Венчурный бизнес — запасной парашют для экономики

— Борис Иванович, наверное, вначале не избежать разъяснения, что же такое венчурный бизнес?

— Да, вопросов возникает много. Поэтому Российская ассоциация прямого и венчурного инвестирования (РАВИ) выпустила презентацию-«ликбез» с красноречивым названием «Философия венчурного инвестирования». Я с вашего позволения буду дальше использовать тезисы РАВИ.

Итак, вот ситуация в бизнесе. У инвесторов есть ряд финансовых ресурсов. Они объединили суммы в какой-то пул, организовали фонд, выбрали управляющую компанию и заинтересованы вложить деньги в некий проект. Желание каждого участника — получение дополнительной прибыли. Поэтому потенциальные проекты инвесторы рассматривают тщательно, придирчиво. Особое внимание уделяется команде, человеку.



Получит ли проект финансирование, зависит от того, доверяет ли инвестор команде. Другой знаковый момент: участвовали ли ранее акции компании на биржах. Акции не должны быть зарегистрированы на бирже и не участвовать в свободном обращении на фондовом рынке.

Допустим, «денежный мешок» принял решение о финансировании. Он, в отличие от банка, без всяких залогов определяет свое участие в бизнесе. Его цена вопроса — скупка акций, доля от 25 до 49%. Акции ему нужны для контроля за своими деньгами, правильностью их использования и для участия в непосредственном управлении. Если проект развивается не так, как нужно, инвестор может предложить за свой счет привлечь консультантов либо обучить персонал. В качестве крайней меры — предложить руководству компании заменить людей на ключевых постах, если они плохо справляются с поставленными задачами.

Это очень заинтересованный совместный бизнес. Венчурное предпринимательство даже называют «браком по расчету»: как правило, это финансирование молодых фирм, обладающих высоким потенциалом роста.

После пика коммерциализации проекта венчурный инвестор выходит из бизнеса. Для этого он может предложить свои акции внутреннему менеджменту компании либо размещает их на бирже. Естественно, в обоих случаях цена акций высока, поскольку инвестор намерен забрать то, за чем пошел в проект, — часть дополнительной прибыли.

— Как приживается венчур на российской почве?

— Ситуация находится в зачаточном состоянии. В Российской Федерации создано более 20 венчурных фондов. За 2008 год они проинвестировали гораздо меньше проектов, чем количество фондов. Сбои происходят по многим причинам. Не создана законодательная база, в ряде регионов фонды создавались бездумно, без учета местного научно-технического потенциала.



Как работает цепочка на Западе? Когда зарождается идея, это относится к области фундаментальных исследований и финансируется государством. А вот на НИОКРовские работы и до создания опытного образца привлекаются деньги частного капитала — обычно бизнес-ангелов и венчурных фондов. Бизнес-ангелы вкладывают ресурс до успешного завершения проекта, потом продают бизнес венчурным фондам либо промышленным корпорациям, которые могут вернуть затраты.

В России бизнес-ангелы только начинают появляться, а венчурные фонды создаются медленно, в том числе с государственным участием, и очень заформализованы. Пока наши инвесторы боятся рисковать. А вот я разговаривал с американскими экспертами, спрашивал их, опасаются ли они входить в этот бизнес, один ответил мне так: «Борис Иванович, я лично не считаю венчур большим риском. Все зависит от уровня квалификации инвестора».

— То есть они носом чуют, где можно не прогореть?

— Совершенно верно. Инвестору ведь на самом деле безразлично, в чем суть проекта. Пусть идея будет безумная — какие-нибудь солнечные часы на голове. Инвестор вам задаст главные вопросы: «Сколько я могу заработать? Насколько велик рынок? Как я получу свои заработанные деньги и когда?»

Вот с этого надо учиться выстраивать разговор. У нас есть идеи, хорошие разработки, но мы не умеем их «упаковывать». Собственно, этим и продиктована организация фонда. Хотя должен отметить, что фонды тоже не являются панацеей от всех экономических напастей.



Венчурный бизнес — специфичный узкий сектор, который может стать запасным парашютом для развития инновационной экономики малых предприятий области. У нас огромный научно-технический потенциал, много разработок ждут финансовых вливаний, но лишь единичные проекты можно предложить промышленным предприятиям. К счастью, проблему, которую мы подняли с вице-губернатором Геннадием Алексеевичем Сапожниковым, понимает губернатор. Виктор Александрович поддержал нас и на момент проведения двух предыдущих венчурных ярмарок, и принял активное участие в организации фонда. Мы ведь не сидим на нефти или газе, поэтому инновационная экономика — единственный выход для области. Нам нужно научиться привлекать венчурные деньги и доводить научные результаты до промышленного образца. А почему я заговорил про отношение властей? К сожалению, до сих пор кое-где в России слова «инновации», «технопарк», «бизнес-инкубатор», «венчур» считаются чуть ли не ругательными. Поэтому создание фонда можно считать серьезным событием для экономики области. Это освоение новых технологий развития венчурного предпринимательства.

— Борис Иванович, сколько денег аккумулирует фонд?

— По условиям Минэкономразвития России обязательно софинансирование: регион обязан дать 100 миллионов рублей, тогда и Министерство выделяет такую же сумму. Средства уже поступили на расчетный счет в декабре прошлого года. Кстати, в связи с кризисными явлениями организация венчурных фондов в России на 2009 год приостановлена, так что мы успели сделать первый шаг для дальнейшего развития этой деятельности в области.

— Но «кубышка» должна быть не только с государственным капиталом?

— Абсолютно правильно понимаете. Это оговаривалось в конкурсе Минэкономразвития, и мы заложили этот пункт в условия конкурсной документации на управляющую компанию. Подготовка документации осуществляется в настоящее время. После согласования документов наблюдательным советом, куда входят три представителя Минэкономразвития и три — областной администрации, будет объявлен общероссийский конкурс. О его условиях можно будет прочитать в «Российской газете», «Советской Сибири», на сайте Минэкономразвития России и администрации Новосибирской области. По времени на конкурс отводится один месяц. После этого победитель определяется в течение 10 дней. Это произойдет в марте.



Действительно, в конкурсе могут принять участие не только российские юридические лица, имеющие опыт осуществления венчурного инвестирования проектов, но и зарубежные. И мы дополнили конкурсные условия еще одним пунктом: комбинированные российские, зарубежные юридические и физические лица, имеющие не менее чем двухлетний опыт руководящей работы в управляющих компаниях. Сделано это после того, как был проанализирован опыт создания венчурных фондов в других регионах.

Например, в Башкортостане. Республика еще летом объявила конкурс, но не смогла отобрать ни одной управляющей компании. Сейчас конкурс объявили заново, такое, кстати, допускается.

В марте мы надеемся узнать название фирмы-победителя.

— В чем заключаются функции управляющей компании?

— Прежде всего — в доверительном управлении закрытым паевым инвестиционным фондом (ЗПИФ)особо рисковых (венчурных) инвестиций. Для этого компания должна зарегистрировать ЗПИФ и правила доверительного управления в федеральной службе по финансовым рынкам. Также она обязана привлечь еще дополнительно 200 миллионов внебюджетных средств в течение 180 дней после признания её победителем. И, разумеется, компания обязана производить предварительный отбор проектов.

— Насколько реальна задача сейчас привлечь инвесторов? Ведь в России непростая ситуация, учитывая отток капитала, закрытие хедж-фондов…

— Вот поэтому мы и пошли после консультаций на включение дополнительного пункта — о привлечении частного капитала, чтобы не проколоться, как в Башкортостане. Действительно, ряд компаний отказались участвовать в конкурсе из-за кризиса. Но интерес к нашему фонду есть и со стороны Москвы и Санкт-Петербурга. Лично у меня руки не опускаются. Я придерживаюсь такого принципа: если корабль вышел в море, независимо от шторма он не должен возвращаться в свой порт, а обязан двигаться вперед. Нам активно помогают РАВИ и Российская венчурная компания. Область уже может похвастаться первым серьезным, почти венчурным, проектом. Новосибирская компания «САН», выпускающая широкоформатные плоттеры и чернила, участвовала в прошлом году в венчурной ярмарке в Санкт-Петербурге. Проект увидел Чубайс, и после детальной, кропотливой работы корпорация «Роснано» объявила о финансировании «САН». Корпорация имеет право работать с венчурными фондами, и для нас в этом плане большое подспорье, так как открывается больше возможностей для финансирования достойных проектов.

Еще один нюанс, о котором нужно сказать. Венчурное инвестирование ориентировано только на малые предприятия в научно-технической сфере. Государственные научные и образовательные учреждения, промышленные предприятия не могут получить венчурного инвестирования.

— Кроме «САН», кто еще у вас на примете?

— Есть ряд фирм, но я не хочу о них говорить. Венчурный бизнес любит тишину.

— Вы упомянули Санкт-Петербургскую венчурную ярмарку… В Новосибирске прошли две венчурные ярмарки. Какова их отдача? Зачем они нужны?

— По своему формату ярмарки — удобная площадка для встреч инвесторов и предпринимателей. Это, если хотите, «бал», где «женихи» встречаются с «невестами». Я благодарен РАВИ за помощь в проведении ярмарок. Ведь это очень хлопотное и ответственное дело. У нас уже сложилась определенная команда, которая может провести это мероприятие на хорошем уровне.

Итоговым документом ярмарки становится каталог — формализованный стандарт представления компаний. У нас не все сразу получалось, на первую ярмарку приехало мало инвесторов, но нас это не остановило. Сейчас мы расширяем географию и претендуем на традиционную Сибирскую венчурную ярмарку. Она состоится 25 — 26 июня. В ней будут участвовать фирмы субъектов Российской Федерации, входящие в Сибирский федеральный округ. Сейчас наша главная задача — даже не увеличение количества, а повышение качества представляемых проектов.

— Поедут ли инвесторы?

— Думаю, что поедут.

— Ранее вы сказали о «неупакованных идеях». Почему это происходит?

— Психология другая. У нас разработчик и бизнесмен вступают в конфликт уже на первоначальном этапе взаимодействия. Что главное для разработчика, ученого? Общественное признание, выступление на симпозиумах и конференциях — короче говоря, оповещение всего мира, какой он хороший. А бизнесмену важно довести идею до опытного образца, поэтому ему важно «наложить лапу» и определенное время не рассказывать об открытии. Бизнесмен, выслушав идею, сразу спросит: «А куда ее можно продать?» Разработчика нужно еще много учить эффективному разговору с инвестором. Поэтому мы и проводим коучинг для научно-технических предприятий.

Кстати, говоря о кризисе, я уверен, что ситуация в экономике заставит руководителей ряда фирм задуматься о новых направлениях своей деятельности. Возможно, что они захотят продвигать новые идеи именно с помощью венчурных инвестиций, поскольку, вкладывая инвестиции сегодня, результат можно ожидать через 3 — 5 лет.

— У вас есть команда в фонде?

— Да, я намерен подобрать трех человек.

— Мы с вами беседуем в областной администрации. Ваша должность чиновничья?

— Я не клерк в чистом виде. В свое время отработал 28 лет в Новосибирском электротехническом институте. У меня была отраслевая лаборатория по закрытому направлению. Под моим началом находилось 125 человек, и я должен был обеспечивать их заказами. Поэтому треть года жил в Новосибирске, а в остальное время мотался по стране. После раздрая 90-х и закрытия лаборатории занимался преподавательской и научной работой, а затем работал начальником научно-исследовательской части, заместителем проректора по науке, проректором по коммерциализации в НГТУ. Являюсь соавтором концепции и реализации проекта «Технопарк Новосибирск» по ул. Объединения («ПО «Север»).

В 1995 году в области был принят единственный региональный закон «О научной деятельности и научно-технической политике в Новосибирской области», и я причастен к разработке его нормативной базы. Тогда благодаря этому закону мы сохранили наш научно-образовательный комплекс.

Десять лет проработал в администрации Новосибирской области, более десяти лет являюсь директором Новосибирского областного фонда поддержки науки и высшего образования (сейчас — фонд поддержки науки и инновационной деятельности). И тот опыт работы — подбор проектов, экспертиза, принятие решений, финансирование, отслеживание результатов — мне ой как сейчас пригождается. Я по характеру такой человек — нравится начинать все новое, с чистого листа. Поэтому даже не сомневаюсь, что с фондом все получится. Другое дело, что нужно ознакомиться с опытом работы уже действующих фондов. Не хотелось бы наступать на грабли, особенно детские, — больно бьют.