Руководитель «Вестфалики»
в гостях у «Вечернего Новосибирска»
|
| Михаил Титов. Фото Бориса БАРЫШНИКОВА |
В редакции «ВН» побывал генеральный директор Сибирской обувной компании «Вестфалика» Михаил Титов. Недавно газетой «Советская Россия» ему была присуждена премия «Слово к народу» за публицистическую деятельность и защиту интересов отечественных товаропроизводителей.
Встреча в редакции «ВН» состояла как бы из двух частей: сначала говорили о феномене «Вестфалики», которая сегодня продает обувь собственного производства более чем в семидесяти регионах России и за границей. А затем речь зашла о политике. Впрочем, по мнению Михаила Титова - одного из лидеров левой оппозиции в Новосибирске, - экономику от политики отделять ни в коем случае нельзя.
Поэтому с политики и начнем.
- Вы - руководитель крупного предприятия, который не скрывает, что его точка зрения расходится с точкой зрения властей. Но ведь бизнес зависит от политики?
- Бизнес зависит от власти, и зависит очень сильно. Это касается всех, и «Вестфалики» в том числе. Но у нас рынок сбыта увеличился до российских границ и даже чуть шире. И поэтому на меня тяжелее давить. Вы же понимаете, что существует масса всевозможных рычагов давления. Именно поэтому многие стонут втихомолку, а открыто не говорят. Приведу один пример: я выступил с инициативой проведения всероссийской акции протеста против контрабанды. Когда начал серьезно готовить акцию, то столько руководителей предприятий активно поддержали... Но потихоньку начали их «утрамбовывать», поэтому открыто заявить о своей позиции решились немногие. Но все равно были те, кто не сачканул и вместе со мной скандировал возле Белого дома: «Касьянова в отставку!»
- А вам не кажется, что и в политике бизнесменов не много?
- Соглашусь с вами. Могу объяснить, почему это происходит. По той простой причине, что власть на политическом поле конкурентов очень плотно прессует, и в результате люди боятся обозначать свои интересы. Находится компромат, делаются подставы, чтобы отсекать потенциальных конкурентов еще на дальних подступах.
- Ваше мнение: Москва влияет на наши политические игры?
- Нефтяных скважин или газовой трубы, или еще чего-то подобного у нас нет. Поэтому у нас как раз отсутствуют глобальные интересы олигархов. Естественно, Красноярску и внимание гораздо большее. Но, с другой стороны, у нас выгодное геополитическое положение. И будущее у Новосибирска все равно перспективнее, чем у Томска, Кемерова и того же Красноярска. Но у нашего города есть хороший шанс в условиях нормальной экономики, а не колониальной, каковой она является сейчас.
- Наверняка вас часто спрашивают: вы - хозяин крупнейшего предприятия и вместе с тем член КПРФ - как это совместить?
- В прошлом году я восстановился в КПРФ. Впрочем, глагол, наверное, не совсем правильный, потому что из КПСС я никогда не выходил. Мои взгляды и убеждения не изменились. Я понимаю ваш вопрос, поскольку действительно руководителя частного предприятия с партбилетом КПРФ не часто встретишь. Вот и доказывай своим примером, что принцип социальной справедливости можно совместить с принципом частной собственности. Кстати, в Европе этот тезис в доказательствах уже не нуждается.
Поймите правильно, я не против западной модели экономики, но у нас почему-то воспринимают ее вне связи с социальными программами, которые там реализуются. А это очень важно! Что же касается коммунистической идеологии, то я не считаю, что она себя скомпрометировала. Практика в России всегда отличается от теории, и начать с чистого листа, конечно, невозможно, но в будущем, учитывая исторический опыт, многих ошибок можно избежать. Но в любом случае то, что мы имеем сегодня, нельзя назвать демократией.
- Однако именно нынешняя власть дала вам возможность создать предприятие.
- Да, нынешняя власть дала мне возможность стать собственником крупного предприятия, но она же лишает это предприятие возможности жить и развиваться.
- Михаил Владимирович, хотите верьте, хотите нет, но о ваших возможных движениях в политике постоянно гадают: то отправляют в Госдуму, то в мэры, а то и в губернаторы. Что скажете?
- А еще у меня где-то за морем вилла большая есть, и Германию я ограбил, когда наши войска выводили... Могу объяснить, откуда все эти слухи берутся. Когда нет интриги, становится, наверное, скучновато, вот политтехнологи и придумывают. Насколько я знаю, под эти дела им дают большие деньги. А если серьезно, то я нигде и никогда ничего подобного не заявлял. Конечно, логика моей позиции может привести к участию в выборах. Но я всегда говорил и сейчас повторю, что для того, чтобы влиять на проводимую политику, нужно действовать исходя из принципа: один в поле - не воин.
- Так вы все-таки собираетесь в ближайшее время баллотироваться или нет?
- Сейчас у меня такого намерения нет. Но если я сам не буду участвовать в выборах, это не значит, что я самоустраняюсь. Буду всеми возможными способами помогать своим товарищам и единомышленникам.
Я привык к любому делу относиться серьезно. Так вот, чтобы серьезно заниматься выборами, нужно очень много времени. У меня его сейчас нет. Сегодня «Вестфалика» - самый крупный холдинг в российской кожевенно-обувной промышленности. Он был построен на ваших глазах буквально за три года. В 99-м на «Вестфалике» работали сто двадцать человек, а сегодня - уже около трех тысяч. А вы думаете, просто отремонтировать здание постройки 1937 года, площадью тридцать тысяч квадратных метров, которое десять лет не функционировало, в котором все системы разворованы и уничтожены?! Это очень непросто, но мы все равно добиваемся успеха.
- А с чего вообще начиналась «Вестфалика»?
- 25 марта предприятие отмечает юбилей - десять лет со дня официальной регистрации. История «Вестфалики» началась в Новосибирске: сначала было небольшое торговое предприятие, а потом первые заработанные деньги я вложил в оборудование, и летом 95-го открылся первый цех.
- Но почему решили производить именно обувь? Может быть, гены?
- Да нет, гены здесь ни при чем. Просто, занимаясь торговлей, обратили внимание, что наиболее востребованный и успешный товар - это обувь. Ну и, наверное, вспомнил, что, когда служил в Германии, друзья и родственники всегда просили привезти обувь.
За эти годы было много всего разного. Но одна из причин успеха в том, что я никогда не соглашался на такие варианты, где ради выгоды нужно было забыть о своих партнерах, о договоренностях, об имидже компании. Никогда не искал сиюминутной выгоды, поэтому могу смело смотреть в глаза тем, вместе с кем начинал в 91-м, - мы и сегодня рядом.
Разумеется, есть у «Вестфалики» и стратегия развития. Например, создавая в Новосибирске производство материалов и комплектующих, мы тем самым повышаем гибкость и мобильность производства, получая возможность очень быстро реагировать на покупательский спрос.
- Конкурентов у вас в стране много?
- Я вообще не стал бы говорить о конкуренции между российскими предприятиями обувной промышленности. Рынок обуви в России составляет порядка трехсот миллионов пар. Российские производители выпускают, по официальным данным, 35, а по неофициальным - 50 миллионов пар. Вот и судите сами, кто с кем конкурирует. Мы соревнуемся на рынке труда, и, кстати сказать, в результате такого соревнования растет спрос на профессионалов и растет их зарплата.
- Много обуви продаете в Новосибирске?
- Наверное, меньше, чем вы думаете, - порядка пятнадцати процентов. Реализуем свою продукцию не только в России, но и в странах СНГ. Недавно успешно реализовали партию обуви в Германии, еще одну партию поставили в Канаду.
- Чем можете похвастать?
- Новостей много. Мы прошли непростой путь за восемь лет производственной практики - удалось добиться, что многие наши поставщики стали делать продукцию международного класса. Да и сами мы многому научились - например, подошвы лить. Если заказывать в Италии, то одна штука нам обойдется в три с половиной доллара с доставкой, но, наладив производство в Новосибирске, мы, сохранив качество, тратим максимум один доллар. Экономия для предприятия огромная! Заработал свой овчинно-меховой завод, который способен перерабатывать до полутора миллионов шкур в год и сегодня входит в тройку крупнейших предприятий такого рода в России.
24 января открыли фабрику меховых изделий. Но овчину приходится покупать в основном в Австралии.
- Не далековато? Или это выгодно?
- Дело не в выгоде - просто у нас в стране нужную породу овец извели. Поголовье сократилось в десятки раз, и селекцией никто не занимается - поэтому и покупаем за три моря, ведь покупателям нужно качество.
Сейчас активно работаем над созданием своего собственного кожевенного производства. В советское время такие предприятия включались в пятилетние планы, и строила их вся страна. Нам приходится справляться одним. Купили оборудование в Москве после того, как разорился крупнейший Кунцевский кожевенный завод. Стратегию развития диктует сама жизнь. И хотя времена наступают непростые - а я четко сознаю, что сегодня нарастают кризисные тенденции в российской экономике, - «Вестфалика» будет продолжать развиваться. Когда выступаю перед сотрудниками, я говорю то, что думаю. Объясняю, что в нынешних экономических условиях обувная промышленность в России обречена, но «Вестфалика» будет последним российским обувным предприятием, которое закроется.
Вот вы не спросили, почему я такой смелый, власть критикую. Ответ простой: я знаю, что трудовой коллектив «Вестфалики» меня всегда поддержит, а такое доверие дорогого стоит.
