Сибирь обречена стать мировой житницей

— С прошлого года в мире обостряется нехватка продовольствия. Ситуацию на продовольственных рынках в значительной степени определяет зерно. Какие основные тенденции на зерновом рынке вы отмечаете сегодня?

— Одна из главных тенденций — значительное снижение стоимости зерна, с 460 до 260 долларов за тонну. Эта коррекция была предсказуемой в связи с массовым стремлением увеличивать посевы. В частности, Евросоюз отменил 10-процентную квоту на пары. Нас, производителей зерна, снижение цен теоретически радовать не должно. Но для САХО я в этом ничего плохого не вижу, поскольку у нас вертикально интегрированный холдинг, и разные направления деятельности «страхуют» друг друга. В частности, как для зернотрейдеров ситуация на рынке открывает для нас новые возможности, потому что стоимость зерна внутри России также корректируется в меньшую сторону.

— Надолго ли это снижение цен?

— В первом квартале текущего года рис на мировых рынках подорожал почти в два раза, и это вызвало общее волнение. Рост цен был остановлен благодаря тому, что целый ряд стран отменил квоты на экспорт риса. Вроде бы рынок успокоился. Но буквально на прошлой неделе прошли сильные наводнения в штате Айова (США). Это серьезно сказалось на урожае кукурузы, которая сразу подорожала на мировых рынках на 30%. Следом и пшеница подорожала на 20%. Сегодня главный вопрос — каким будет урожай в Австралии, будет ли там опять засуха. Но в любом случае, если судить по значительно снизившимся в последние годы мировым запасам зерна, долгосрочная тенденция ведет к повышению мировых цен на продовольственные ресурсы, несмотря на возможность кратковременных или даже среднесрочных коррекций.

— Еще недавно дискуссия по целесообразности заградительных пошлин на экспорт российского зерна носила острый характер. Какое ваше мнение на этот счет?

— Я считаю, что их однозначно нужно отменять. Сохранение пошлин — это мера искусственного снижения цен на зерно внутри страны. Рано или поздно экспорт все равно придется открывать, потому что если будет нормальный урожай, то 15 млн тонн зерна объективно девать будет больше некуда, кроме как за границу.

— На совещании в Ессентуках по вопросу повышения эффективности аграрной государственной политики, которое в новом качестве провел премьер-министр Владимир Путин, было сказано, что Россия должна стать крупным игроком на мировом продовольственном рынке. Кроме того, поставлена задача подстраховать устойчивость аграрного бизнеса от конъюнктурных колебаний рынка. Какими средствами можно этого достичь?

— Мы достаточно активно работаем в направлении выхода на мировые рынки. В частности, сейчас делегация САХО во главе с моим заместителем работает в Италии, где ведет переговоры на бирже, на терминалах по перевалке зерна, с потребителями продовольственной пшеницы и фуража. Для нашего зерна, которое мы производим в европейских регионах России, мы считаем очень перспективным итальянское направление, как наиболее платежеспособное и наименее зарегулированное с точки зрения государственного контроля. В таких странах, как Египет, Индия, Бангладеш, поставки зерна — это в большей степени социальная политика, нежели экономика. Из 6,5 млн тонн мягкого зерна, которое импортирует Евросоюз, 4,5 млн тонн приходится на Италию. Итальянский рынок очень емкий, он не монополизирован. Мы на него работаем целевым образом: и с точки зрения создания логистической инфраструктуры, и с точки зрения наработки потенциальных потребителей.

Также мы не сбрасываем со счетов Юго-Восточную Азию, работа в этом направлении продолжается.

Для стабилизации агропромышленного бизнеса, защиты его от конъюнктурных колебаний наиболее эффективна система вертикальной интеграции, успешно реализованная в САХО. У нас в структуре слаженно действуют все звенья цепочки от производства зерна до реализации готового хлеба. Выстроив вертикальную интеграцию с выходом на конечного потребителя внутри России, по-хорошему мы должны дойти и до западного конечного потребителя. Чтобы не международные трейдеры снимали все сливки, покупая по дешевке российское зерно, а чтобы мы напрямую работали с западными потребителями, которые объективно готовы платить хорошую цену.

— Говорят, атмосфера совещания была очень теплой. Возможно, поэтому и было принято решение о выделении для поддержки АПК 48 млрд рублей уже до конца нынешнего года. Можно ли предполагать, что правительство осознало необходимость более высокой дотационности сельскохозяйственного производства?

— Я бы не был столь категоричен с точки зрения дотационности. Россия сохраняет амбиции по вступлению во Всемирную торговую организацию (ВТО). И как раз сейчас идут переговоры по вопросам размера субсидирования сельского хозяйства, очередной раунд состоялся буквально неделю назад. Россия старается отстоять для себя возможность кратного увеличения размера господдержки сельскохозяйственной отрасли. Сейчас у нас размер господдержки составляет 0,2% от ВВП, а мы хотим, чтобы было не менее 0,68%. То есть хотим иметь возможность в три раза повышать в относительных цифрах (поскольку ВВП растет каждый год) размер господдержки. Но непосредственно субсидирование сельскохозяйственного производства, в моем понимании, это мера в большей степени политическая. В нашей отрасли должны остаться эффективные собственники. От этого выиграют все. Неэффективные предприятия — как черная дыра. Сколько им денег ни давай — все равно пропадут. Лучше уж эти деньги сразу пустить на повышение зарплат бюджетников, или на строительство дорог, или на развитие медицины. И земля должна перейти в руки эффективных собственников. Не рантье, которые покупают ее как недвижимый ресурс и ждут, когда она подорожает. И не в руки некоторых директоров хозяйств, которые распоряжаются землей неэффективно, берут взятки и в конечном счете все разбазаривают, а именно эффективных собственников. Только тогда и господдержка станет максимально эффективной. А до того момента она будет консервировать сегодняшнюю ситуацию, когда зачастую прикармливают трутней вместо того, чтобы разводить пчел.

Кстати, 30 из 48 млрд будут направлены на увеличение уставного капитала Россельхозбанка. Такому решению можно аплодировать стоя! Увеличение уставного капитала РСХБ подразумевает, что банк сможет привлечь с межбанковского рынка заемные ресурсы на сумму до 300 млрд рублей и направить их на кредитование сельского хозяйства «длинными» деньгами с субсидированной ставкой. Когда деньги просто раздают — это развращает. А когда их дают на возвратной основе — это здорово, это стимулирует эффективное производство.

На следующем этапе, когда государство будет уверено в наличии эффективных собственников, мы выйдем на уровень конкуренции не хозяйственной, не экономической, а политической. Например, если говорить про птицеводство, то мировая цена американской курятины держится только на внутренней субсидии. В лоб с дешевой американской курятиной конкурировать не получится. Минсельхоз должен убедиться в том, что у нас есть современные птицефермы, есть свое родительское стадо, свое яйцо — в общем, есть полный цикл производства, но конкурировать с американскими производителями мы почему-то не можем. А причина в их внутренних субсидиях. В Китае то же самое по свинине, в Аргентине — по говядине. Исходя из таких причин, безусловно, поддержка отрасли на государственном уровне нужна. Но это скорее следующий этап. Сейчас слабые организационно, профессионально, субъекты бизнеса должны уступить место эффективным производителям.

— Сибирский рынок до недавнего времени считался обособленной территорией с высокими рисками перепроизводства зерна. С прошлого года, когда наметилась тенденция к подорожанию пшеницы, про Сибирь заговорили как про будущую житницу для других стран мира, при условии увеличения у нас посевных площадей. Каковы, на ваш взгляд, перспективы сибирского зернового рынка?

— Кризисы перепроизводства происходили потому, что сибирское зерно территориально удалено от основных рынков потребления — и от Европы, и от Азии. В прошлом сезоне произошло одно ключевое событие, которое на фоне резкого скачка цен на зерно осталось мало замеченным. Речь идет о введении льготной ставки тарифа на железнодорожные перевозки зерна из Сибири, за которую мы так долго боролись. Льготы были предоставлены в два этапа. Сначала сниженный тариф начал действовать с 3001-го километра маршрута, затем сделали с 1001-го. Если уровень цен на зерно серьезно упадет, тогда нужно будет возвращаться к этому вопросу, продолжать диалог с Федеральной службой по тарифам и с «Российскими железными дорогами» относительно льготирования маршрута на всей его длине. Но на нынешнем этапе условия очень неплохие.

Повышение стоимости зерна на внешнем и внутреннем рынке привело к тому, что сибирское зерно стало конкурентоспособным, в том числе в европейской части России. Это создало предпосылки для экспорта зерна из Сибири за пределы РФ. При условии, что внутренние российские цены будут ниже мировых. Потому что у нас был двухмесячный период, когда внутренние цены были выше, чем во всем мире. Россия — глубоко континентальная страна, а все мировые цены рассчитываются из стоимости зерна в портах. До нас эта инерция доходит с большим трудом. Плюс у нас большое внутреннее потребление — 147 млн человек.

Сегодня внутри страны идет тенденция к снижению цен на зерно. И как сельхозпроизводитель, и как человек, убежденный, что российское зерно должно быть представлено на внешних рынках, я в этом ничего плохого не вижу. Если будут высокие цены, ни у кого не будет стимула снижать издержки в сельскохозяйственном производстве. Не будет ни новой техники, ни новых технологий, если рентабельность и без того высока. Пускай цены падают, пускай выживают наиболее эффективные производители, а наше зерно будет конкурентоспособно на внешних рынках.

Сибирь пока не стала полноправной частью мирового рынка зерна. Это вопрос инфраструктуры, вопрос наличия зернового терминала во Владивостоке, которого пока так и нет. Но первый шаг сделан с тарифами на железнодорожные перевозки. В течение ближайших пяти лет Сибирь обречена стать мировой житницей.

— А если говорить в целом про российский рынок? Ранее вы утверждали, что у России есть хорошие шансы уже по итогам нынешнего сезона потеснить Канаду и стать вторым в мире экспортером зерна, после США. Эти шансы по-прежнему велики?

— Да, шансы сохраняются. Только держать в поле зрения надо не только Канаду, но и Австралию, особенно на направлении Юго-Восточной Азии. Австралийские засухи последних лет и, соответственно, низкий объем экспорта, который они могли себе позволить, немного расслабили крупнейших производителей зерна. Между тем Австралию нельзя сбрасывать со счетов, пока не станет ясно, что засухи, например, являются следствием глобального потепления. То есть если это системное явление, то нам надо думать, как об основных конкурентах, о США и Канаде. Возможности по увеличению не генно-модифицированной сельскохозяйственной продукции в этих странах исчерпаны, и доктрина перевода значительной части своей энергетики на биотопливо сохраняется. Значит, часть их сельскохозяйственного экспортного потенциала будет направлена на производство биотоплива. Это дает хорошие предпосылки для выхода России на второе место. США экспортируют порядка 40 млн тонн зерна в год, поэтому до первого места нам еще шагать и шагать, но на 25 млн тонн экспорта в год для нас выйти совершенно реально.

— Из-за высоких внутренних цен на зерно страдает ряд смежных отраслей, в частности, животноводство, птицеводство. Можно ли найти баланс, паритетную цену, достичь ценовой предсказуемости?

— Все, что касается мяса, очень политизировано. Китайскую свинину, например, мы стараемся на свой рынок не пускать, потому что она «почему-то» очень дешевая, как и американская курятина, и аргентинская говядина. Здесь главное — не выплеснуть с водой ребенка. Если будет принято решение ввести какую-то специальную индикативную цену на зерно для отечественных птицеводов (а разговоры об этом уже идут), возникнет вопрос: а почему у нас такая высокая цена на эту птицу? А потому, что США, к примеру, 0,8% своего ВВП, который значительно больше российского, направляют на поддержку своего сельского хозяйства. И если нас, растениеводов, обяжут продавать российским птицеводам зерно по индикативной цене, получится, что именно нам придется конкурировать с правительством США. САХО с правительством США конкурировать не сможет.

— Возможно, государственный интервенционный фонд мог бы оказывать поддержку птицеводам и животноводам?

— Этот ответ напрашивается: увеличение интервенционного фонда и его участие в поддержке некоторых отраслей российского АПК. Но интервенционный фонд покупает зерно на внутреннем рынке. Если он будет продавать зерно по цене ниже, чем приобретал на рынке, тогда это не что иное, как субсидирование.

Я не говорю, что негативно отношусь к производству мяса внутри страны. Наоборот, оно нам необходимо, потому что это вопрос продовольственной безопасности государства. Кроме того, это вопрос здоровья нации. Ведь проблема — что за мясо из-за границы к нам везут. А у мясопереработчиков альтернативы сегодня нет. И лучше просто не знать, наверное, потребителям, из чего иногда колбасу делают. Несмотря на то, что Россельхознадзор и Роспотребнадзор у нас одни из лучших в мире.

Рыночная форма поддержки — это интервенция. Государственно-политическая форма — это субсидирование. Обе формы нужны. Но баланс их сочетания — это компетенция руководства страны.

— Очень символично, что Владимир Путин в завершение своей работы на посту Президента России одно из последних совещаний провел с руководителями крупных агропромышленных компаний, а заняв пост премьер-министра, провел большое совещание в Ессентуках, посвященное опять же вопросам развития АПК. Вы принимали участие и в том, и в другом совещании. О чем говорит повышенное внимание Путина к сельскохозяйственной отрасли?

— Очевидно, всему свое время. Почему, скажем, так не поддерживали сельское хозяйство в начале 2000-х? Потому что ресурсов не было! Надо называть вещи своими именами. Основным источником дохода для бюджета была и остается нефть, а цены на нее в то время были значительно ниже. А еще надо содержать и бюджетную сферу, и армию, и многое другое. К сегодняшнему дню у государства появилось уже достаточно ресурсов, чтобы обратить достойное внимание на АПК.

С 90-х годов нам говорили, что невидимая рука рынка все поставит на свои места. Но мы видим, что и сегодня все страны мира поддерживают свое сельское хозяйство, причем размеры господдержки иногда в десятки раз больше нашего. В пересчете на гектар размер господдержки сельскохозяйственного производства в Польше в 30 раз больше, чем в России. А Польша не самая богатая страна на свете и это пример не самой интенсивной поддержки АПК.

Сейчас мне сложно было бы сказать, будто в последнее время что-то коренным образом изменилось в отношениях власти и АПК. Коренной перелом произошел в 2005 году после встречи президента с руководителями крупных агрохолдингов в Калмыкии. Тогда министр сельского хозяйства Алексей Васильевич Гордеев сумел донести до Владимира Владимировича Путина важность вопросов продовольственной безопасности государства, а дальше уже началась системная работа. Это и национальный проект «Развитие АПК», и федеральный закон о сельском хозяйстве, и программа господдержки отрасли до 2012 года. Конечно, для нас большая честь, что наш голос по-прежнему услышан руководством страны, весь коллектив САХО прилагает для этого большие усилия. Но в этих недавних совещаниях уже проявляется последовательность. Тогда в Калмыкии решался вопрос, быть или не быть нацпроекту «Развитие АПК», ставить ли сельское хозяйство во главу угла наряду со здравоохранением, образованием, жилищным строительством. Чего греха таить, ведь, помимо АПК, есть еще и другие очень интересные и социально значимые направления деятельности. Наука, например, или культура. Однако наряду с сугубо институциональными вопросами возник один вопрос институционально-отраслевой. Включение АПК в число нацпроектов — явление беспрецедентное. А сегодняшние действия руководства страны — это последовательная политика государства в отношении развития своего сельского хозяйства. Не поддержки (поддерживать надо тех, кто падает, а мы уже сами ходим), а именно развития и продвижения нашей продукции на внешний рынок при экономическом, политическом и дипломатическом содействии со стороны государства.

22 апреля одна из последних встреч Владимира Владимировича в качестве президента была посвящена вопросу продвижения сельхозпродукции на внешние рынки. Это действительно компетенция главы страны, вопрос стратегический. У государства есть такие стратегические ресурсы, как нефть и газ. Теперь оно хочет, чтобы арсенал стратегических ресурсов пополнился зерном. Это замечательно, так уже было ранее в нашей истории, когда в начале прошлого века Россия кормила своим зерном весь мир. Так что в качестве президента Владимир Владимирович объявил, что это наша стратегическая задача. А на встрече в Ессентуках как премьер-министр он собрал отраслевых министров, руководителей агробизнеса и сказал: а теперь давайте поймем, что нам надо сделать для реализации этой стратегической задачи.

Павел Валерьевич Скурихин родился 30 августа1972 года. Закончил Новосибирский государственный технический университет и Новосибирскую государственную академию экономики и управления. В 2000 году создал группу компаний «Сибирский аграрный холдинг» и возглавил ее совет директоров. Является членом президиума Российского аграрного движения, членом совета директоров Российского зернового союза, членом комиссии по развитию АПК Российского союза промышленников и предпринимателей, членом попечительского совета Национального союза ветеранов дзюдо РФ, президентом детского спортивно-патриотического клуба «Лидер». В 2007 году Указом Президента России награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Женат, четверо детей.