Что дальше? Дальше — жизнь

Самое сложное тут — подъем целины, которая добавит к зерновому клину 700 — 750 гектаров. Впрочем, это не совсем целина. Земля, которую хозяйство вводит в севооборот, как и та, на которой выращен нынче такой богатый урожай, — это бывшие колхозные поля, брошенные 15, а где и 18 лет назад.

Пришел хозяин
Беда в старинное татарское село Тармакуль заявилась в начале девяностых годов. Ушел старый председатель колхоза, а у сменщика дела не заладились. Потом был другой, третий председатель… К началу двухтысячных годов от производства осталась пустыня. Ни одного работодателя, деньги в семьях появлялись только от продажи скота с личных подворий. А каково это жить без привычного тыла в виде коллективного хозяйства, может оценить только тот, кто сам пережил подобное.

Не возьмемся предугадать, как сложилась бы судьба Тармакуля, не появись здесь чановский предприниматель Рубик Товмасян. Но он появился. В Чанах у Товмасяна гостинично-ресторанный бизнес. И, по его понятиям, дело должно быть поставлено так: каждый обедающий у него в кафе должен быть уверен, что на кухне использовались только качественные продукты. И по возможности дешевые. Такое совместить можно в единственном случае — если сам производишь продукты. И Рубик Гургенович купил давно пустующие животноводческие помещения в Тармакуле. Быстро отремонтировал одно из них, завел скот и через год часть своей проблемы, касающейся качества продуктов, он снял. Но осталась проблема себестоимости молока и мяса. На покупных кормах дешевыми эти продукты не сделаешь. Вот тогда Рубик Товмасян и решил: пора крестьянствовать по полной программе.

В прошлом году он взял тысячу гектаров этой самой брошенной земли, вспахал, все лето ее «парил». К весне купил посевной комплекс, элитные семена. Вроде логично было бы рассудить: для фермы требуется только фуражное зерно, на производство которого не нужно особенно вкладываться материально и физически. Но он не захотел существовать в сельском хозяйстве абы как, на задворках. Характер! Если за что-то берется, наизнанку вывернется, а будет лучшим. Чего бы это ему ни стоило. Взять тот же гостиничный комплекс. Предпринимателя со всех сторон отговаривали: не потянешь строительство, не окупится, да и кризис на пороге. Но он захотел возвести по-настоящему элитное здание, с комфортом его обустроить. И никакой кризис ему не помешал.

Поход Товмасяна в сельское хозяйство тоже одобрили далеко не все. Недавно у Рубика был юбилей, съехались родственники, качали головами: зачем? Уже не юноша, здоровье подводит...

Это я так «перевела» оценку родственников. Сам-то Рубик описывал событие в сочных русских выражениях и заразительно смеялся. Как не поймут: ему нужна земля и он сможет преодолеть запустение в этой деревне, потому что по натуре победитель!

Семейное дело
Хлеборобом Рубик стал не в одиночку. Плечо в трудном деле ему подставила вся его семья. До прошлого года жизнь у молодого поколения Товмасянов шла своим порядком. Сын Ара — ответственный работник милиции, зять Армен — экономист. Но ради отца оказались в деревне и без препирательств впряглись в новое дело.

По вечерам во время посевной они отпускали механизаторов отдохнуть, а сами выходили на сев во вторую смену. Жена Рубика Аделаида возила в поле еду. Брат Хачатур стал снабженцем, ремонтником, механизатором.

К уборке купили «Вектор». Просчитали: должен справиться, для нового комбайна тысяча гектаров — нормальная нагрузка. Но хлеба нынче подходили так медленно... Уборка началась только 18 сентября. А потом снова зарядили дожди. Рубик Товмасян забеспокоился, что не успеет убрать хлеб одним комбайном, и срочно оформил кредит на покупку второго. Буквально через пару дней пригнали еще один «Вектор», в поле его вывел Ара. Собственно, Ара Рубикович уже принял на себя все производственные хлопоты. Он — исполнительный директор в «Тармакуле», а отец выступает в роли инвестора.

...Едем с Рубиком Гургеновичем на ток. По пути он показывает животноводческие помещения. Два уже в строю, а третье еще в том состоянии, в котором его Товмасян и купил. Полуразрушенное, зайти страшно. На следующий год и его реанимируют.

— Хочу, чтобы Армен животноводство освоил. Он толковый парень, тут такой и нужен. У нас стадо большое — и коровы, и свиньи, и овцы.

Рядом с током машинный двор. Там идет ремонт комбайна. Прямо с первых дней что-то не ладилось со вторым «Вектором». У машины Ара и Хачатур Гургенович. Старший Товмасян бросает им: мол, покажите гостям подработку зерна. Оба без разговоров садятся по машинам — и вперед.

Нам дают полную свободу: говорите, с кем захотите, смотрите, на что глаз упадет. А смотреть есть на что. Зерно просто золотое, крупное.

— У нас его вон сколько! — с гордостью показывает рабочий тока Константин Халиков. — А главное — работа у людей появилась. Я несколько лет жил только за счет своего хозяйства, теперь каждый месяц получаю зарплату.

У кладовщицы Айгули Яковлевой та же радость: она до прихода Товмасяна не работала восемь лет. А в семье трое детей, одна дочь студентка...

От Айгули мы услышали еще об одной победе Рубика Товмасяна. Оказывается, местное население очень настороженно, если не искать более сурового слова, встретило нового руководителя. Причина вроде бы на поверхности: татарская деревня и в руководителях хотела бы иметь единоверца. Но реально и другое. Много лет тармакульцы прожили в такой бедности, что здешние пенсионеры были самыми состоятельными людьми. И появляется мало того, что армянин, так еще и предприниматель, богатый человек. А чужие деньги всегда кажутся легкими и подозрительными. Пошли разговоры: зачем ему, дескать, наша земля? Наверняка хочет еще больше разбогатеть и последнее отобрать.

Пересуды прекратились, когда начали убирать хлеб. С первых же намолотов Рубик отдал зерно владельцам земельных паев. Причем не стал экономить: мог бы ведь свое элитное зерно выгодно поменять на фуражное и уже им рассчитаться за паи. Но он отдал лучшее. Тармакульцы это оценили. Теперь каждый может вырастить себе жеребчика на махан. А тут свои строгие правила: чтобы конина достигла требуемого качества, жеребчика надо сорок дней кормить хорошим зерном и поить чистой водой.

Семья Рубика уже 36 лет живет в Сибири, так что переводчик нам не требовался. Но остались, конечно, акцент и особая мелодичность армянской речи. Ощущение, как будто ты с ним разговариваешь, а он в ответ поет. Вспоминает, как привез зерно в дом старушки-пайщицы, как она удивилась:

— Я пошель, а у нее все рот не закрывалься. Говорит: «Ты хороший, ты люччий».

Он радуется, что медленно, но верно рушится стена недоверия.

Айгуль Яковлева тоже не раз возвращается к этой теме:

— Я всем говорила: «Какая беда, что он армянин? Нами и казах руководил, и татарин, и русский, а что мы имели? Надо радоваться, что пришел хозяин, деревню хочет поднять». Кто верил, кто не верил, а вот когда зерно на паи получили, тут уж любой может сказать, что пришел честный человек.

В будущее — с оптимизмом
Рубик Товмасян вообще ведет свой бизнес честно. Например, с каждым владельцем пая он заключил официальный договор, сам платит налоги. Четко выполняет свои обязательства по зарплате. Но это отнюдь не восторженный романтик, он не готов бросаться деньгами направо и налево, облагодетельствовать каждого, кто протянул руку за помощью. Он деловой человек, знающий цену труду и деньгам.

К нему же поначалу косяком пошли устраиваться на работу. Но неделя-другая — и кого-то приходилось увольнять.

— Они хотели работать, как в колхозе, кое-как. А зачем это мне, когда я сам за полночь домой приезжаю? И вся семья моя так работает. Конечно, кто хочет стать человеком — поддержу. Ко мне приходят: «Рубик, он хочет полечиться». Везу, лечу. Восемь человек уже закодировал. А лентяев совсем-совсем не люблю.

— А не боялись увольнять местных? Они и так-то встретили вас не особенно гостеприимно. Могли бы сено спалить, технику попортить...

— Что я, курица какая, чтоб бояться! А думаешь, не портили? За одну ночь весовую разрезали на металлолом...

Эта история случилась в самом начале крестьянской службы Товмасяна. Ему позвонили ночью, они с сыном приехали, «металлиста» задержали, потом его даже осудили. Но черное дело сделано, погибло дорогостоящее оборудование.

Приходится только удивляться расчетам злоумышленника. Вот что он мог заработать, не попадись тогда? Ну, тысяч десять-двенадцать дал бы ему скупщик металлолома. И ради этого жертвовать свободой и совестью! Но тут другая логика. Все, что осталось от колхоза, люди считали своим, общим. Что украл — то твое, не успел — украдет другой.

Сейчас психологический климат в Тармакуле меняется. Во-первых, многие уже работают у Товмасяна и благодарны ему за такую возможность. На будущий год Рубик Гургенович намечает увеличить поголовье скота. Значит, будет больше рабочих мест и меньше безработных в деревне. Во-вторых, когда на пашне растет хлеб, а не бурьян, этим оптимизмом подпитывается вся жизнь деревни.