Этот известный неизвестный Домашенко

Выпускник Иркутского училища искусств, ставший в двадцать четыре года членом Союза художников СССР, он известен нам прежде всего как автор серий о декабристах («Декабристы», 1969; «Поставлены вне рядов», 1976; «Трагедия декабря», 1973 — 1987; «Цена свободы», 1989 — 1990), хотя его тематические пристрастия весьма разнообразны. От декабристов до произведений О’Генри, от истории России до мифологических сюжетов, от иллюстраций к произведениям братьев Стругацких до жанровых зарисовок.


Как пишет искусствовед и художник Татьяна Соловьева, в самом начале творческого пути Николай удачно нашел не только свою основную тему, но и способ ее выражения — графику. Несомненно, Николай Домашенко является графиком прирожденным, как говорится, от Бога. Хорошая графика отличается от хорошей живописи, как поэзия от прозы. От этого она не становится хуже или лучше, она должна быть сама собой.

Поэзия — это томление, боль; юношеская, через сердце, острота восприятия; метафора. Наверное, поэтому поэзии чаще подвержена молодость, зрелость предпочитает прозу.


Известно, что любое изображение на плоскости является условным, так как преображает трехмерное пространство в двухмерное. Графика условна вдвойне, поскольку зачастую исключает не только цветовое многообразие мира, но и «воздух», доводя изображение до символа знака.

Даже простой перечень работ Николая Домашенко красноречиво говорит о широте его кругозора, равно как и о глубине его художественного подхода к своим произведениям. Его графические серии (литографии, офорты, гравюры резцом или сухой иглой), книжные иллюстрации сначала заинтересовывают и привлекают, а потом захватывают зоркостью видения, остротой композиции, цветовой напряженностью листа. Не будет преувеличением сказать, что художник в своих работах по-пушкински лаконичен, чуток и убедителен.

У него так много глубоко впечатляющих работ, что трудно выделить какую-либо одну. Но особое место в творчестве Домашенко занимает гоголевская тема, о чем свидетельствуют иллюстрации к произведениям Николая Васильевича — «Пропавшая грамота», «Вий» и наконец «Петербургские повести» — новый большой и значительный труд художника, связывающий его с любимым писателем и загадочным городом.

Чтобы понять и по достоинству оценить талант Домашенко, его высочайший профессионализм и мастерство, его редкую способность проникнуть в суть произведения и найти ему адекватный иллюстративный ряд, обратимся к заключительной статье книги Ольги Сокуровой («Гоголевский Петербург: опыт духовного путеводителя»), словно специально разъясняющей этот иллюстрированный ряд.

В книге дан литературный портрет одного из самых таинственных городов мира, созданный гениальным пером одного из самых загадочных и проницательных писателей. Петербург Н. В. Гоголя — это образ, который создавался постепенно, с середины 1830-х до начала 1840-х годов, и складывался как бы из отдельных фрагментов: три повести, в которых молодой писатель впервые и с разных сторон заглянул в душу Северной столицы, — «Невский проспект», «Портрет» (в первой редакции) и «Записки сумасшедшего» — были вразброс напечатаны в 1835 году в гоголевском сборнике «Арабески»; «Нос» был опубликован А. С. Пушкиным в третьем томе его журнала «Современник» за 1836 год; затем в 1842 году там же, но под редакцией Плетнева, публикуется вторая версия «Портрета»; наконец в 1842 году выходит первое собрание сочинений писателя, где автор объединяет в третьем томе все свои повести, написанные на петербургскую тему, присоединив к ним знаменитую «Шинель», а также «провинциальную» повесть «Коляска» и отрывок «Рим». Очевидно, географические границы цикла автор нарушил совершенно сознательно: духовная проблематика «Петербургских повестей» имела отнюдь не только локальное значение, она расширяется до масштабов общероссийских и всемирных.

Центральной магистралью города является Невский проспект. Гоголевская повесть с тем же названием также имеет магистральное значение среди других повестей петербургского цикла: в ней намечены все сквозные темы, обозначены все основные человеческие типы, которые получают конкретизацию и развитие в последующих повестях.

Творческая задача огромной сложности, которую Гоголю нужно было решить, состояла в том, чтобы обнаружить невидимое миру зло через видимый ему смех. Зло пошлого, бесцельного, привычного существования надо было вытащить на свет, показать во всей гибельной опасности. Для этого писатель и создает свой парадоксальный художественный мир. Гениальный автор повестей берется за невероятно отважное и трудное дело: он начинает вести борьбу за высшие идеалы жизни внутри современной низкой действительности. Гоголь разоблачает петербургскую картину мира с помощью своего излюбленного приема — гротеска. Гротеск помогает встряхнуть сознание, поразить, озадачить его. Гротеск — это острый комический парадокс, нарушающий привычные представления благодаря неожиданному сочетанию противоречивых или взаимоисключающих явлений. Прием гротеска деформирует образ, выводит его за пределы вероятного, придает ему фантастический характер. Гротеск фантастичен, но служит внутренней правде, помогает понять сущность явлений.

«С Богом!» — приветствовал Пушкин рукопись «Невского проспекта» и назвал эту повесть «самым полным» из созданных к тому времени произведений Гоголя. Он с готовностью принимает в свой журнал рукопись следующей повести «Нос» и восхищается ее гротескной смелостью…

В иллюстрациях Николая Домашенко к «Петербургским повестям» тот же (что и у великого автора) гротеск до фантасмагории, тот же юмор — «смех сквозь слезы», все то же сочувствие к «маленькому человеку» и какая-то при этом недосказанность, загадочность, всегда присущая настоящему искусству.

При иллюстрировании литературного произведения обычно используются два приема: один — точное следование литературной основе, конкретному сюжету, другой — истолкование их художественными средствами не столько сюжета, сколько духа произведения. В данном случае существует великолепный синтез этих приемов.

Восхищаясь художественными работами Николая Ивановича Домашенко, думаю, что не случайно его произведения нашли свое пристанище и в Третьяковке, и в музее им. Пушкина, и в Эрмитаже, и в Русском музее, и в Музее-квартире Пушкина на Мойке, и в публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина, и в библиотеке Ватикана, и во многих других музеях и галереях как за границей, так и в нашей стране.