Возвращение государства

В природе существует диалектическое единство изменчивости и наследственности. Но изменчивость – процесс долгий, трудно осязаемый и плохо наблюдаемый, а наследственность – наглядное явление. Ведь никто никогда не видел, чтобы от обезьяны родился человек. От обезьяны рождается только обезьяна.

Базовой характеристикой России на всём протяжении её истории является гипертрофированная роль государства в экономической жизни. А государственность России такова, что она всегда фокусируется на личности государя. Ничего с этим не поделать, да и не надо что-то делать. Такова наша природа. Конечно, историческая смена политических институтов всегда происходит, но меняется скорее внешняя атрибутика, а коренные генетические свойства остаются неизменными. Сильный государь, обладающий реальной властью и мощной харизмой, мог вести страну по пути экономического прогресса. Слабый государь приводил страну к развалу и смуте.

Если спросить у хорошего выпускника средней школы, какие периоды истории России ознаменовались экономическим ростом и промышленным подъёмом, он обязательно вспомнит Петра I и Сталина. Однажды юная выпускница гимназии №1 Новосибирска вспомнила Алексея Николаевича Косыгина. Время правления этих людей – это периоды жёсткой государственности, полного отсутствия демократических институтов, периоды централизованной мобилизации ресурсов и «раздаточной экономики». Мы никогда не жили по-европейски. Россия оторвалась от Европы еще в 988 году, когда Великий князь Киевский крестил Русь по восточному византийскому православному обряду. Вместе с восточным христианством в Россию пришла и идеология византинизма, суть которой разъясняется простой формулой: государство первично, а граждане – вторичны. Не государство функционирует ради и в интересах граждан, а граждане живут и работают ради и в интересах государства.

В истории России государство всегда было главным и самым мощным инвестором, инициативным инноватором и институциональным менеджером. Более того, государи сами создавали и пестовали узкий слой российских предпринимателей, рекрутируя их как из русских, так и иностранных дельцов. Пётр, например, строил за счет казны предприятия и отдавал (не продавал, а отдавал!) в собственность русским купцам. Не все хотели связываться с государем, зная его крутой нрав. Тогда следовал потрясающий по своему своеобразию указ: «Завести за казенный счёт фабрики и отдать их торговым людям, а буде волею не похотят, хотя бы и неволею». Будешь собственником – и всё тут! Будешь производить пушки или холсты для парусов и платить налоги! И поддерживать царя в тяжёлую годину финансами. Так складывались особые личностные связи между бизнесом и государем.

Вот и в 90-х годах ХХ века государство своими руками создавало слой олигархических баронов, отдавая (не продавая!) избранным персонам крупные промышленные и инфраструктурные объекты и, главное, недра, которые были и остаются государственной собственностью. На тебе, Миша, нефтяные месторождения, но помни, кто хозяин в доме. Пойми, ты не капиталист-собственник, а условный владелец недр. Ты обязан поддерживать все начинания и исполнять требования государя. А если вдруг почувствуешь свою независимость от государя и захочешь действительной самостоятельности, извини, твоё место в тюрьме.

Самая драматическая ситуация 90-х годов в России – это уход государства из экономической жизни. К 2000 году всем стало ясно, что либеральная экономика совершила акт суицида. Слава Богу, теперь государство возвращается. Этому возвращению не мешает рыночно-демократическая фразеология, ролевые слова ритуального характера. Сегодня восстанавливаются традиционные национальные формы хозяйствования и, возможно, в предстоящие 12 лет позитивные сдвиги всё же произойдут. Гены, господа!