«Ветеран» - страница для старшего поколения
Праздники редко умещаются в один день. Тем более, если сам праздник стал таковым, благодаря ратному подвигу миллионов граждан большой страны, не по их воле разделенной на Россию и ближнее зарубежье. В городе на Волге, где проходили главные торжества, посвященные 60-летию окончания Сталинградской битвы, вновь собрались воины всех фронтов, участвовавшие в сражении, предопределившем исход Второй мировой войны. Прошли торжества и в нашем городе. Низкий поклон всем тем, кто выстоял и победил! А теперь слово сталинградцам-сибирякам.
Горела волжская вода
Алексей Михайлович Седов:
- В ноябре 41-го Савин Володя, Мартынов Миша и я - все ученики десятого класса - по комсомольскому призыву отправились на войну. 13 ноября прибыли в город Шуя, где проходили подготовку, и через два месяца приняли боевое крещение под Москвой в районе Малоярославца. Я рядовой отдельного пулеметного батальона 26-й танковой бригады. «Верхом» на танке с автоматом - и вперед! Да все не так лихо было: через две недели отправили нас, вернее то, что от бригады осталось, на переформирование.
Фронтовики знают, что такое резерв Главного командования: где «горячо», туда и посылают на прорыв. Снова на танк - и в бой. Это уже под Воронежем, там заработал медаль «За отвагу». Там простился навеки с Володей Сивиным. Второй танковый корпус, в который входила наша отдельная мотострелковая бригада, 23 августа прибыл в сам Сталинград и с ходу - в бой. Километров на пятнадцать отбросили немцев. В районе Орловки, за тракторным заводом, держали оборону. Я уже был младшим сержантом, командиром отделения.
С 14 по 18 сентября немцы предпринимали по шесть-восемь атак. Ад кромешный! На Волге стояла баржа с нефтью, противник сбросил на нее бомбу - казалось, горела сама река. 20 октября остатки бригады сняли и отправили на переформирование. Меня наградили орденом Красной Звезды и медалью «За оборону Сталинграда». После Москвы стал кандидатом партии, после Сталинграда - членом ВКП(б). На Орловско-Курской дуге был тяжело ранен, перенес четыре операции, но сидят во мне три осколка. После войны командовал строительным отрядом, строил ракетные комплексы, возводил ряд объектов в Академгородке.
Мой позывной - «Рубка»
Мария Васильевна Белянкина:
- В мае 42-го нас, шестьсот девушек-добровольцев, посадили на Новосибирском вокзале в теплушки и повезли на запад. Я призывалась из Центрального райвоенкомата. Прибыли в город Купянск Харьковской области, распределили нас кого в зенитные расчеты, кого в прожектористы. Я попала в войска ВНОС - воздушное наблюдение, оповещение и связь. Мы должны были научиться по звуку мотора, по силуэту определять тип вражеского самолета и передавать полученные данные командованию части. Отступая от Купянска к Сталинграду, мы на ходу осваивали эту науку. Прошагали 746 километров пешком. Наши посты располагались на подступах к Сталинграду на станции Владимировская, в Басканчуке.
Ведем наблюдение. Вот на большой высоте летит фронтовой пикирующий бомбардировщик «Юнкерс-88», обнаружить его помогает бинокль с шестикратным увеличением. А это бомбардировщик «Хейнкель-111», у него высота полета еще выше - до трех тысяч метров. Я, как начальник поста ВНОС, обращаюсь по рации: «РП, РП, мои позывные «Рубка», передает наблюдательный пост... В юго-западном направлении на высоте две тысячи метров идут «Юнкерсы». Так хочется, чтобы там их достойно встретили (РП - ротный пост)! С характерным звуком летят самолеты-разведчики «Фокке-Вульф-189» (рама). На самой низкой высоте проносятся мессершмиты - это истребители, готовые гоняться за каждым человеком. На наших глазах пулеметной очередью расстреляны женщина с ребенком, ехавшие на телеге с лошадью.
...И вот пришел тот день в ноябре, когда с небывалой мощностью загремела артиллерийская канонада. Мы в степи, в землянке, кое-как прикрытой сверху, - земля дрожит, и «крыша» проседает все больше и больше... Наши пошли в наступление! А впереди еще было столько всего, пока наш 43-й отдельный радиобатальон ВНОС не дошел до австро-германской границы в мае 45-го. Сами названия полученных наград как географический указатель: «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», орден Отечественной войны за причастность ко всему, что происходило в те суровые годы. А самая первая - самая дорогая - «За оборону Сталинграда». Возвращаясь к тем дням и ночам, вспоминаю самый памятный эпизод. Было это 25 августа 42-го, в день моего рождения, возле Баскунчака. Я тогда еще рядовой боец, а не начальник поста. Начался налет, считаю: 27 «Юнкерсов-88». Передаю на РП их координаты. А они, снижаясь, идут к станции, и начинается бомбежка. У вокзала трехэтажное здание госпиталя, девять цистерн на путях с нефтью для Сталинграда. Все горит, все рушится, взрывается. Это был такой страх и ужас, и мое боевое крещение в день рождения. А исполнилось мне 18 лет...
На войне, как на войне
Афанасий Андреевич Кротов:
- Я, коренной житель Новосибирска, перед самой войной решил стать военным и в мае 41-го из техникума перешел в Томское артиллерийское училище. Только долго учиться не пришлось. 20 октября нас подняли под утро по тревоге и объявили, что два наших батальона должны выехать на фронт, потому что тяжелое положение сложилось под Москвой. Прибыли на станцию Загорск, дальше поезда не ходили. Первый бой в ходе начавшегося контрнаступления Красной Армии был между Дмитровом и Волоколамском. Я - в пехоте, наводчик ручного пулемета. С боями дошли до Волоколамска. Москву я впервые увидел, когда меня, раненого, привезли в госпиталь. После вместе с другими погрузили в санитарный поезд, и через 18 суток мы прибыли в Павлодар.
До 10 марта был на излечении, а потом в числе бывших курсантов был направлен в военное училище в Андижан. Через полгода - выпуск. Я в звании лейтенанта получаю под свое командование стрелковый взвод из 35 человек. Бойцы старше меня, некоторые мне в отцы годятся. Прежде чем исполнять свои командирские обязанности, советуюсь с ними - хорошо подсказывали. Обучил бойцов, и в конце октября-начале ноября отправляемся на Сталинградский фронт.
Поездом доехали до Астрахани, затем по наведенному саперами мосту перешли на правый берег Волги и двигались вдоль берега к Сталинграду. Примерно в сорока километрах южнее города нам предстояло сменить воинскую часть - усталую, потрепанную, которая держала здесь оборону. Освоились с ведением боя в новых условиях. 14-15 ноября пошли слухи, что завтра-послезавтра пойдем в наступление. Получаем дополнительные боеприпасы, дополнительный же боепаек. И вот 19 ноября утром, после мощной артподготовки, длившейся полтора часа, - били из всех стволов (позднее узнал, что артиллерии было сосредоточено по 400-450 стволов на каждом километре фронта) - началось контрнаступление. Артиллерия перенесла огонь в глубь обороны противника. Через два-три дня части, находившиеся от нас справа, пошли на замыкание кольца окружения противника. Мы пошли на запад через калмыцкие степи. Сплошной линии фронта не было, и противник мог оказаться и в нашем тылу. Зима, мороз, и нет соседа ни слева, ни справа. Населенные пункты редки, обогреться негде... После фронт выровнялся. В марте были в Донбассе. В июле 43-го перешли в контрнаступление к Днепру. Как ни кликушествовал Гитлер, что немцы не пустят русских дальше, мы и Днепр форсировали, и дальше пошли.
Слышу сейчас досужие рассуждения о том, что наши войска и одеты были плохо, и не кормлены, и трудности большие переживали... А как же иначе могло быть, ведь это не игра в бирюльки, а война. А что, во времена Суворова и Кутузова по-иному было?! Вон смотрю на картины Верещагина: и смерть, и кровь во имя победы, во имя жизни. Так и у нас было: на войне как на войне.
