Эта статья не раскрывает никаких секретов: все материалы, использованные для ее написания, опубликованы и находятся в свободном доступе любой библиотеки медицинского профиля. Об этом медики давненько говорят, правда, испуганным шепотком. Все описанное - секрет Полишинеля. Вот и газета «АиФ-Сибирь» 11 апреля опубликовала статью на эту тему. Истории этой почти семнадцать лет, ничего не меняется, а, значит, будет длиться еще очень долго.
Научно-исследовательский институт фармакологии был создан в Томске в 1984 году. В самом факте его создания нет ничего удивительного: в Томском медицинском университете кафедра фармакологии существует с 1891 года и славится не только целой плеядой блестящих ученых, но и созданными на ней лекарственными препаратами. Удивительно было другое: во главе нового НИИ встал не руководитель кафедры фармакологии СГМУ профессор Альберт Саратиков, что было вполне логично и ожидаемо многими томскими учеными, а профессор Евгений Гольдберг, потомственный патофизиолог, в фармакологических изысканиях ранее не замеченный.
Под руководством Евгения Гольдберга (ныне академика РАМН) НИИ фармакологии процветает все последующие годы, там подготовлено 35 докторов наук и 122 кандидата, выпущено 45 монографий по результатам исследований, опубликовано 36 сборников научных трудов. Картина благостная, живописно иллюстрирующая достижения на исследовательской ниве, но это только на несведущий взгляд человека, далекого от медицины вообще и от фармакологии, в частности.
Давно стало банальностью, что грамотная реклама способна поднять рейтинг чего угодно, например, научной деятельности, будь то достижения отдельно взятого кандидата наук, будь то целый институт. Яркое тому подтверждение - юбилейный сборник, выпущенный к пятнадцатилетию НИИ фармакологии.
Дух захватывает с самых первых страниц, где сухо сообщается, что «в 1986 г. в составе института была организована клиника на 150 коек». Факт отрадный, если забыть о том, что эти самые койки вместе с комфортабельным зданием были переданы НИИ фармакологии путем несложных интриг обкома КПСС. Одно из томских процветающих предприятий построило на собственные средства профилакторий для своих рабочих. Оборудовало его по последнему на тот момент слову медицинской науки, и никто из заводских руководителей даже в страшном сне не видел, что этот профилакторий у них «организуют» в пользу нового НИИ. Досужим наблюдателям было не совсем понятно, зачем, собственно, институту фармакологии нужны клиники? Но организаторский гений Евгения Гольдберга не подводил никогда. Даже в те далекие, теперь социалистические, дни он понимал, что от хорошо организованного медицинского учреждения санаторного типа грех отказываться - никакого вреда, кроме изрядной пользы, хлопоты по его содержанию не принесут. Ведь болеют люди независимо от того, какое место занимают в жизни. И большие начальники, и даже партийные деятели, а теперь вот и богатые предприниматели страдают не только от радикулита, но и от честно заработанного на банкетах алкоголизма или от последствий банных утех. Но не будут ведь уважаемые люди лечить свои хвори в районной больнице? А в НИИ фармакологии - пожалуйте, полная конфиденциальность, прекрасное медицинское обслуживание, комфортный быт и даже роскошный зимний сад с пальмою (доставшийся от прежних владельцев). «Большие люди» стабильно обеспечивают руководству НИИ несокрушимые связи на всех уровнях томского бомонда, а непрекращающийся поток очередников из числа рядовых больных - коммерческую целесообразность содержания клиник. Клиники действительно самые обеспеченные в Томске в материальном плане, и уровень медицинского обслуживания там, бесспорно, очень высокий. Но вернемся собственно к фармакологии. Эта наука, как известно, не только изучает действие лекарственных веществ на организм, но и разрабатывает новые, изучает методы их применения. По данным того же сборника, выпущенного к юбилею института, и здесь все обстоит прекрасно - «создано новых лекарственных препаратов и биологически активных веществ - 91». Замечательно, не правда ли? За каких-то 16 лет и такой блестящий результат! И это при том, что создание лекарственных препаратов занимает не одно десятилетие. Популярный ныне йодантипирин, например, разрабатывался на кафедре фармакологии СГМУ без малого 25 лет. А тут почти сотня за 15 лет! Как-то сразу хочется изучить список этих препаратов особенно вдумчиво.
Прежде всего интригует то, что препараты и активные биологические добавки (БАД) всегда пишутся в одну строку. А ведь они мало сопоставимы: БАДы не требуют особенно серьезных исследований, не проходят клинических испытаний, они не нуждаются в оформлении дотошной фармакопейной документации, их создание и производство - малозатратно. Даже их регистрация не создает проблем - этим занимаются органы санэпиднадзора, а разрешение к применению выдает Институт питания. Во многом именно поэтому сейчас во всем мире возрастает количество требований со стороны серьезных медицинских структур о признании БАДов лекарственными препаратами, чтобы они проходили более углубленное изучение перед тем, как попадают на потребительский рынок. Уже сейчас известны случаи патологического воздействия некоторых БАДов на организм человека, и они изъяты из продажи и направлены на дальнейшие исследования.
Создание же нового лекарственного препарата - дело архисложное. Сначала выделенное вещество работает в эксперименте, затем проходит доклинические испытания на животных, причем все это сопровождается горой подробнейше составленных документов. Затем препарат направляется в фармакологический комитет, который и выдает разрешение на клинические испытания. Эти испытания тоже могут занять несколько лет, и только после них препарат попадает на производство. Естественно, создание препарата - дело более чем дорогостоящее.
Поэтому настоящее наслаждение дарит чтение списка лекарственных препаратов и БАДов, разработанных в Томском НИИ фармакологии.
Из него мы узнаем, что трудами НИИ разработано четыре сорта пива, восемь безалкогольных напитков, четырнадцать бальзамов и одна горькая спиртовая настойка. Не совсем понятно, почему научно-исследовательский институт берет на себя функции кулинарного техникума? Ведь рецептура всех этих напитков, скорей всего, прерогатива именно пищевых отраслей. Но все же самым трогательным, безусловно, является список чаев (числом 26) с умилительными названиями: рябиновый, мятный, облепиховый, таежный и прочая. Все они должны употребляться при авитаминозах и астениях. Вот уж где поистине судьбоносное научное открытие! Целый институт трудится, чтобы создать то, что любая домохозяйка, не имеющая средств на покупку «Принцессы Нури», сочиняет на собственной кухне почти ежедневно, не претендуя на лавры научного сотрудника и не зная, что создает поливитаминный препарат.
Еще НИИ фармакологии создало четыре сиропа - все они «новое» слово в фармакологии, потому что солодка, рябина, элеутерококк и даже женьшень давно изучены вдоль и поперек. И претендовать на то, что честь открытия лекарственных свойств этих растений принадлежит томскому НИИ, мягко скажем, лукавство. Для успешного обеспечения этого многолетнего лукавства используется вполне законная формулировка «по новому назначению». Именно она дает огромный простор для лженаучных исследований: берешь, к примеру, давно известный как стимулирующий желудочную деятельность «Сок подорожника» и ну его по новому назначению применять! Буквально через год после создания института там выяснили, что «Сок подорожника» якобы не только противодействует появлению метастазов, но и защищает клетки крови при лечении цитостатическими препаратами. Попытайтесь найти хоть одного квалифицированного онколога, который этому поверит, а тем более примется назначать «Сок подорожника». Вас постигнет неудача и по вполне объяснимой причине: для того, чтобы доказать антиметастатическое действие какого-либо препарата, нужно проводить исследования не один десяток лет. Но даже тогда утверждать, что именно данный препарат оказал нужное действие, - не корректно. Для этого нужно полностью отказаться от лечения специальными противоопухолевыми препаратами, что гарантирует гибель больного. А примеров излечения рака с помощью только настоек и прочих травяных экстрактов в обширной онкологической литературе и лечебной практике нет. То же и с защитой клеток от цитостатических препаратов соком подорожника.
Но «по новому назначению» изучать давно созданные препараты, настойки и экстракты очень удобно, потому что беспроигрышно. Например, так можно зарегистрировать давно известный «Экстракт шлемника байкальского», причем зарегистрирован он совместно с ГНЦЛС г. Харькова. Кто, в самом деле, в наше время вспомнит, что шлемник байкальский был изучен и описан как успокаивающее и легкое гипотензивное средство на кафедре фармакологии СГМУ в 1944 году? Можно найти свежий ход и создать его сухой экстракт как ноотропное средство, а жидкий экстракт шлемника - как гемостимулирующее, а в эксперименте показать его противоопухолевую активность. Только зачем, если о нем и так все давно уже известно?
Вообще экстракты, как жидкие, так и сухие, даются Томскому НИИ с трудом. Почему-то почти все они зарегистрированы совместно с другими научными учреждениями, в одиночку, например, родиолы розовой, но с ним история та же, что и со шлемником, только у нее вдруг открыто антиметастатическое действие. Самостоятельное создание экстракта для института, где семь лабораторий оснащены современным отечественным и импортным оборудованием и где трудится почти две сотни научных сотрудников, по всей видимости, дело невозможное.
Девять фармакологических препаратов НИИ фармакологии тоже зарегистрированы совместно с другими научными учреждениями. Сей факт вызывает серьезные сомнения в приоритетности Томского института в их создании. Зачем, скажите на милость, второму по величине в России фундаментальному НИИ делиться славой с кем-то еще? Скорее это говорит о том, что роль Томского НИИ в разработке и создании этих препаратов весьма незначительна. Та же картина еще с пятью препаратами. Препараты, зарегистрированные совместно с СГМУ, гораздо интересней - тирозол и галонат разработаны кафедрой фармакологии этого университета. После создания НИИ в него ушли научные сотрудники кафедры, которые и продолжили окончательную доработку препаратов уже в новых стенах. Таким образом, НИИ как бы является участником создания препаратов, хотя основная, самая трудоемкая и сложная работа производилась на кафедре. Поэтому говорить об авторстве препарата именно НИИ фармакологии совершенно неуместно. Но самым уникальным в списке все-таки является полифитохол. Он разработан в Бурятии, никогда не исследовался в Томском институте фармакологии, по результатам работы с ним здесь нет не то что публикаций и статей, нет вообще ни единой бумажки, свидетельствующей о пребывании в Томске этого препарата на каком-либо этапе его создания. Как он оказался в этом списке? Загадка, не имеющая ответа.
Сейчас в фармакологический комитет Томского НИИ фармакологии на регистрацию направлено еще шесть лекарственных средств, четыре из них, как водится, совместные. Еще есть глицерам по новому назначению - гемостимулирующее средство, хотя это давно и хорошо изученное отхаркивающее средство (корень солодки). Надежду на то, что хоть один препарат из 91, триумфально заявленного, создан Томским НИИ фармакологии, самостоятельно рождает «Полиосм» - средство, оказывающее противоотечное действие.
Хороша и продуктивна была идея создания НИИ фармакологии на базе одноименной кафедры СГМУ. Много чего полезного для человечества могло бы получиться - при эдакой мощной материальной базе, при ученых умах, взращенных кафедрой, при стабильном федеральном финансировании исследований, при коммерчески выгодном профилактории. Сейчас же федеральные деньги расходуются на чистой воды профанацию фармакологии, создание на серьезной научной основе рецептуры безалкогольных напитков «Цветик-самоцветик» и «Золотой орешек», чая «Ягодный» и прочих тонизирующих напитков. Оправдывают ли существование огромного института бесконечные исследования пантокрина, новые методы получения настойки валерианы и «новые назначения» сока подорожника? Может быть, пора родить что-то свое - с самого начального этапа исследования до создания препарата? Может, многочисленные российские фармакологи подскажут академику Евгению Гольдбергу более рациональный путь исследований сообразно статусу НИИ фармакологии? И тогда возглавляемому им институту можно будет наконец-то претендовать на создание действительно оригинального препарата? Только тогда появится надежда, что фармакологический гигант хотя бы частично вернет государству вложенные в него деньги.
А пока титан томской научной мысли, ни от кого не таясь, изображает из себя ту самую гору, которая породила мышь. И даже не одну...
