. Однако сохранить столь важное для страны имя от искажений исторической реальности сегодняшнее поколение в силах.

Недавно был сделан важный шаг в этом направлении. А именно: в свет вышла книга Александра Кармена, повествующая о великом отце автора. И произошло это не где-нибудь, а в Новосибирске. В стенах кинотеатра «Победа» прошла презентация вышедшей книги под названием «Неизвестные войны Романа Кармена».

— Почему именно в Новосибирске? Всё просто. В Москве каждый считал необходимостью учить меня, как написать, — рассказывает Александр Романович. — А сейчас те, кто мне навязывал свою точку зрения, говорят: мы бы такого не сделали. Те, кто будет читать, по-разному прореагируют на текст. Кто-то будет искать там то, что мне когда-то хотели навязать. Кто-то будет искать разборы его творчества. Но этого здесь нет. Здесь сын пишет об отце.

Журналистам «Советской Сибири» довелось держать в руках книгу до ее официального выхода — в связи с получением редакцией специальной именной премии Романа Кармена на Всероссийском конкурсе СМИ 2005 года «Патриот России».

По словам Александра Романовича, незатейливый первый вариант названия, рекомендованный в столице — «Неизвестный Роман Кармен», — по сути дела, отражал цель написания книги. Задача передать «неизвестные» грани личности отца выполнена, а в связи с достижением цели поменялся и заголовок. Пройдя сквозь призму сыновнего восприятия, «неизвестный» образ обрел конкретные очертания — расплывчатое название конкретизировалось и ожило. А каждая строчка оказалась «на выходе» таким же ярким свидетельством прошедших дней, как и бесценное наследие отца их автора. Видимо, это наследственная черта Карменов: трепетное отношение к окружающей действительности, ежесекундно отправляющейся в наше «вчера». Книга со словом «война» в своем названии буквально пропитана духом мирного времени — таким, который позволяет в полной мере ощутить цену мирного неба над головой. Приведу отрывок из книги:

«Когда я был совсем маленьким — в последние дни войны и во время Нюрнбергского процесса, это из самого далёкого, что сохранилось в памяти, — у нас нередко собирались оказавшиеся, как и отец, волею случая в Москве киношники, корреспонденты, писатели, артисты, военные… Отец привозил из Нюрнберга разную вкуснятину: банки с американским беконом, большие прямоугольные металлические банки с экзотическими соками… В послевоенной, вечно голодающей Москве все эти «союзнические» дары были сказочными деликатесами… Мне доставались соки. До чего же они были вкусные! Особенно один — диковинный, сладчайший, ни на что не похожий. То, что не апельсиновый, не ананасовый и не яблочный, точно. И только лет 35 спустя в аэропорту перуанской столицы Лимы… я плеснул себе в пластиковый стаканчик сок из пущенной по кругу жестяной баночки. Это был сок гуанабы, экзотического для нас, россиян, но вполне привычного для местных жителей тропического фрукта. Сделал глоток, и мне стало не по себе: наш восьмиугольный, обитый деревом московский холл, огромный оранжевый абажур, под ним — круглый стол, сервант, заставленный металлической посудой, с шейкером и электрическим самоваром. Над ними на стене портрет Сталина с Ворошиловым, справа от входной двери — уникальное по тем московским временам сооружение — рефрижератор «Дженерал электрик», слева от двери — неизменная черная тарелка громкоговорителя… Как же сильны эти вкусовые ощущения, неожиданно возникающие из бездонных глубин памяти, мгновенно переворачивающие всё вокруг, вызывающие картинки и образы давно минувших лет, навевающие острую ностальгию по детству, по уже ушедшим родителям и друзьям! Как крепко привязывают они нас к нашим корням и истокам!»

Может, такие минуты, когда ощущение от присутствия прошлого дают о себе знать, и есть то, про что Александр Кармен сказал: «История сама расставит по полочкам»? Эта фраза была произнесена в контексте возмущения дерзостью сегодняшних «переписчиков» истории.

— Что сейчас происходит с нашей историей? Ее стараются использовать в корыстных сиюминутных целях. И имя Кармена в связи с этим интерпретируется по-разному. Например, в интернете можно запросто найти информацию, где отцу просто приписывают не свойственные ему взгляды на кино. И опять же критика. Ругают за то, что он позволил себе снимать горе испанских жертв фашистов в 1936 — 1938 годах. Да, он действительно снимал, как мать убивается над трупом своего ребенка. Потом перезаряжал камеру и снова снимал. Но он считал, что это надо снимать, потому что это предстоит пережить всей Европе. И, как мы увидели, это действительно произошло. В том числе и на полях сражений в нашей стране.

Оживающая после изнурительных военных дней страна. Кинотеатр. Зрители сосредоточили своё внимание на просмотре двухсерийной ленты «Великая Отечественная» Романа Кармена. После этого просмотра автору военных кадров начнут поступать письма с благодарностью, одно за одним. Напишут те, кто в раннем детстве отпустил отца на фронт. Кто знаком с отцом лишь по фотографии — единственной на тот момент вещи, напоминавшей о близком человеке. Потом у них будет еще одна: шуршащая киноплёнка, на которой сражается отец. Эти бесценные кадры будут вырезаны из «Великой Отечественной» — по просьбе зрителя и распоряжению Романа Кармена. А до этого зрителям предстоят неожиданные встречи — с братьями, отцами, мужьями, «ожившими» на киноплёнке.

Все эти кадры не вписывались в пропагандистскую линию того времени. Их автору оставалось только надеяться на то, что «войну с человеческим лицом» увидят. Но было совершенно ясно, что такой вариант находится под большим сомнением. И это при постоянной необходимости рисковать собственной жизнью. Если человек, поднимающийся с камерой над окопом, замечен вражеским солдатом, то, скорее всего, инструмент оператора будет принят за оружие. Вспомнить хотя бы известный кадр голландского кинооператора в Чили, на котором тот снимает солдата, поворачивающего на него ружье. Оператор успел запечатлеть тот момент, как солдат нажимает на курок.

Роман Лазаревич позволил перенести сквозь толщи времени и возрождающиеся после военных будней советские страны. Пожалуй, ни одна республика Советского Союза не была обделена вниманием Кармена. В процессе работы над серией документальных фильмов о советских республиках был создан настоящий гимн монотонному и очень тяжёлому труду нефтяников Каспия — фильм «Покорители моря». Однако присвоение этому труду заслуженного статуса подвига, материализованного на киноленте, не получило адекватной оценки профессиональным сообществом. Обвинение в излишней «художественности» послужило основанием для того, чтобы отказать Кармену в Ленинской премии. Через год на тех же нефтяных камнях трагически погибает рабочий, которого Роман Лазаревич считал своим другом. Снять фильм об ушедшем человеке, о его труде и внезапно прервавшейся жизни стало уже делом чести для Кармена. За новый фильм о покорителях моря Роману Лазаревичу было суждено получить премию. Хотя и здесь не обошлось без трудностей.

«Дело-то, конечно, не в премии, а в признании труда», — говорит через годы Александр Романович. И добавляет: по сей день кто-то стремится свести счеты с отцом, распускаются и поддерживаются всяческие слухи, говорится много неприятных вещей. Подчеркивали: Кармен всегда был при высоких штабах. Но большинство военачальников, с которыми общался Роман Лазаревич, были его друзьями по революционной Испании. В дальнейшем с этими людьми он был на всех фронтах, где происходили крупные события. В частности, дружба по Испании связывала Романа Лазаревича с командующим Кривошеиным, предоставившим Кармену тот самый знаменитый танк, на котором кинооператор въехал в Берлин.

— Кто-то до сих пор обвиняет Кармена в стремлении к личной славе, — говорит Александр Кармен. — Но отец очень трогательно относился к памяти всех своих коллег. Когда он что-то писал, он не мог не упомянуть хоть кого-то. Не дай бог пропустить случайно хоть одну фамилию! И это понятно. Потому что сохраняя всех, он и себя сохранял.

Завершить хочется отрывком из книги «Неизвестные войны»: «Я абсолютно убежден, что каждому выдающемуся общественному и политическому деятелю судьба отводит своё время… Отец прожил сложную, нелегкую и в то же время славную жизнь. Родись он на четверть века раньше, кто знает, смог ли бы он стать тем, кем стал. Наверняка — нет. Он жил в своем времени, он прожил его и сделал это достойно».