Учитель Евгений Ащепков один выполнил работу
целого научного коллектива, исследовав народное зодчество
огромного сибирского региона
|
| Евгений Ащепков |
В Новосибирской архитектурной академии состоялся вечер, посвященный памяти Евгения Андреевича Ащепкова, имя которого знает каждый сибирский архитектор. Собственно и сама Новосибирская архитектурно-художественная академия является в какой-то степени детищем Ащепкова. В каждом его выступлении на научных форумах звучала мысль о необходимости открытия в столице Сибири своего архитектурного института. Мечта Евгения Андреевича осуществилась уже после его смерти.
Вечер проходил в выставочном зале академии, где была устроена выставка рисунков и акварелей Ащепкова. Выступали ученики Евгения Андреевича, ныне уже известные архитекторы и ученые. Общее настроение собравшихся выразил главный архитектор города Валерий Арбатский:
- Ащепков - это целая эпоха в нашей архитектуре. Традиции его архитектурной школы особенно важны в наше время. Не зная своих исторических корней, можно легко скатиться до конъюнктуры.
Путь его на архитектурный олимп не был усыпан розами. Богато одаренный от природы (профессиональный музыкант, художник, архитектор, искусствовед), Евгений Ащепков, выходец из Харбина, практически до самой смерти считался «политически неблагонадежным». Не могли простить ему и беспартийности, и «сомнительного» увлечения сибирской храмовой архитектурой. Когда молодой аспирант Ащепков принес своему научному руководителю, известному архитектору Крячкову, свои работы - зарисовки сибирских церквей, тот ему посоветовал больше такое не рисовать: «Никто не пропустит».
Так оно и вышло. При жизни Ащепкова вышла в свет только одна его монография с иллюстрациями автора. Впервые здесь были представлены его рисунки деревянного чуда - Зашиверской церкви, найденной им вместе с академиком Окладниковым. Хотя представить народное зодчество без церквей невозможно, но такое тогда было странное время - за один эскиз «культового здания» архитектор мог заплатить своей карьерой.
Автор монографии об Е.А.Ащепкове, архитектор Александр Долнаков, был аспирантом Евгения Андреевича. Встречи его с учителем были короткими, но запомнились на всю жизнь.
- Я работал в Барнауле и был знаком с Евгением Андреевичем заочно, по его книгам. И вот приезжаю в Новосибирск, прихожу в строительный институт, где работал Ащепков. Мандраж, естественно. Кто я такой, молодой архитектор, а Ащепков - профессор, член-корреспондент. Он сидел в маленьком кабинетике. Пожилой человек с добрыми глазами. Встретил как родного. С неподдельным участием расспрашивал о семье. Его простота обращения так резко контрастировала с барством московских архитектурных мэтров, что я просто растерялся. Больше всего поразило, что Евгений Андреевич отнесся ко мне, совершенно незнакомому человеку, с полным доверием. Предложил свою помощь. Когда я уже учился у него, мы иногда встречались, разговаривали, но больше на бегу. Он всегда торопился.
Читая монографию Долнакова, можно сделать вывод, что отношения Ащепкова с власть предержащими были почти безоблачными. Но в действительности все обстояло совсем иначе. Автор не скрывал правду, но в процессе подготовки рукописи к печати некоторые факты после редакторской правки как-то выпали. Остались лишь немногие эпизоды. В том числе история с защитой докторской диссертации Ащепкова. Об этом событии газета «Советское искусство» писала:
«Пленум высшей аттестационной комиссии внимательно прослушал содержательное выступление молодого ученого-патриота, любящего свое дело... и постановил утвердить Е.А. Ащепкова в ученой степени доктора архитектуры».
Из монографии мы узнаем, что все было с точностью до наоборот. По разделу архитектуры молодого диссертанта обвинили в «космополитизме», поскольку он говорил о влиянии на архитектуру Сибири традиций местных народов. Но по разделу искусствоведения диссертация Ащепкова получила очень высокую оценку, и диссертанту присвоили степень доктора искусствоведения. И парадокс эпохи: «космополит» тут же превратился в «ученого-патриота, воспитанного партией большевиков».
Свою первую книгу, посвященную родному городу, Ащепков опубликовал в 1949 году. В следующем году выходят две его большие монографии «Русское деревянное зодчество» и «Русское народное зодчество в Западной Сибири». До Ащепкова никто из ученых, ни до революции, ни тем более после, всерьез народным сибирским зодчеством не интересовался. А для него это было делом всей жизни. Евгений Андреевич сам исходил многие сотни километров по сибирской тайге, открывая неведомые шедевры народного зодчества.
В своих трудах Ащепков доказывал, что «ни одна область русской культуры не изучена так мало, как народное зодчество. В особенности это относится к Сибири... прочно сохранившей древние архитектурно-строительные традиции». Но в советское время традиции эти интересовали немногих. Церкви раскатывали по бревнышкам или, в лучшем случае, предоставляли им самим разрушаться от времени. Уникальный Тобольский кремль Евгений Андреевич нашел в полуразрушенном состоянии. Да и в постсоветское время отношение к былым святыням изменилось не сразу. (Достаточно сказать, что в девяностые годы в одном из храмов Тобольского кремля храмовый алтарь использовали в качестве... туалета).
В 50-60 годах Ащепков все же получил признание в профессиональных кругах. Первый в Сибири член-корреспондент Академии архитектуры СССР, первый заслуженный архитектор РСФСР. Но это в далекой Москве, а в родном Новосибирске...
Александр Долнаков: - Если в столице Евгения Андреевича знали и уважали как крупного ученого, то в родном институте этого тихого интеллигентного человека попросту «гнобили» некоторые коллеги и его же бывшие аспиранты. Бездарности не могли простить Ащепкову его таланта, чинуши - беспартийности, увлечения народным зодчеством, граничащим, по их мнению, с «поповщиной». Он жил под постоянным прессом. Защищали ученого наши архитектурные мэтры. В первую очередь Крячков. Сам беспартийный, он пользовался огромным авторитетом у властей и спасал многих. Особенно в годы репрессий, когда всюду выискивали «врагов народа».
Вклад Евгения Андреевича Ащепкова в архитектуру и искусствоведение трудно переоценить. Он один выполнил работу целого научного коллектива - исследовав «терра инкогнита» - народное зодчество огромного сибирского региона и сохранив для потомков в своих художественных работах облик исчезнувших памятников архитектуры.
