Лица необщим выраженьем…

О книге Алексея Горшенина «Лица сибирской литературы»

Николай Яновский и Александр Смердов. 1964 год

Если вы обратитесь к среднестатистическому новосибирцу с «коварным» вопросом: «Каких местных писателей вы знаете?», то, скорее всего, ответом будет полное смятение. В лучшем случае вам назовут одно-два имени. Сибирских писателей (увы!) не знают даже студенты филологических факультетов гуманитарных вузов. И причина здесь вовсе не в том, что все таланты были и будут сосредоточены в пределах Садового кольца.

Именно для того, чтобы как-то заполнить этот «безотрадный пробел», возбудив интерес нынешнего (особенно молодого) читателя к литературе, как утверждает автор, и написана эта книга. Алексей Горшенин — литературный критик, публицист, историк литературы, автор книг прозы. Под обложкой его нового сборника собраны очерки и эссе о писателях разных поколений — от Лидии Сейфуллиной и Владимира Зазубрина до прозаиков и поэтов конца прошлого века. Выстроенные в хронологическом порядке, они в определенной степени представляют историю сибирской литературы двадцатого столетия в лицах. В этой литературной истории были свои колоритные личности и оригиналы, свои авантюристы от литературы и свои скромные труженики пера… Чего стоит одна только история Антона Сорокина, рассказом о котором («Король писателей») открывается сборник.

Первый сибирский рекламист

О скандальных выступлениях и эксцентричных выходках «помешанного Сорокина» ходили легенды. Он, например, сам выдвинул себя на Нобелевскую премию и рассылал рукописи своего романа и письма с просьбой поддержать его кандидатуру главам многих государств. И даже получил ответ от… короля Сиама.

На последней странице своих книг он помещал фотографию своего скульптурного портрета с надписью: «Проект памятника Антону Сорокину — сибирскому Киплингу, Джеку Лондону и Метерлинку». При этом в жизни «король писателей», как он себя называл, был весьма скромным человеком и манией величия не страдал. А все его эпатажи были стремлением доказать, что сибирская литература есть и писатель из глубинки тоже имеет право быть услышанным. «Талант должен верить в свои силы и не стыдиться говорить о своем таланте громко и всюду», — утверждал он, доказывая право литератора на саморекламу. Кроме того, маска литературного шута и эксцентрика давала право во всеуслышание говорить очень серьезные вещи… Ему действительно многое сходило с рук, вспомнить хотя бы его 33 скандала Колчаку, которые он потом описал в своих рассказах и собрал в сборник «Скандалы Колчаку».

При внешней активности Сорокин был талантливым, плодовитым литератором — за свою сравнительно недолгую жизнь он написал около двух тысяч произведений. И многие их них с удовольствием читаются и по сей день…

Не менее интересна и судьба Максимилиана Кравкова — сибирского Джека Лондона, как в свое время окрестил его Владимир Зазубрин. Современному читателю это имя мало что говорит, а в 20–30-х годах прошлого века его романы, написанные в приключенческом жанре, об охотниках и золотоискателях, бродягах-каторжниках и горняках-рудокопах, ссыльных политзаключенных и аборигенах сибирской тайги, были настоящими бестселлерами…

«Жизнь волшебна в своих подробностях…»

Всего в книге собрано 25 очерков. Среди героев — Елизавета Стюарт и Александр Смердов, Елена Коронатова и Михаил Михеев, Николай Самохин и Василий Коньяков, Николай Яновский и Юрий Магалиф, Виталий Коржев и Илья Лавров… В своей трилогии «Мои бессонные ночи» Илья Лавров писал: «Я благодарю судьбу за встреченных людей, за все любви и дружбы, подаренные мне. За все измены, разлады, утраты и радости, обогатившие мои чувства, за все мои зимы и осени, за весь мой трудный путь к задуманному, за написанные книги…». Это о них — всех тех, кто в разные годы составлял писательское сообщество сибирской литературной столицы.

Сибирские писатели (слева направо): Василий Коньяков, Елена Коронатова, Александр Кухно (фото из семейного архива)

Колоритную фигуру Ильи Лаврова, кстати, вывел в своей повести «Без лицензии» Владимир Сапожников (тоже большой оригинал). Милейшего Илью Михайловича он представил вальяжным классиком, который неизменно ходит с толстой тростью с «секретом». Трость полая и заполнена коньяком. И, отворачивая набалдашник, персонаж Сапожникова потребляет напиток в любом удобном для себя месте… Естественно, Сапожников слегка прифантазировал — и коньяку Лавров (в писательской организации до сих пор это хорошо помнят) предпочитал вермут. И хранил он его не в трости, а в закупоренной самодельной пробкой бутылочке, которую при случае ловко извлекал из внутреннего кармана своего необъятного пиджака.

А коньяк, в свою очередь, был любимым напитком другого новосибирского литератора — Виталия Коржева, человека милейшего и добрейшего, литературного критика, большого специалиста по сибирской поэзии. И в кафе «Мечта» (точнее, в буфете-распивочной при нем), где критик имел обыкновение «консультировать» молодых поэтов, буфетчицы сильно почитали его как раз за пристрастие к этому аристократическому напитку…

Такие милые подробности из жизни, рассказанные с юмором и теплом, придают очеркам о писательских судьбах некоторую пикантность и, настраивая на доверительную беседу, прокладывают дорожку к серьезному разговору о творчестве и особенностях писательской манеры. «Жизнь волшебна в своих подробностях», — утверждал Илья Лавров. И в этом с ним трудно не согласиться.

— Я не ставил перед собой задачи литературоведческих исследований, — говорит Алексей Горшенин, — хотя их элементы здесь, безусловно, присутствуют. Они скорее просветительские, нежели исследовательские и направлены на то, чтобы дать читателю-неспециалисту хотя бы общее, необходимое представление о предмете разговора. Поэтому они контурны, абрисны…

Заканчивается книга обзорным очерком о развитии литературы в столице Сибири и ее писательской организации, которая в этом году отметила свое 80-летие.