Шалопаи — имя гордое

Энергия так и брызжет из актёров Первого театра

В крошечной гримерке трудно развернуться — спектакль вот-вот начнется, а еще нужно наложить грим, причем сразу и всем. Каждое из двух зеркал отражает сразу несколько лиц… Чей-то локоть задевает чью-то коленку — больно немного, но не обидно и так весело. А некоторые зрители уже ждут начала спектакля, время от времени поглядывая на часы и с улыбкой глядя на пока пустующую сцену.

Вчерашние студенты Новосибирского театрального института играют в актеров, все еще не веря, что у них уже есть дипломы, что играют на собственной сцене — пусть маленькой, зато спектакль очень большой, настоящий, и очень большие, настоящие чувства. У них свой маленький, но живой, искренний и пока чистый мир, в котором любовь побеждает все невзгоды, а молодость — любые трудности, тем более, когда есть Театр. Первый театр.

Звенит звонок — большой механический будильник с огромными металлическими чашками. В магазине-лавке тетушка Кейт расставляет банки с зеленым горошком, Джоннипатинмайк с авоськой в руках рассказывает абсурдные новости, а калека Вилли битый час смотрит на корову — это «Калека с острова Инишмаан». Мест для зрителей совсем мало — всего около тридцати, сцена — вот она, и порой кажется, что те, кто пришел посмотреть на игру, тоже участвуют в этом волшебном действе — превращении.

А печалятся они только тогда, когда этого требует пьеса…

— Мы молодые, нам чем теснее, тем интереснее, — смеется режиссер Павел Южаков. — Все делаем сами — убираемся, накладываем грим, строим декорации. Представляете, ребята до уборки такие жадные, что почти дерутся за то, кому достанется швабра. И на пылесос мы сами заработали на всевозможных капустниках. И это хорошо: теперь мои актеры чувствуют театр изнутри, знают его в мельчайших подробностях. А ощущение собственного пространства очень важно, раньше ведь репетировали где придется.

Это их первый в жизни творческий дом, и новоселье прошло совсем недавно, и только-только высохли краска на стенах и чернила в дипломах…

— Молодым актерам повезло, — считает режиссер. — Недавно выпустились, и уже свой театр, сразу — главные роли, все — свое.

Микрофонов у них нет, да они и не нужны, спецэффектов тоже нет. Зато есть световая и звуковая рубка, балкон. Маловато опыта — но и нет театральных штампов. И игра — на износ, ведь на маленькой сцене невозможно солгать, спрятаться, схалтурить, позволить себе полениться, «наподдать», как говорят ребята.

Елена Вахрамеева играет старенькую тетушку Кейт, она почти готова к работе, на ней — длинная, немного заношенная юбка, шерстяные тапки, но лицо — без старческого грима и искусственных морщин…

— Наши преподаватели без помощи нас не оставляют, — рассказывает Лена. — Приходят, советуют, поддерживают. Мы не одни. И вот сейчас, подумав, мы все-таки решили, что морщины не нужны, оставим все как есть. Но это — моя самая сложная роль. А костюмы — что-то несем из дома, мешок старых тряпок притащили из «Красного факела», что-то заимствуем у театра Афанасьева. Когда мы пришли сюда в первый раз, здесь была разруха, помещение показалось нам еще меньше, чем есть на самом деле. Но мы знали, что у театра — богатое прошлое. На этой сцене играли Афанасьев, Терехова… Мальчики принялись делать ремонт, ломали стены, рабочие настелили новый пол. Под старым обнаружилось столько пыли и грязи! Зато выяснилось, что даже есть окно… Играть на другие сцены мы ходим, как в гости, а сюда — как домой. Атмосфера у нас особенная, и мне кажется, что это — главное.

— Ну-ка перестаньте шуметь, работаем! — строжится режиссер, произнеся тираду громким голосом.

На него не обижаются — любят, но все-таки слушаются. Ведь он тоже играет — в строгого режиссера, частенько забывая о своей строгости.

— Я чувствую за них ответственность: дети еще совсем, — говорит он. — Это можно сравнить с тем, когда у молодого шалопая вдруг появляются собственные дети и он начинает понимать, что он — взрослый человек. Наш театр хоть и настоящий, но еще все же — студенческий, молодой, опыт мы заменяем чувствами. В нашем «Калеке» другой акцент, чем у остальных, более «взрослых» театров. У нас прежде всего — отношения.

Поселок на острове — из картона, стулья, какие-то картонные коробки… Картон собирали отовсюду, горы картона. Клеили, что-то рисовали. Дешево и все же — хорошо. Тем более, совпадает с идеей спектакля.

Одиннадцать актеров и режиссер снова заходят в гримерку и снова устраивают веселый переполох. Я снова пытаюсь поговорить. На подоконнике лежат яйца в упаковках — для спектакля.

— Главное в театре — атмосфера, — снова говорит Лена, но все ей дружно помогают отвечать. — Когда душевная теплота, когда хочется сюда приходить снова и снова, каждый день. Праздник! — это почти все хором. — Нам непривычно, что мы уже актеры, что я — Лена — актриса, хотя я очень люблю свою профессию и хочу в ней жить…

— На маленькой сцене трудно играть?

— Да, порой не хватает места и иногда бывает сложно, но поворачиваешься к зрителям, видишь их глаза… Это огромная ответственность, и ты всегда чувствуешь ее. На маленькой сцене порой приходится прибегать к каким-то хитростям. Вот яйца, по сюжету их нужно разбивать об голову одного из героев. Целиком. Но наш Егор берет трубочку, аккуратно выливает желток, наполняет скорлупу водой… Мы пробовали этого не делать — знаете, как трудно потом убираться на сцене?

Если пройти по коридору Дома культуры им. Октябрьской революции и свернуть налево, то попадешь в театр, похожий на маленькую, но уютную квартиру. В ней все маленькое: фойе, гримерка, рубка, совсем еще молодые актеры, зато их игра вполне настоящая, «взрослая».

— Нам еще набираться опыта, много работать, совершенствовать мастерство, — говорит Павел Южаков. — Но самое главное, чтобы театр существовал, жил. Конечно, не хватает денег, но у нас есть молодость, задор, и работать мы можем часов по двенадцать…

Гаснет свет. Актеры уходят, обнимаясь и целуясь на прощание.

Театр скучает — здесь пока работают не каждый день. У актерской труппы Первого впереди — будущее, грандиозные планы — «Бременские музыканты» на выезде, февральские гастроли в Петербурге, все не здесь. Зато потом — снова репетиции и новый спектакль, какой именно — Южаков держит в секрете ото всех, даже от актеров, известно только — о любви, будет много любви.

Кстати, вешалка, с которой, как принято считать, начинается любой театр, тоже есть. Правда, пока маленькая.