НА КОНКУРС «СОВЕТСКОЙ СИБИРИ» «ДОМ — ЭТО ЛЮБОВЬ»Наш самый главный человек

Мать, Надежда Ивановна, молодая, чернявая, привлекательная, находила меня на пустыре, давала трепку за похождения в места запретные. Говорила с упреком: «Ну что тут делать?! Вот отца нет, тебя приструнить!» И правда, семья наша из четырех душ (я был младшим, а сестра Светлана и брат Виталий — старшими), схоронившая отца при внезапной смерти, потеряла твердое мужское влияние. Хотя мать, все взяв на себя, крепилась. Как могла, нас растила. Завершала строительство неказистого домика, засыпного, сбитого из ящиков и другого подручного материала.

Не знаю, что бы с нами стало, если бы не пришел он, молодой, приветливый, открытый душой и сердцем. Участливо подставил плечо, взял большие заботы семьи на себя. Благо путь его к нам был коротким. Вышел за высокий забор лагеря, миновал пустырь — и вот уже наша усадьба. Можно представить, что первым чувством, которое его захватило, было сострадание. Не раз, видимо, видел, как орудует молодая вдова молотком, другим инструментом, старается обустроить все на новом месте. И одна поднимает детей. Так и встретились, пошли вместе по жизни моя мать и врач лагеря для военнопленных Михаил Филиппович Бобров.

И что только не пережили в послевоенное время! Семья прибавлялась, денег не хватало. Отчим, сменив место работы, все больше задерживался в амбулатории, брал на себя дополнительные дежурства. Трудился напряженно, используя все возможности для дополнительного заработка. Непритязательный, он не мог позволить себе купить хороший костюм. Ходил, как помню, в галифе, сшитых из шинели. Никогда не использовал очередной отпуск, брал компенсацию. Стремился как можно больше сделать для семьи, для дома, что вызывало порой удивление окружающих. Как это молодой, образованный человек взвалил на себя непомерные заботы, принял по сути чужих детей?

Но, как бы то ни было, все сложилось именно так в жизни и судьбе отчима. И мы это по-своему ценили, подтягивались. Старательно выполняли те или иные поручения и обязанности. Я в десять лет ходил в магазин за хлебом. Перед его открытием выстаивал длинную очередь. Сокрушался, когда в распахнутые двери шли напролом молодые, сильные, оставляя слабых ни с чем. И, потрясая пустой сумкой, вновь нарезал круг, посещая все известные торговые точки. Понимая, что без основного продукта совсем оскудеет наш обеденный стол. А вечерами по примеру отчима читал книги, расширяя познания мира, познания литературы. Наш главный человек умел скрасить серый досуг, когда не было радио и телевизора. Он виртуозно играл на мандолине. И проникновенно пел. Мать, вечно занятая, откладывала в это время все дела, садилась рядом. Улыбаясь, ловила нежный взгляд мужа. Так заявляла о себе большая любовь, проявлялись сокровенные чувства. Открывалось понимание, почему сложилась эта семья, почему рождалось в ней самопожертвование. И не было хандры, нытья, ахов и вздохов по поводу трудностей жизни.

Многое, конечно, ложилось и на плечи матери. Она, не менее главный для нас человек, умела поддерживать чистоту и порядок в доме. Стремилась хоть как-то улучшить быт, обеспечить сходным питанием большую семью. Для этого заводила ту или иную живность. Мелкая сменяла крупную. А однажды по весне в нашей стайке появилась корова. Вот это была радость! Мы впервые с великим удовольствием отведали «свое» молоко. Мать смотрела на нас с улыбкой и приговаривала: «Теперь заживем нормально. Хватит молочка и себе, и для продналога, и для небольшой продажи».

Летом, в пору расцвета природы, я колесил по окрестностям поселения на новом велосипеде. Хвалился друзьям: «Отец подарил!» И путь мой нередко лежал на ближайший торфяник, где одно время работали военнопленные, используя механические приспособления для изготовления торфяных брикетов. Здесь, выбрав полянку, припасал корову. Бродил между копаньями, где стояла прозрачная, желтоватая вода, красовались цветы — кувшинки. И прыгали многочисленные лягушки. Увиденное рождало сказочное воображение. Место это теперь обжитое, граничит с Юго-Западным жилмассивом.

И величайшую радость приносила рыбалка вместе с отчимом. В этом деле он знал толк. С удочкой преображался, светился глазами, проявлял азарт, говорил на придыхании, когда начинался клев. Конечно, в это время он расслаблялся, отдыхал, получал от природы истинное удовлетворение. А местом рыбалки являлась тихая, изумительно чистая речушка Иресная. Она катила прозрачную воду, ласкала ноги теплым песком. Хорошо просматривалось дно, где резвились пескари, стайки мальков. Дорога к райскому уголку шла через пустырь, мимо забора и строений промартели под странным названием «Кускрет». Являлась легкой и посильной.

Однажды, когда прибыли на речку, отчим внимательно осмотрел каменистый берег возле железнодорожного моста, сказал мне, загадочно улыбаясь:

— Будем ловить налимов!

Я не понял, спросил:

— Как это?

— Очень просто, руками!

— Руками?! — переспросил я озадаченно.

— Сейчас увидишь!

Отчим спустился в воду. Наклонился и начал исследовать промежутки между гранитными камнями. По лицу его можно было понять, сопутствует или нет удача. Вскоре оно оживилось, засветилось улыбкой. И я, приплясывая, издал победный крик. Отчим держал над водой огромную рыбину. Нашей радости не было границ. Я все спрашивал:

— Неужели за жабры отловлена?!

— За жабры! — отвечал, лукаво щурясь, отчим, подвешивая налима на руль велосипеда.

А я то и дело поглаживал рыбину, хвост которой касался травы.

Мать порадовалась вместе с нами удачей. Умело разделала рыбу. И в воскресенье испекла отменный пирог. С тех пор подобное лакомство часто появлялось на нашем столе.

Вот так мы выживали в послевоенное время, проявляя изобретательность, трудолюбие, семейное и родственное единение. Да, оно было, это чуткое единение. Нам оказывала всяческую помощь тетя, сестра умершего отца, Таисия Петровна Козак. Гостеприимная, хлебосольная, часто баловала гостинцами. Доброжелательно относился к нам ее муж, Александр Георгиевич. Легендарная личность. Во время войны он был парторгом полка Сибирской добровольческой дивизии. А возвратившись с фронта, работал вторым секретарем Октябрьского райкома партии.

Прошли годы, мы подтянулись, зажили вместе получше. Отчим взялся по весне за строительство дома. С помощью ссуды приобрел материал. Нанял рабочих. И к осени мы справили новоселье, расположились в светлых комнатах. Радовалась мать, обновляя обстановку. А свой вклад в семейный бюджет уже вносил и старший брат Виталий, работающий слесарем.

Жизнь менялась и на нашей улице. Она все больше обновлялась новыми домами. Веселее проводила время молодежь. Вечером напротив нашего дома, где горел фонарь, устраивались танцы. Музыкантом являлся брат Виталий. Он неплохо играл на аккордеоне. Пары кружились. Витала в воздухе пыль. Ее периодически поливали водой из лейки. И вновь ширился круг. Тут, на площадке, и зарождалась любовь молодых, соединялись сердца нового поколения, жаждущего светлой жизни.

А наши родители заметно сдавали, старели. Не хватало уже сил у отчима, чтобы все охватить, всюду успеть, больше сделать для семьи и дома. Но уже шли на помощь, подставляя плечи, дети. Давал добрые всходы былой посев. Проявлялось истинное уважение со стороны жителей рабочей окраины, знающих досконально отзывчивость доктора, его добропорядочность. Следовало признание коллег, всего медперсонала шестой больницы Ленинского района, где в последние годы работал отчим хирургом. Он вел прием больных в поликлинике. Хорошие отзывы о своем враче оставили военнопленные, уезжая в Германию. Не знаю, было им доподлинно известно или нет, что сам доктор был в пекле войны, по стечению обстоятельств испытал плен у немцев, все лишения и тяготы, с ним связанные. Но как бы то ни было, не ожесточился душой и сердцем, честно исполнял свой врачебный долг.

Истинным праздником являлся полный семейный сбор в доме родителей. Тесным становился стол, за которым усаживались мы рядком, шестеро братьев и сестер, а также жены и мужья, наши дети. Не передать словами те светлые чувства, которые испытывали в нашем общении мать и отец. Это было великое счастье родителей, выполнивших до конца все житейские заповеди, достигших истинного семейного благополучия.

…Далекое былое! Щемит сердце от утраты близких. Рядом лежат на кладбище отчим и мать. И возрастает с годами высокое чувство благодарности и признательности родным, вырастившим нас в невероятно трудных условиях, в доме, полном любви и заботы.