Обыкновенная история от 08.05.2008

Первое впечатление обманчиво
Наши биографии удивительно схожи. Каждый перешагнул восьмидесятилетний рубеж. Каждый в семнадцать лет встал в строй защитников Родины от фашистского нашествия. Каждого война наградила отметинами на теле.

Правда, имелись у нас и существенные различия. Николай Иванович Измеров являл собой пример завзятого говоруна. О своем родословном древе он рассказал все до последней веточки. Я заинтересованно слушал бывшего артиллериста и задавал вопросы, чем поощрял его на исповедь.

Валентин Федорович Лыткин в наш разговор вступал чрезвычайно редко. В свободное от процедур время Валентин Федорович обычно сидел с газетой в руках. А поинтересуешься у него, что новенького в прессе, он честно признается: «Забыл все прочитанное».

Амнезия у ветерана Великой Отечественной войны дополнялась глухотой. Задашь Лыткину какой-либо вопрос, он в ответ приложит ладонь к уху или ограничится простой, как дважды два, фразой. И я пришел к выводу, что разговор с Валентином Федоровичем — пустая трата времени.

Ошибочное мнение — я это осознал после одного эпизода.

Вот уже несколько лет моя память дает сбои. Чтобы затормозить негативный процесс, вспоминаю стихи любимых поэтов. Однажды, находясь рядом с Лыткиным, я достаточно громко продекламировал: «Все хорошо под сиянием лунным. Всюду родимую Русь узнаю. Быстро лечу я по рельсам чугунным. Думаю думу свою».

В моем репертуаре есть анонимные четверостишия. Произнесенные мною строки — из их числа.

Валентин Федорович счел нужным прокомментировать мое художественное чтение: «Это из некрасовской «Железной дороги». И полностью прочел всю поэму Николая Некрасова. Ошарашенные столь неожиданным казусом, мы с Измеровым наградили соседа по палате дружными аплодисментами.

Человеческая память — вещь загадочная и непостижимая. Сегодняшнее, сиюминутное Валентин Федорович забывал мгновенно. А вот стихи, выученные в школьные годы, читает без запинки. Более того, он их читает не как пономарь, а с «чувством, толком, расстановкой».

В последующие дни Лыткин озвучил еще два стихотворения Некрасова. Затем он переключился на Пушкина. Поэму Александра Сергеевича «Братья разбойники» произнес с особым пафосом.

Память Валентина Федоровича цепко хранит не только стихи. Он многое может рассказать о боях на Юго-Западном фронте, о трагических днях окружения и плена.

Путь к трагедии
Комсомольская организация разъезда Туманный Красноярского края состояла из 9 членов. Возглавлял ее Валентин Лыткин.

Во второй половине воскресного дня, 22 июня, он созвал комсомольцев для «неотложного разговора». Суть выступления Валентина можно передать двумя фразами: «Нам, молодым, негоже отсиживаться в тылу, когда на Родину напали фашисты. Даешь фронт!».

Комсорга единодушно поддержали. Вечером, не поставив в известность родителей, подростки отправились в райцентр, расположенный в сорока пяти километрах от разъезда.

Парни не зря совершили изнурительный ночной переход. Через несколько дней их имена значились в списке курсантов Тюменского пехотного училища. Патриотический порыв четырех девушек райвоенком погасил. Он посоветовал десятиклассницам продолжить учебу, а фронту помогать трудовыми делами.

15 декабря 1941 года Валентин и его товарищи закончили по программе военного времени курс обучения. Выпускники пополнили части 175-й стрелковой дивизии. Лыткин был назначен командиром снайперского взвода.

Из роты, в которой Валентин грыз гранит офицерской науки, лишь у двух курсантов в петлицах появилось по два кубаря. Один из них уроженец Красноярского края.

Семнадцатилетнему сибиряку лейтенантское звание обеспечили два обстоятельства — спортивная закалка и успешное стажерство в Таллинском пехотном училище, эвакуированном из Эстонии.

Лыткин не ограничивался школьной программой. Его любимое изречение: «Пустоту потерянного дня не восполнишь ничем». В свободное время он учит наизусть понравившиеся ему стихи. Занимается доступными в сельской местности различными видами спорта. Все это он делает не из-под палки, по доброй воле.

В Таллинском пехотном училище Валентин в течение месяца командовал взводом. Везунчик, думали завистники. Они не представляли, какие трудности приходится преодолевать их сокурснику. Это не только плохое знание эстонцами русского языка, но и еле скрываемое недоброжелательство ко всему советскому.

В январе 1942 года 175-я дивизия прибыла под Харьков. Несколько месяцев ее части вели бои местного значения. Весной вялые фронтовые будни наполнились масштабным содержанием.

Утром 12 мая советские войска перешли в наступление. В первые дни оно развивалось успешно. 15 мая главком Юго-Западного направления маршал Семен Тимошенко, член Военного совета Никита Хрущев, начальник штаба Иван Баграмян доложили Сталину:

— Ударные группировки Юго-Западного фронта прорвали оборону 6-й немецкой армии севернее и южнее Харькова, продвинулись из района Волчанска на 25 километров, а от Барвенковского выступа — на 50 километров.

Тимошенко и Баграмян планировали окружить и уничтожить группировку противника в районе Харькова. Гладко было на бумаге. Через несколько дней обстановка на юге круто изменилась. Вокруг наших войск, действовавших на Барвенковском выступе, замкнулось кольцо вражеского окружения.

В памяти Валентина Федоровича вечной зарубкой остался один эпизод тех трагических дней.

Лыткин вспоминает:

— Солдаты различных полков вышли на поляну. Наше внимание привлек небольшой самолет с работающим двигателем. Среди собравшихся пронесся слух: в У-2 находятся Тимошенко и Хрущев. К крылатой машине подошел майор. Он что-то говорил, но слова его заглушал шум мотора.

Когда самолет взлетел, майор сообщил о результате своего разговора с главкомом. Маршал Тимошенко считает нецелесообразным прорыв вражеской обороны крупными силами. Это приведет к неоправданным потерям. Из окружения надо выходить самостоятельно, небольшими группами...

А теперь о приказе, которому суждено было стать последним во фронтовой биографии сибиряка.

10 июня 1942 года Лыткину позвонил командир батальона капитан Бессонов: «Немедленно отводи людей в лес». В словах комбата отсутствовала ясность, свойственная командному языку. Но в армии приказы не обсуждаются. Тем более в боевой обстановке.

Взвод охранял переправу через Донец. Бойцы размещались в траншее, проходившей по берегу реки. От нее до леса метров двести. «Местность лысая, — вспоминает Валентин Федорович. — Ни бугорка, ни кочки. Как выбрито».

Противник не жалел патронов. Тем не менее солдаты и сержанты преодолели «лысую» зону без чувствительных потерь.

Командир взвода последним покинул траншею. На полпути к спасительному лесу двойное ранение — в живот и руку — опрокинуло его на землю. Валентин потерял сознание. Через день он пополнил армию советских военнопленных.

Лыткин считает: своим пленом он обязан маршалу Тимошенко. Не исключено, что какой-либо знаток военной истории попытается опровергнуть его точку зрения. В таком случае Валентин Федорович может отослать своего потенциального оппонента к приказу Ставки Верховного главнокомандования от 7 июля 1942 года. Документ, не допускающий двоякого толкования. В приказе боевым действиям войск Юго-Западного направления дана отрицательная оценка. И не зря же «наступательную» операцию, которой так добивались у Сталина Тимошенко и Хрущев, назовут катастрофой под Харьковом.

«В плену вел себя достойно»
Вражеская пуля вошла лейтенанту в спину, а вышла в живот. Ранение смертельное. Валентин так часто терял сознание, что сбился со счета. Всякий раз, приходя в себя, он чувствовал близость летального исхода. Однако в схватке со смертью победил молодой организм сибиряка.

Лыткин вспоминает:

— Немецкий хирург не кромсал скальпелем мое тело. В пулевое отверстие пинцетом вытащил слепую кишку, обработал ее и пришил к животу. Через нее стало выходить все. Я обрадовался: буду жить.

Едва у Лыткина зарубцевались раны, в его мозгу начала прокручиваться мысль о побеге. Осуществить ее удалось 20 сентября 1943 года в Мариенбаде. В окрестностях города, представлявшего из себя сплошной госпиталь для солдат вермахта, добывались целебные грязи. Военнопленных, занятых этой работой, охраняли без присущей немцам бдительности.

Два дня спустя появился экстренный выпуск газеты «Немецкая криминальная полиция». В издании указывались имена 13 советских офицеров, совершивших побег. Выпуск заканчивался словами: «Энергичный поиск! Арест!»

Военнопленные благоразумно разбились на группы. В одной упряжке с Лыткиным оказались Михаил Сафронов и Валентин Кузнецов.

Беглецы, кажется, предусмотрели всё. Шли только в ночное время — днем отсиживались в лесах. Избегали контактов с населением. Чтобы сбить со следа собак, прокладывали путь по ручьям и речушкам. Но отсутствие компаса сыграло с ними злую шутку. Их застукали вблизи Мариенбада.

Выбежавшая из ельника немецкая овчарка сделала гигантский прыжок. От внезапности и силы удара в грудь Лыткин упал и потерял сознание. Когда он открыл глаза, собака, державшая его за горло, сжала челюсти так, что автографы от ее зубов долго не сходили с шеи Валентина.

Повторно взятого в плен лейтенанта ожидала экзекуция. Уважение к порядку вколачивали освобожденной от тряпки шваброй и подкованными сапогами. Скоротечный военный суд вынес приговор: бессрочное пребывание в концентрационном лагере. Соответствующий документ подписал рейхсминистр Гиммлер.

Значительный отрезок жизни Лыткина связан с концентрационным лагерем Флоссенбюрг, расположенным в Баварии. Здесь судьба свела его с Дмитрием Карбышевым, генерал-лейтенантом инженерных войск.

Валентин Федорович неоднократно беседовал с ним. Уже на первой встрече Карбышев подковал его идеологически. «Плен, — говорил он скрипучим голосом, — страшная штука. Но ведь это тоже война. И пока наши товарищи сражаются на фронте, мы должны бороться здесь».

Дмитрий Михайлович запомнился Лыткину таким: невысокого роста старичок. До предела истощен. На лице глубокие морщины. Словом, не жилец, а кандидат на тот свет.

Но в немощном теле генерала бушевал дух стойкого борца.

Карбышев забивал гвозди в деревянные колодки — обувь для работавших в каменоломне узников. Труд отнюдь не каторжный.

Профессор, доктор военных наук, генерал-лейтенант Дмитрий Михайлович слишком много знал. Гиммлер и его подручные не теряли надежды привлечь его к сотрудничеству с рейхом. Напрасные хлопоты...

Однажды Лыткин стал очевидцем любопытной сценки. Дмитрий Михайлович отчетливо сказал оказавшемуся неподалеку от него охраннику: «Гитлеру капут».

«Ну теперь генерал получит по полной программе», — подумал Лыткин. Обошлось. Рука эсэсовца дернулась в сторону дубинки и остановилась, не коснувшись ее. Видимо, табу на рукоприкладство в отношении непокорного генерала соблюдалось неукоснительно.

В один из февральских дней 1943 года на лицах военнопленных засияла радость. Ее источником стала замасленная немецкая газета, которую кто-то вытащил из урны. В ней эзоповым языком сообщалось о «поражении» немецких войск под Сталинградом. Эмоциям узников не было предела. Лыткин воскликнул: «Месяца через три нас могут освободить!»

Лейтенант крупно ошибся. Для Валентина и его товарищей плен закончился 23 апреля 1945 года. Освободили их американцы.

Слова подзаголовка «В плену вел себя достойно» закавычены не случайно. Они взяты из документа Комитета государственной безопасности СССР. Наверное, потому генерал КГБ не задавал Валентину вопросов, нацеленных на то, чтобы обнаружить в поведении военнопленного «до» и «после» присутствие криминала. Ограничился короткой формальной беседой.

Заместитель командующего войсками Московского военного округа генерал Крымов предложил Лыткину возглавить хозвзвод. Лейтенанта, боевого офицера, хозяйственная должность не устраивала. Он предпочел демобилизацию.

Лыткин вернулся в Красноярский край. С 2001 года он живет в Новосибирске.

За честь державы
В 2005 году Валентин Федорович впервые встретился в Баварии с бывшими узниками концентрационного лагеря Флоссенбюрг. С тех пор он еще два раза побывал на германской земле.

Господин Иорк Скрибеляйт, руководитель музея концлагеря Флоссенбюрг, в своем письме от 21 февраля 2007 года подчеркнул: «Это приглашение включает питание, проживание, дорожные расходы, а также медицинскую страховку».

Немаловажная деталь: на пенсию далеко не уедешь.

Баварские встречи дали, образно говоря, побеги, которые сделали жизнь Лыткина более содержательной. Он пришел к выводу: все пережитое им в фашистской неволе не должно бесследно кануть в Лету.

Идея Валентина Федоровича получила в семье поддержку. Его лагерные воспоминания записывает внучка Евгения Лыткина. Она дополняет монологи деда фактами из немецких источников, фотографиями. Так рождается документальная повесть «Концлагерь Флоссенбюрг. Нравственные уроки Второй мировой войны».

Книга, над которой работают Лыткины, — это реквием советским солдатам, погибшим мученической смертью и сожженным в печах крематория концлагеря Флоссенбюрг. Их количество измеряется пятизначной цифрой — 26 430 человек.

Приезжая в Баварию, иные бывшие узники лишь явкой проявляют свое присутствие. Валентин Федорович им не родня. Он встречается с представителями средств массовой информации. И не будет сохранять олимпийское спокойствие на тех мероприятиях, на которых тем или иным способом ущемляется достоинство России.

В зарубежных поездках Валентина Федоровича сопровождает его сын Владимир, кандидат медицинских наук. Он неплохо знает немецкий язык. То и другое пригодилось 24 июля 2006 года.

Во время посадки самолета в аэропорту города Мюнхена Валентин Федорович потерял сознание. Неотложную помощь ему оказали врачи местной клиники. От госпитализации Лыткин-старший отказался, «являть» свое искусство стал Владимир Валентинович. Походная аптечка помогла ему подготовить отца к встрече с журналистом баварского радио.

Не сомневаюсь, что радиослушатели Баварии хотели бы услышать от «русского азиата» рассказ о красоте и мощи Енисея, по которому Лыткин, выпускник речного училища, плавал четыре года.

Однако в беседе с радиожурналистом сибирская экзотика не прозвучала. Валентин Федорович говорил в основном о Второй мировой войне. В ее освещении столько подтасовок и наглого вранья!

В июне 1994 года во Франции состоялись торжества по случаю полувекового юбилея открытия второго фронта. Страну, которая внесла главный вклад в победу над фашистской Германией, на них не пригласили.

Нечто подобное происходило 23 июля 2007 года в музее концлагеря Флоссенбюрг. Выступали только немцы. Каждый оратор считал своим долгом воздать должное войскам США, освободившим узников концлагерей Баварии. Создавалось впечатление, что именно США сокрушили германские вооруженные силы.

Валентин Федорович не выдержал. Он поднялся и направился к трибуне. Его остановили. Тогда Лыткин повел себя не по-джентльменски. Начал громко выкрикивать: «Наши союзники открыли второй фронт тогда, когда Советская армия без их помощи могла бы добиться победы... И Берлин взяли не американцы, а русские...»

«Мне так и не дали выступить, — сказал напоследок Валентин Федорович. — А очень хотелось подчеркнуть решающую роль России в разгроме фашизма».

Ветеран Великой Отечественной войны по-прежнему в строю. Обложенный множеством недугов, он находит в себе силы для борьбы за честь державы.