|
| «Ты душу не прятал за спины ребят...» |
Сколько же десантников по всей России-матушке и за ее пределами поднимают в День ВДВ граненые стаканы за своего комбата и затягивают полюбившегося расторгуевского «Комбата-батяню», потому что свято уверены, что списать его портрет можно было лишь с их комбата, с их батяни. Вот и за нашего комбата - Александра Даниловича Семененко произносят не один тост, ибо это о нем хрипят магнитофонные динамики: «Ты душу не прятал за спины ребят».
А в далеком захолустном гарнизоне Алтайского края в этот день надевает наш комбат-батяня парадный мундир, на правой стороне которого венозно-матовым отсветом горят три его звезды: афганский орден «За храбрость» и два ордена Красной Звезды. Все, кто хоть раз понюхал пороху, хорошо знают, что кто-кто, а десантура в Афгане его обнюхалась, как духи дурман-травы, и уж тем более разведка ВДВ.
Только личным мужеством начальник разведки 56-й гвардейской отдельной десантно-штурмовой бригады гвардии майор Семененко смог заработать на той войне три звезды, и уж точно, не прячась за спинами своих солдат. Командуя позже парашютно-десантным батальоном Гардезской бригады, Александр Данилович и стал тем батяней, что гонял и драл своих парней, но при этом ухаживал, ценил, любил, а главное - берег их, как сыновей.
Когда после выхода из Афгана молодому, перспективному майору-орденоносцу высшее руководство Минобороны предложило поступать в военную академию, он отказался. Решил, что его боевой опыт нужнее солдату, нежели профессорско-преподавательскому составу, и принял под командование 907-й отдельный ДШБ в дальневосточном Биробиджане.
«Ну что, мужчины, буду вас учить тому, что необходимо на войне!» - дежурный лозунг боевой подготовки в устах нашего нового комбата зазвучал с такой уверенностью и сталью в голосе, что сомнений не осталось даже у самого последнего батальонного разгильдяя. Такой комбат научит! Нововведения комбата поначалу радовали далеко не всех. Начал он круто и с первого же дня.
Марш-бросок 12 км с выкладкой - это для десантуры не новость, новостью стало то, что в голове батальона на старт вышел сам комбат и обрубил: «Товарищи офицеры, тем, кто прибудет в заданный район позже меня, ежедневная физподготовка наравне с подчиненными. Тем, кто меня опередит, разрешу осуществлять контроль и тренировку личного состава».
Я, молодой старший лейтенант, обошел комбата лишь на последних полутора километрах, слава Богу, родное училище сделало из меня классного стайера. Из всей части таких быстроногих нас оказалось всего трое: я и два сержанта. Остальным в будущем пришлось подтягиваться долго и нудно, исходя реками пота. В боевой подготовке принципы были такими же. После любого промаха на директриссе учебных стрельб экипаж боевой машины десанта хватал бревно самовытаскивания, закрепленное на броне, и выполнял норматив: «поражение танковой цели бревном самовытаскивания». Бежать с бревнышком на плечах полтора километра, чтобы уничтожить танковую цель супостата - дело не шутейное, но крайне полезное для совершенствования слаженности действий экипажа и его физической формы. В короткий срок наши наводчики-операторы выучились валить цели, не давая им подняться до конца.
Сколько раз в грязи, в снегу, кувыркаясь и задыхаясь, истекая потом в резиновых масках противогазов, мы кляли про себя такую жизнь и того, кто нам ее устраивал. Но каким уважением, теплом и любовью оборачивались такие «проклятия» комбату со временем!
Жестким, прямым и бескомпромиссным майор Семененко был во всем - от боевой подготовки до личного контроля за качеством помывки солдат в бане и полновесности десантного доппайка. Но боевой подготовкой он дышал и жил. Даже всесильный и всевластный «партосек» (секретарь гарнизонной парткомиссии) вынужден был забрать из нашей части свою супружницу, так как его благоверная не желала сдавать проверку по физподготовке и рукопашному бою. У комбата же в плане голого чинопочитания «инстинкт самосохранения отсох еще в Афгане», как он однажды выразился.
«Если санинструктор - старший сержант Валентина Щепакина может прыгать, стрелять, водить технику и лупить ногами не хуже любого солдата, то почему машинистку-делопроизводителя штаба я не научу и не заставлю делать то же?! А кто и у кого муж по должности - это меня не волнует».
Пришли боевые ордена из Афгана на наших офицеров Юру Дуду, Володю Мошкова, Юру Сливу. Комбат собирает офицеров и ставит четкую задачу: «Товарищи офицеры, наши сослуживцы эти ордена кровью заработали, пересчитайте нашивки за ранения у капитана Мошкова! Если кто-то хоть в политотделе, хоть в ЦК КПСС считает, что им дано право отменять вековые традиции русского офицерства, то я так не считаю. Мундиры парадные, время прибытия - 20 часов, место сбора всех офицеров и прапорщиков части - ресторан «Театральный». Майор Зименко, как зампотех, решите вопрос обеспечения офицеров транспортом, вдруг кто-то устанет. Петро, хоть ты и замполит, но решения принимаю я, а следовательно, в парткомиссии за все сам и отвечу. Тебе лично разрешаю вместе с парторгом Ашихминым заступить в наряд, дабы соблюсти приличие отсутствия».
И это все в разгар антиалкогольной государственной кампании! Незадолго до прихода Семененко нашим двум ротным за то, что у себя дома вечером, после прыжков, не мешая никому, раздавили пузырь горькой, вкатили по строгому партийному выговору «за бытовое пьянство». Просто в одном подъезде с ними жил наш старый парторг части, он-то и стукнул в парткомиссию, что капитан Морозов вечером к капитану Кузьменко пошел с бутылкой. А может, они после прыжков сухожилия на лодыжках растирали?! Вот такое было время и такие были люди! Конечно же, не о фиксаторе партийных прогибов говорю, а о своем комбате и таких отцах-командирах, как он.
Был я абсолютно уверен, что раскидала нас судьба, и просто встретиться никак не можем. Данилыч, как я полагал, считая по возрасту и боевому опыту, ну - молодой, цветущий генерал ВДВ, а встретил нынче своего комбата-батяню в Новосибирске пехотным подполковником! У меня уже через год по выслуге срок присвоения полковника выходит, а Семененко до сих пор, как и я, подполковник! Вызвали его в кадровое управление армии, и какой-то полковник Ветхов - душонка штабная - заявил ему: «Пиши, подполковник, рапорт на увольнение из армии по достижению возраста, полковничьей должности тебе все равно не видать. Да, сильно не удивляйся, но засчитать твой срок службы в Афганистане мы тебе при расчете пенсии не сможем, потому, что в личном деле у тебя штампик отсутствует. Все есть: и штамп о вводе в Афганистан, и наградные дела по всем трем орденам, и приказы о назначении на должности начальника разведки, и комбата Гардезской бригады, а вот штампика о том, что ты вышел из Афганистана, тебе кадровики не шлепнули. Так что твою службу в Абхазии мы в пенсию зачли как боевую, а вот за Афганистан мы тебя со всеми орденами даже участником боевых действий признать не можем».
Вот и дослужился комбат-батяня, настоящий, верный служака Отечества! За его преданность Родине какой-то армейский чинуша предал его именем Родины.
Неужели же можно вот так поступать с теми, на чьих плечах веками Русь Державная стояла, стоит и стоять будет?!
«Обидно, Евгений, я служить хочу, а меня в спину выталкивают... Ни хрена я ему рапорт на увольнение не напишу! Может, посоветуешь, что делать? Роду-племени я рабоче-крестьянского, а жалоб и ходатайств в жизни никуда не писал».
Окурок в разбитых и прокопченных от солнца и машинного масла пальцах комбата слегка подрагивал. Видно, что принципы у Александра Даниловича за годы не изменились. «Делай, как я», а не «Делай, как сказал!» - вот его жизненное офицерское кредо. То, что часть Семененко только что прошла процедуру передачи боевой техники, видно по ссадинам на руках командира.
Нет, не забыл мой комбат-батяня, как гайки закручивать, ни в прямом, ни в переносном смысле не забыл!
Недавно я побывал на приеме у начальника Главного управления воспитательной работы Вооруженных сил генерал-лейтенанта Резника. Слава Богу, Николай Иванович принял со всею душою, как своего бывшего подчиненного по военной академии. В этого человека я верю, пообещал помочь, разобраться - значит, поможет и разберется. А второй человек, который откликнулся на беду комбата, заместитель председателя Госдумы полковник Жириновский. В твердости слова этого человека, его пробивных возможностях и квалификации заслуженного юриста России сомневаться, думаю, никто не станет.
Плевать тогда на тех армейских чиновников, для которых ни ордена, ни боевой стаж всей семьи Семененко не стоит ровным счетом ничего. Быть может, самим им придется писать рапорта на увольнение и искать себе место в торговых палатках. Ибо такие люди, как Семененко, еще нужны и армии, и Отечеству. Коль скоро никогда они офицерской честью, совестью и Родиной не торговали, то торговать колготками и прокладками тоже не пойдут. Думаю, среди сослуживцев и подчиненных комбата-батяни найдутся сегодня те, кто протянет ему руку помощи, подставит плечо, поддержит в трудный час.
