Один ответ: «Ждите»

Поначалу к нам относились терпимо, хоть чем-то помогали. В 2000 году я пошла работать дояркой, а муж к тому времени уже год трудился в ОАО «Вишневское» слесарем на молочнотоварной ферме. В 2002 году у нас родилась дочь, она стала шестым ребенком в семье. Вот с этого времени и пошли разногласия с руководством акционерного общества. Мне отказали в выплате родовых, а это 10500 рублей. Я полгода обивала пороги конторы, потом бросила ходить. Где-то через полтора года меня вызвали и сказали, что у меня на счету не 10500, а 15000 рублей, но вместо денег мне предложили взять тёлку. Я настояла на том, что мне нужны деньги. Положенное выплатили, но только тогда, когда дочке исполнилось уже год и восемь месяцев. Отдали с укором: мол, нарожала, а мы корми тут…

Обидно было от такого оскорбления, ведь я ничего лишнего не просила, а требовала только то, что полагается мне выплатить.

В 2004 году в селе построили два двухквартирных дома. А муж мой еще в 2003 году писал заявление на расширение жилплощади. Нам квартира не досталась. Сослались на то, что мы приезжие. Нам дали дом, подлежащий ремонту. Директор общества Д.В. Сорока вызвал меня и предложил вернуться на работу — людей не хватает. Обещал помочь стройматериалами, рабочей силой. Думала, и правда помогут, но вышло всё наоборот.

В марте 2005 года я напомнила ему о том, что он обещал, но услышала: дескать, мы виноваты в том, что сами вселились, что ордер потерян. Позже, в 2008 году, начала действовать программа помощи денежными средствами на ремонт жилья, в сентябре я получила 20000 рублей, на этом всё и кончилось. Где потерялись остальные средства, не знаю. А дом с каждым годом после дождей расползается. Так и живем-мучаемся, а нас восемь человек!

Мой сын Никита (ему 20 лет) в прошлом году пошел работать в общество скотником. Но вот опять сложности. У нас с хозяйством (оно переименовано и носит теперь название «Южинское») новый скандал. С апреля мой муж, Алексей Павлович Дегтяренко, и сын, Никита Алексеевич, не получают заработную плату. Приезжала в деревню машина, забрала скот. Пошла я на другой день в контору, спросила о деньгах — ребятишек-то надо к школе снаряжать. Ответ один: «Ждите».

20 августа узнала, что дают зарплату. Пошла, а мне говорят: «Всё выбрали, вот только две тысячи осталось». Я ушам своим не поверила. Пошла опять к директору, чтобы объяснил, как детей в школу отправлять. Услышала то же — что всё выбрано…

У нас трое школьников, дочь — первоклассница, сын — студент. Я не могу даже муки купить — хлеб в долг берем. А яйца в магазине за бесценок меняем на продукты. Как быть дальше? Не живем, а выживаем.

В прокуратуре нас слушать не хотят. В Новосибирск звонили, но бесполезно. Неужели никому нет дела до наших детей, до нас? Неужели всё так и останется: будут вывозить скот, зерно, сдавать молоко, а рабочим лишь по-прежнему ставить крестики в ведомостях?