«Ветеран» — страница для старшего поколения
60 лет Победы
На торжестве, посвященном 60-летию Победы, в Институте ядерной физики СО РАН ветеранов приветствовали А.Н. Скринский, директор института, академик, его заместитель А.Н. Кулипанов, руководители профсоюзной и ветеранской организаций. Накануне каждому труженику тыла вручили премии в две тысячи рублей, каждому фронтовику — по шесть тысяч.
Было тепло и солнечно. И от погоды, и от настроения собравшихся. Как одна семья. У этих людей, как у родных, одни общие корни — одна страна, одна война и общая работа. И схожие во многом судьбы. Но все же при всей схожести для каждого события далекой поры — отдельная глава в Книге Истории Отечества.
Девочка из Сталинграда
Нина Никифоровна Коршунова (Черкасова):
В 1941-м я окончила
девятый класс в Сталинграде. Десятиклассники — первый выпуск нашей средней школы N 8 — пригласили нас на выпускной вечер. Были чай, печенье и танцы. Многие уже разошлись. Мы спросили директора школы Ивана Павловича Сорокина, сколько сейчас времени (часы были только у него). Четыре, сказал он.
Почему-то в эту минуту стало тихо, словно ангел пролетел. И мы все потом вспоминали этот момент. Пошли на Волгу вместе с директором, вернулась я домой в семь утра…
Сплю и вдруг меня будит сестра: «Вставай, война началась!» 22 июня словно трещина от землетрясения разделило нашу жизнь на «до» и «после« войны. Сразу же я побежала в школу. Собрались все, выносили парты, освобождая здание под госпиталь. Затем мальчики отправились в военкомат. Узнала, что в городе открываются курсы радистов-операторов, записалась и я. Но занятия начинались только осенью. В каникулы было не до отдыха. Мы дежурили в нашем госпитале, помогали ухаживать за ранеными, работали на субботниках, на уборке урожая. Занятия на курсах шли параллельно с учебой в школе, но только по вечерам. По окончании нам выдали справки и военные билеты. В военкомате сказали, чтобы мы продолжали учебу в школе, когда надо — вас позовут.
В июне 42-го я окончила школу. И вот повестка. На следующий день от Сталинграда отошел эшелон на Черноморский флот. Больше тысячи девушек из Сталинграда, Ростова, Краснодара, других городов прибыли за Новороссийск, в Кабардинку. Поблизости шли тяжелые кровопролитные бои. В спешном порядке нас начали распределять по частям. Я попала в школу связи Севастопольского учебного отряда. Учили нас примерно полгода, отбирали по слуху, готовили радистов особого назначения, для радиоразведки. Из помех, заполняющих эфир, надо было выбрать сигнал, несущий ценную информацию. С декабря 1942 года я была комсоргом 3-го берегового отряда (разведотдела) Черноморского флота, старшина 1-й статьи. Прошли годы, и наши ребята (мы не раз встречались после войны в Севастополе) сделали отличные нагрудные значки «Ветеран-разведчик КЧФ» — Краснознаменного Черноморского флота. По праздникам ношу его вместе с орденом Отечественной войны, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За Победу» и другими.
…9 мая 45-го под утро приходит в наш «кубрик» одна из радисток и почему-то шепотом говорит: «Девочки, вы спите, а война закончилась!» Мы располагались в Крыму, в селении Бирюк-Сюрень. Я пошла на улицу, вижу рядом с нашими воротами стоит Ниночка, дочь полка (ее привезла из Сталинграда старшая сестра Лида, когда умерли родители) и плачет. Что, говорю, Ниночка, ты плачешь, ведь Победа! А она: «Да, Победа, но нет ни папки, ни мамки, ни Люси (еще одной сестры)». Да, праздник с горькими слезами.
Всему свое время
Герман Александрович Иголкин:
В 41-м я окончил
семилетку, мама устроила меня учеником токаря на паровозостроительный завод имени Октябрьской революции, на котором работала сама. В сентябре началась эвакуация промышленных предприятий города на восток. Нас эвакуировали в Омск. Я работал токарем на танковом заводе.
В 42-м меня призвали в армию, но с завода не отпустили. А я хотел служить, и когда во второй раз пришла повестка, никому докладывать не стал, явился в военкомат.
Увезли меня на Дальний Восток. А мы все рвались на фронт. Ближе к концу военных действий на западе, на восток перебазировали ударные соединения, отличившиеся в боях. Я был наводчиком счетверенной зенитной установки, охранял аэродром.
9 мая 45-го небо
над аэродромом было чистым, день выдался солнечным и очень теплым — такой и должна быть погода, когда все праздновали Победу. 8 августа Советский Союз, верный союзническому долгу, объявил войну Японии. После капитуляции милитаристской Японии я еще пять лет служил на Дальнем Востоке.
Взрослели рано
Василий Константинович Бахтин, почетный председатель совета ветеранов Советского района, полковник в отставке:
Для моих односельчан нападение гитлеровской Германии на Советский Союз было громом среди ясного неба. Я, вчерашний семиклассник, младший в большой семье (восемнадцать человек), в одночасье стал ответственным за всех. Пятеро старших братьев ушли на фронт, трое погибли под Москвой, двое — артиллерист и сапер — вернулись инвалидами, вскоре один умер, а второй — через десять лет. Но все это было впереди. А пока надо было работать. Жизнь заставила быть взрослым.
Начал трудиться в своей деревне Михеевка Тюхтенского района Красноярского края. Вступил в комсомол.
Новые земли давали высокие урожаи. В первый же год мы план хлебосдачи выполнили на двести процентов. А на третий год дали восемь планов. В 44-м нашего председателя наградили орденом Трудового Красного Знамени, я получил медаль «За трудовое отличие».
Жизнь меж тем шла своим чередом. Посылки на фронт отправляли с теплыми варежками да носками. А с фронта чаще писем приходили похоронки. Поплачем вместе — и «Вперед на поле!» Всю войну верили в победу. И она пришла. Радость была великая и вера в то, что вот теперь-то жизнь наладится. Наше поколение никогда не мыслило себя вне труда, и в войну и после. Спустя шестьдесят лет труженики тыла, я бы сказал гвардейцы тыла, приравнены к рядовым? Не по совести это.
Когда состоялся «Хенде хох»
Борис Петрович Долгих:
Я коренной новосибирец. Родился здесь в 1926. После того, как услышал по радио о начале войны, пошел на стадион, чтобы пережить и прочувствовать случившееся. Было такое настроение, что все это продлится недолго: немцы поднимут руки, скажут «Хенде хох!», и все войдет в прежнее русло. Но от бодрых мыслей тревога не утихала. Моего отца Петра Квинтелиановича взяли на фронт. А меня даже на завод не брали. Помогла двоюродная сестра Римма, она работала в райкоме комсомола. Меня взяли учеником слесаря на завод 325, там делали термитные снаряды, которые прожигали танковую броню. Работали мы по 12–18 часов. Заметит мастер, что кто-то засыпает за станком, отведет к топчану: «Поспи часок-другой, потом наверстаешь».
В шестнадцать я уже работал на фрезерном станке. Наша комсомольско-молодежная бригада несколько раз занимала первое место по району. А однажды я выполнил норму на тысячу с лишним процентов.
После войны сдал экзамены в техникум точной механики на специальность в ту пору очень модную — радиолокация. Одиннадцать лет проработал в Свердловске, а когда услышал, что в Новосибирске строится Академгородок, захотелось вернуться на родину. Устроился в Институт ядерной физики инженером, работал в объединенной лаборатории, которой руководил Александр Николаевич Скринский, нынешний директор института, академик.
…9 мая 45-го на работу можно было не ходить. Я пошел на нашу главную площадь. Было ясное солнечное утро, митинг еще не начинался. Я ходил и думал, что «Хенде хох!» наконец-то состоялся, что мы победили. И эту победу никому у нас не отнять! Начиналось возрождение жизни — какой, еще предстояло узнать.
